Уильям Гибсон - Нейромант

Теперь конечности и туловище объединились, и Ривьера вздрогнул. Голова была там, изображение завершено. Лицо Молли, с гладкой ртутью, залившей глаза. Ривьера и изображение Молли начали совокупляться с новым рвением. Затем изображение медленно вытянуло когтистую руку и выпустило пять лезвий. С томной, как во сне, нарочитостью, она вспорола голую спину Ривьеры. Кейс уловил проблеск обнажившегося позвоночника, но он уже встал и шел к двери.

Он сблевал в тихие воды озера, перегнувшись через перила розового дерева. Что-то, казалось бы замкнувшееся вокруг его головы, теперь отпустило. Стоя на коленях, упершись подбородком в прохладное дерево, он смотрел через мелкое озеро на свечение Рю Жюль Верн.

Кейс видел медиумов раньше; когда он был подростком в Муравейнике, они называли это "сниться наяву". Он помнил тонких пуэрториканцев под уличными огнями Ист-сайда, видящих сны наяву под быстрый ритм сальсы, сновидцы-девушки вздрагивают и кружатся, наблюдатели хлопают в такт. Но это требовало целый фургон оборудования и неуклюжий шлем с тродами.

Что представлял Ривьера, видели все. Кейс потряс больной головой и плюнул в озеро.

Он догадывался о финале. Там была инвертированная симметрия: Ривьера собирает девушку по частям, а она его разбирает на части. Теми самыми руками. Воображаемая кровь пропитывает трухлявое кружево.

Одобрительные возгласы из ресторана, аплодисменты. Кейс встал и провел руками по одежде. Он повернулся и пошел назад в "Вантьем Сиэкль".

Место Молли пустовало. Сцена безлюдна. Армитаж сидел один, все еще глядя на сцену, ножка бокала между его пальцев.

— Где она? — спросил Кейс.

— Ушла, — сказал Армитаж.

— Она пошла за ним?

— Нет. — Раздалось слабое звяканье. Армитаж посмотрел вниз на бокал. Его левая рука поднялась, держа бокал с вином. Сломанная ножка выступала как ледяная сосулька. Кейс забрал у него бокал и поместил его в стакан для воды.

— Скажи, куда она пошла, Армитаж.

Загорелся свет. Кейс посмотрел в тусклые глаза. Там не было ничего.

— Она пошла готовиться. Ты ее больше не увидишь. Вы будете вместе во время набега.

— Зачем Ривьера сделал это с ней?

Армитаж встал, поправляя лацканы своего пиджака.

— Поспи, Кейс.

— Мы начинаем набег, завтра?

Армитаж бессмысленно улыбнулся и пошел прочь, к выходу.

Кейс потер лоб и окинул взглядом комнату. Посетители поднимались с мест, женщины улыбались, мужчины шутили. Он впервые заметил балкон, свечи все еще горели там в приватной темноте. Он слышал звяканье серебра, приглушенную беседу. Свечи отбрасывали пляшущие тени на потолок.

Лицо девушки появилось так же неожиданно, как одна из проекций Ривьеры, ее маленькие руки на полированном дереве балюстрады; она наклонилась вперед, с восторженным, как ему показалось, лицом, ее темные глаза сосредоточены на чем-то позади него. На сцене. Это было поразительное лицо, но не красивое. Треугольное, высокие и необычно хрупкие скулы, рот широкий и твердый, странно сбалансированный узким, птичьим носом с раздувшимися ноздрями. И вслед за этим она исчезла, вернулась в приватный смех и танец свечей.

Покидая ресторан, он заметил двух молодых французов и их подружку, которые ожидали катер до противоположного берега и ближайшего казино.

Их комната была тиха, темперлон гладок, как пляжный песок после отступившей волны. Ее сумка исчезла. Он поискал записку. Ничего не было. Несколько секунд прошло, прежде чем вид за окном пробился в его внимание сквозь напряжение и разбитость. Он посмотрел вверх и увидел Десидерату, дорогие магазины: «Гуччи», "Цуяко", «Гермес», "Либерти".

Он смотрел, затем потряс головой и подошел к панели, которую он так и не позаботился изучить. Он отключил голограмму и увидел террасы с кондо на дальнем склоне. Он поднял телефон и отнес его на прохладный балкон.

— Достань мне номер Маркуса Гарвея, — сказал он пульту управления. — Это буксир, зарегистрирован в Сионском кластере.

Голос из микросхемы продиктовал десятизначный номер.

— Сэр, — добавил он, — рассматриваемый объект зарегистрирован в Панаме.

Мэлкам ответил на пятом гудке.

— Йо?

— Кейс. У тебя есть модем, Мэлкам?

— Йо. В навигационном компе, ты знаешь.

— Слышь, ты его можешь вытащить для меня? Поставь его в мою Хосаку. Потом включи мою деку. Это рифленый тумблер.

— Как ты там, мон?

— Ну, мне нужна кое-какая помощь.

— Шевелюсь, мон. Я забираю модем.

Кейс слушал слабую статику, пока Мэлкам устанавливал простое телефонное соединение.

— Обложи это льдом, — сказал он Хосаке, когда услышал ее гудок.

— Вы разговариваете из места, за которым ведется плотное наблюдение, — предупредил компьютер в первую очередь.

— Поебать, — ответил он. — Забудь про лед. Никакого льда. Обратись к конструкту. Дикси?

— Привет, Кейс. — Флэтлайн разговаривал через голосовой чип Хосаки, тщательно смоделированный акцент был полностью потерян.

— Дикс, ты сейчас пробьешь сюда дорожку и кое-что мне добудешь. Можешь идти напролом, как хочешь. Молли где-то здесь и мне надо знать, где. Я в номере 335В, Интерконтиненталь. Она здесь тоже была прописана, но я не знаю под каким именем. Влезь по этому телефону и раскопай их записи для меня.

— Сказано — сделано, — ответил Флэтлайн. Кейс услышал белый шум вторжения. Он улыбнулся.

— Готово. Роза Колодный. Выписалась. Мне нужно несколько минут, чтобы впердолить поглубже их системе безопасности и определить координаты.

— Пошел.

Телефон подвывал и шелкал от усилий конструкта. Кейс отнес его назад в комнату и положил ресивер лицевой стороной вверх на темперлон. Он пошел в ванную и почистил зубы. Когда он вернулся, монитор «Браун» комнатного аудиовидеокомплекса осветился. Японская поп-звезда развалилась на подушках металлического цвета. Невидимый интервьюер задавал вопрос по-немецки. Кейс смотрел. Экран подернуло синими полосами интерференции.

— Кейс, детка, тебе что, башню сорвало?

Голос был медленным, знакомым. Стеклянная стена балкона включила свой вид на Десидерату, но уличная сцена замутилась, искривилась, превратилась в интерьер "Жарр дэ Тэ" в Чибе, там было пусто, красный неон повторялся в исцарапанной бесконечности зеркальных стен.

Лонни Зоун шагнул вперед, высокий и страшный как мертвец, двигаясь с медленной подводной грацией своей наркотической привязанности. Он одиноко стоял среди квадратных столов, его руки в карманах серых слаксов из акульей кожи.

— Слышь, в натуре, ты выглядишь очень разбитым. — Голос исходил из динамиков "Брауна".

— Зимнее Безмолвие, — сказал Кейс.

Сутенер лениво пожал плечами и улыбнулся.

— Где Молли?

— Не твое дело. Ты сегодня заварил кашу, Кейс. Флэтлайн трезвонит колокольчиками по всему Фрисайду. Я не думал, что ты сделаешь это. Это не входит в характеристику.