Вадим Панов - Поводыри на распутье

«Ему на самом деле безразлично?»

Часа через три торговцы начнут забирать с фабрики продукцию. Изменившая форму масса потечет в рестораны, кафе и уличные лотки. Рус представил людей, жующих бутерброд, и прошептал:

– Дерьмо.

– Меня тоже чуть не вырвало, – откликнулся Карбид.

«Тебе тоже безразлично?»

Но Карбиду не безразлично. Карбид дергается. Рус слишком хорошо его знает, чтобы понять, что скрывается за напускной удалью. Нервничает. И не выпускает из рук зеленый шарик в целлофановой обертке.

– Дерьмо – это то, что мы делаем, – пояснил Рус, не сводя глаз с зеленого мячика.

– Тебе не по хрену эти уроды из Аравии?

– Мне не по хрену то, что мы делаем. Я чувствую, что сам урод.

– Тогда чувствуй себя богатым уродом, – отрезал Карбид. – Ты ведь знаешь, сколько нам заплатили?

– Знаю.

– Вот и закрой варежку.

Карбиду нужны деньги, и он готов кинуть зеленый мячик туда, куда велел хмырь из «Ускорителя». Альфред? Черта с два он Альфред! Хмырь хочет потравить арабов, а Карбиду нужны деньги.

– Дерьмо, – повторил Рус.

Он сам не понимал, что здесь делает. Он сопротивлялся до последнего. Уговаривал, убеждал, требовал. Но натыкался на непонимающие взгляды.

Деньги.

Лакри переругался со всеми, а потом пошел на фабрику.

«Потому, что мы друзья?»

Или потому, что не верил, не мог поверить, что они это сделают.

Усилия Кимуры наконец принесли плоды: люк самого первого и самого большого бака, фактически цистерны, открылся. Карбид торопливо взобрался по металлическим скобам лестницы и бросил в бак зеленый мячик. Но почему-то задержался наверху, замер, а через мгновение донеслись характерные звуки – Рус понял, что Карбида вырвало.

Все кончено.

Все кончено.

– Они все равно ни хрена не поймут, – весело проговорил Карбид, спускаясь вниз. – Мы можем помочиться в эту бочку, а они ни хрена не поймут! Химия, мать ее!

– Они не успеют ничего понять, – бросил Рус и в третий раз повторил: – Дерьмо.

– Альфред же сказал, что будет вспышка отравлений. – Карбид угрюмо посмотрел на приятеля: – Без смертей.

– Ты ему веришь?

– Альфред так сказал, – пожал плечами Карбид.

Ему безразлично.

Рус отвернулся.

Кимура покинул освещенный пятачок, и теперь это была лишь черная тень среди железных кишок и пластиковых желудков, по которым течет отравленная река.

Для подавляющего большинства тех, кто открывает по утрам глаза, корпорации и Анклавы – жирные пиявки, высасывающие кровь из простых людей, стран и континентов. Для некоторых они – стабильный источник благополучия. Для небольшой группы – инструмент колоссальной власти и могущества. И лишь совсем немногие видели в Анклавах надежду. Да, в основе идеологии независимых корпораций лежало получение прибыли. Да, верхолазы плевать хотели на социальную политику и занимались ею только для того, чтобы избежать потрясений. Да, они поставили всю Землю в зависимость от себя. Но именно разработки ненавидимой всеми «Фарма 1» позволили наладить производство синтетической, но дешевой еды, которая закрыла для общества проблему голода. Объединенные усилия энергетических монстров помогли преодолеть последствия Нефтяных войн и дали мировой экономике еще один шанс. И в основе этого лежала не прибыль, а наука. Независимые корпорации остались единственными на планете структурами, которые вкладывали деньги в исследования, и не только в те, которых требовали текущие задачи, но и в долгосрочные, фундаментальные программы, рассчитанные на будущее. Способные совершить революцию в науке. Поведение это не имело отношения к альтруизму. Верхолазы прекрасно понимали, что контролируют Землю лишь до тех пор, пока сохраняют качественный технологический отрыв от государств. Исчезнет он, и корпорации лишатся всех привилегий и вернутся под крыло чиновников. А потому не скупились. Научные центры не испытывали недостатка ни в средствах, ни в кадрах. А Университеты были одними из наиболее пестуемых объектов Анклавов, гигантскими учебными центрами, через которые проходили десятки тысяч людей.

Именно в Университетах можно было прикоснуться к истинной силе независимых корпораций.

К науке.

– На этот раз мы ехали достаточно медленно? – язвительно осведомилась Пэт, останавливая «Плуто».

– На этот раз мы ехали слишком медленно, – ответила Матильда.

– Какие мы храбрые.

– Представь себе – храбрые.

Удивленная Пэт внимательно посмотрела на подругу. Та сняла шлем, тряхнула светлыми волосами и ответила прямым, независимым взглядом.

– Что?

– Ты становишься другим человеком. – Пэт попыталась улыбнуться. Ей почти удалось.

– С тобой станешь. – Матильда поправила рюкзак: – Я опаздываю. Звякни мне, когда соберешься домой.

И поспешила к лабораторному корпусу.

– Чудеса!

Но обдумать произошедшие с Матильдой изменения девушке не дали. Рядом с «Плуто» припарковался желтенький, в тон опавшим листьям, спортивный мобиль, из которого высыпали три веселые девчонки.

– Пэт, привет!

– Приветики!

– Ты написала доклад?

– Ты уже слышала про Андрея? Его папаша сказал, что если он сдаст зимнюю сессию без троек, то полетит на «Гагарин Sol», представляешь?! На станцию!

– В космос!

– Там круто! Я видела передачу…

– А представляешь, что Андрюха ответил? Говорит, не хочу туристом на орбиту! Хочу спейс-слалом.

«И правильно!» – едва не вырвалось у Пэт. К счастью, она успела прикусить язык, и увлеченные болтовней подружки ничего не заметили.

«Не забывай о мелочах, – напутствовал ее Кирилл, рассказывая о нюансах новой жизни. – Мелочи тебя спасут. Или погубят».

В жизни Патриции Грязновой спейс-слалома не было. Так что не ей делиться о захватывающем и неповторимом чувстве, которое охватывает пилота шаттла при виде миллиардов звезд, до которых, кажется, можно дотянуться рукой. Ее дело восхищенно поддакивать и завистливо вздыхать, слушая о щедром предложении, которое сделал непутевому отпрыску богатый капер.

Чертовски трудная задача в восемнадцать с небольшим.

Моратти обеспечил Урзака всем, что тот потребовал: любая информация, доступная СБА, помощь находящихся в Москве агентов Цюриха, деньги, запасные «балалайки» и, разумеется, документы на все случаи жизни. Как ни странно, но в мире нанотехнологий и практически поголовного подключения к сети удостоверения продолжали играть свою роль: удостоверять личность. Многоуровневая система защиты, которую невозможно применить в «балалайках», почти со стопроцентной точностью гарантировала проверяющим, что перед ними именно тот человек, который указан в документе. Жетоны безов, личные карточки пилотов и космонавтов, удостоверения каперов, паспорта обычных жителей Анклавов – все они выдавались СБА. Надо ли говорить, что в коллекции Банума не было ни одного фальшивого документа? Настоящих, правда, тоже не было – только поддельные. Но проверку они могли выдержать любую.