Вадим Панов - Поводыри на распутье

– Получилось так, что я знаю о богах больше обычных людей, – медленно произнес Урзак. – К сожалению, твои враги – тоже. И ты должна быть готова к тому, что сегодня возле этого вонючего колодца произойдет весьма необычное сражение…

– Может, объяснишь, наконец, что нам предстоит сделать? – хмуро осведомился Грег. – Ты ведь знаешь, я не люблю всю эту таинственность.

Слоновски испытывал странные чувства. С одной стороны, он был рад, что ему позволили отдохнуть – за последние дни он изрядно вымотался, и несколько часов гипносна в казарме безов позволили Грегу восстановить силы. С другой – оперативника раздражала по обыкновению невозмутимая физиономия дознавателя и то, что Щеглов не спешит вводить его в курс дела. Почему, спрашивается, он, начальник отдела прямых переговоров, болтается в «Пирамидоме», когда все его ребята прикрывают отправившегося на карнавал шефа?

– О докторе Кауфмане позаботится Женя, – бесстрастно произнес Мишенька, словно прочитав мысли Грега. Что, впрочем, было не так уж и сложно. – Для нас с тобой есть другая, более сложная задача.

– Какая? – быстро спросил Слоновски.

Щеглов улыбнулся, снял очки и принялся аккуратно протирать линзы специальной тряпочкой.

– Какая? – раздраженно повторил Грег.

– Скажи, ты обещал детям сходить с ними на карнавал? – неожиданно поинтересовался дознаватель.

Слоновски опешил.

– Обещал?

– Ну, да… – неуверенно протянул Грег. – Завтра. Шеф идет на праздник в первый и последний день. Я рассчитывал, что завтра у меня будет свободное время…

– Они ждут?

– Конечно!

«Черт! Неужели сорвется выходной?»

– И мои ждут, – после короткой паузы сообщил Мишенька. Странно, но его тон звучал очень мирно, очень по-домашнему. – Я тоже обещал им завтрашний день.

– При чем здесь это? – осведомился сбитый с толку Грег. – Почему ты заговорил о детях?

Щеглов закончил с очками и вернул их на нос. Помолчал, а затем, глядя в упор на Слоновски, очень веско и очень жестко сказал:

– Мы привыкли рисковать собой, своей жизнью, своим будущим. Только своим. К тому же мы знаем, что если с нами что-нибудь случится, о наших семьях позаботятся. Детям назначат солидную пенсию, помогут получить образование, и у них будет шанс сделать карьеру. Но сейчас вопрос стоит иначе. Если мы проиграем, они не пощадят никого: ни нас, ни наших детей. Идет война на взаимное уничтожение, и мы с тобой, Грег, так получилось, ее участники. Мы в списке тех, кому уготовано полное забвение. Полное. Нас не простят, Грег. Наше семя развеют по ветру. Тебя это устраивает?

Угрюмый Слоновски отрицательно мотнул головой. Слишком многое пришлось ему пережить ради того, чтобы подхватить на руки своего ребенка, прижать его к груди и рассмеяться, слыша агуканье малыша. Грег понимал, что Мишенька, прекрасно знающий его историю, не станет шутить на тему детей, а потому не колебался ни секунды:

– Нет.

Некоторое время мужчины смотрели друг на друга, а затем Щеглов своим обычным, холодным и несколько отстраненным тоном произнес:

– В ближайшее время доктор Кауфман расскажет тебе подробности того, о чем я только что говорил. – Помолчал. – Пока же возьми из арсенала «пингвин» и тщательно его проверь – сегодня вечером нас ждет серьезный бой.

– Поединок у выгребной ямы? У тебя извращенное чувство юмора.

– Ты заслужил такую смерть.

– Все мы чего-то заслужили. – Он помолчал. – Давно не виделись, Урзак.

– Никогда не виделись, – подчеркнул Банум.

– Ну… Это утверждение не совсем верно. – Кирилл посмотрел на девушку: – Ты в порядке?

Пэт промолчала. Неловким движением провела рукой по юбке бального платья. Отвернулась.

Банум усмехнулся. Антиквар нахмурился.

Грязнов появился в коллекторе как-то буднично. Пэт, ожидавшая после рассказа Банума едва ли не демонического пришествия, была слегка разочарована: ни клубов дыма, ни столбов пламени, ни материализации из воздуха. Кирилл даже не попытался подкрасться – просто пришел, и его шаги были слышны задолго до того, как он оказался на сумрачной площадке.

– Красивые руки, Урзак, правда, не живые.

– Это не помешает мне победить.

– Да, конечно, – пробормотал Грязнов. И снова обратился к девушке: – Патриция, пожалуйста, отойди от края колодца и встань у меня за спиной. Лысый человек опасен.

– Ты убил Деда, – тихо произнесла девушка.

– Серьезное обвинение, – усмехнулся Кирилл, переводя взгляд на врага: – Поздравляю, Урзак, ты не терял время даром.

– Я рассказал Петре правду.

– И, конечно же, начнешь бой прямо сейчас, не предоставив мне возможности опровергнуть ложь.

Банум сжал трость.

– К чему разговоры?

– К тому, что Патриция должна выслушать обе стороны.

– А она хочет?

– Ты убил Деда! – выкрикнула девушка. – Ты!

– Нет! – отрезал Кирилл.

– Кауфман сделал это по твоему приказу! – рявкнул Банум.

– Кто я такой, чтобы приказывать директору СБА? – удивился Грязнов.

– Хватит врать!

– Дед верил тебе!

– И правильно делал! – Кирилл бешено посмотрел на Пэт. – Ведь ты жива!

Девушка осеклась. Хасим попытался что-то сказать, но Грязнов не позволил себя перебить:

– Урзак рассказал тебе, почему у него механические руки? Даже не пересаженные – механические. Мертвые. Рассказал?

– Нет.

– Нет! – прорычал Банум.

– Он отрубил себе кисти, расправившись с теми, кто в него верил, с теми, для кого являлся Избранным. Кровь плохо сочетается с божественными знаками, да, Урзак?

– Старая история, и сейчас она не важна! Ты убил Фадеева!

– Важна, Урзак, важна… Ты ведь сказал Патриции, кто она на самом деле? Сказал?

Девушка вздрогнула.

– Это старая история, Патриция, в этом наш лысый друг абсолютно прав. Старая история о смерти, забвении, о Последнем Храме и гибели Традиции. История о том, как однажды пред богами предстал Избранный.

Урзак гордо вскинул подбородок. Взгляд его стал ледяным, высокомерным.

– Да!

– Избранный определил для Традиции Путь. Путь Смерти… – Грязнов криво усмехнулся. – Я до сих пор не понимаю, почему боги стали говорить с таким кретином, как ты?

– Я – Избранный.

– Но ведь ты не понял главного, Урзак. Ты не понял, почему боги так легко согласились с твоим выбором.

– Им некуда было деваться!

– Смерти нет, Урзак. – Теперь улыбка Грязнова стала мягкой, отеческой. – Неужели ты не понял, что, погубив Традицию, ты бы возродил ее? Произошел бы переход, еще один переход, вечное колесо замкнулось бы в очередной раз и новорожденные боги…

– Они должны были умереть! – заорал Банум.

Но Пэт заметила, как сильно дрожит его рука. Мертвая рука.

– Все должны были умереть!! Традиции нет места в мире!!!

– Ты должен был умереть, Урзак! – Высокомерие Кирилла не уступало тому, что несколько раньше продемонстрировал Банум. – Таков был твой Путь, Избранный. Но ты струсил! Не поверил, что сможешь возродиться. А ведь зря не поверил…