Ульяна Бисерова - Под кожей — только я

— О нет. Это опасный преступник. Смутьян, который дурит людям головы. Террорист, который торгует нелегальным оружием и закладывает бомбы. Захватывает заложников и имеет наглость выдвигать ультиматумы законным властям.

— Он?! Этот жалкий старик?

— Не он один. Вся их грязная шайка. Даже половины совершенного ими вполне хватило бы для трех смертных приговоров. Но ему долго удавалось скрываться от правосудия. Но горькая ирония в том, что его предали те, кого он считал своими соратниками. А ведь все могло сложиться иначе, если бы однажды он не совершил одну очень большую ошибку…

— Какую?

— Перешел дорогу клану Ли.

В этот момент старик поднял голову и посмотрел на Тео — так, словно кроме них двоих в огромном зале для торжественных приемов никого больше и не было. На его смуглом лице тенью проступил сгусток сырой, неизбывной тоски, от которой перехватывало сердце.

— Но… — Тео уже и сам понимал, что стоило прекратить разговор, пока он не переступил границы безопасной территории, пока все еще можно легко обернуть в не слишком удачную шутку. Но слова вырывались помимо его воли, словно он под порывами ветра пытался удержать в руках вертлявый зонт. — Возможно, уважение к клану Ли только возросло, если бы вы проявили милосердие?

— Милосердие будет расценено как слабость. Как готовность идти на уступки. Он заслуживает смерти, мучительной и постыдной.

— Но разве…

— Оставим этот спор, мой мальчик. Не все местные обычаи и традиции понятны иностранцам.

По знаку Ли Чи двое охранников подхватили старика под руки и выволокли из зала. Тео, нахмурившись, проводил его взглядом, но через пару минут, когда Ли Чи предложила прогуляться перед обедом по саду, он уже выбросил мысли о странном старике из головы.

Казалось бы, пустяковая история, но взгляд старого безумца воспаленной занозой засел в памяти Тео. И Ли Чи словно подспудно чувствовала это, хотя они ни разу не обсуждали тот случай. С того дня в их отношения закрался холодок отчуждения.

Понурившись, Тео поплелся за господином Ли Хоем. Он приходился Ли Чи дальней, сложно вычисляемой родней — как смутно уловил Тео из уклончивых недоговоренностей и умолчаний, с его ближайшими родственниками была связана какая-то давняя неприглядная история. Да и сам он особыми талантами не блистал, поэтому, несмотря на громкую фамилию, занимал в клане весьма скромное положение и обычно выполнял разные мелкие поручения. Вероятно, он еще не успел уловить смену погоды в отношениях Ли Чи и Тео и потому отнесся к предложению устроить пасынку госпожи Ли и юному наследнику Ганзы занимательную экскурсию со всей серьезностью и обстоятельностью.

Ли Хой битый час как заправский гид водил Тео по анфиладе огромных ярко освещенных залов музея истории Нуркента. Перемежая вирши народных поэтов цитатами из правительственных документов на выспренном мандарине, с гордостью демонстрируя архивные снимки, старинные инструменты и прочие пыльные артефакты, диорамы с крошечными фигурками и фрагменты кинохроник, он путано, то и дело скатываясь в несущественные подробности, излагал историю города, в одночасье возникшего среди пустыни, как мираж.

— Удивительно. Потрясающе, — время от времени произносил Тео, выдавая дежурную похвалу, как робот. Из-за выкрученных на максимум кондиционеров, которые гоняли по пустым залам мертвый воздух, он практически впал в анабиоз и утратил волю к сопротивлению.

Музей Нуркента был построен более полувека назад, но в залах до сих пор пахло свежей краской и лаком — это была вычищенная, переписанная набело история города, которую, как разряженных в аляповатые национальные костюмы кочевников с кувшином кумыса и пресными лепешками на подносе, демонстрировали чужакам — высоким гостям из дальних краев. Все здесь было пропитано победительным патриотизмом и безудержным энтузиазмом колонизаторов.

— Рад, безмерно рад, что славная история Нуркента вызвала у молодого господина Теофиля живейший интерес, — сощурившись в угодливой улыбке, заключил Ли Хой. Тео встрепенулся. Обнадеженный, что пытка экскурсами в историю наконец-то прекратилась, он даже не стал поправлять гида, который по ханьской традиции перепутал имя с фамилией.

— Скоро время обеда, и я взял на себя смелость забронировать кабинет в ресторане «Семь путей», — с гордостью сообщил Ли Хой.

— Спасибо. Перекусить после столь насыщенной культурной программы действительно бы не помешало. Но, если вы, конечно, не против, я бы предпочел посетить городской рынок. Я наслышан, что только там можно попробовать настоящую местную кухню.

Ли Хой замер и уставился на Тео в надежде, что он попросту ослышался, что юный наследник сейчас рассмеется и признается в неудачной шутке. Но Тео, на губах которого застыла вежливая улыбка, в ответ смотрел на него так же напряженно и выжидательно.

— Боюсь, молодой господин, это может быть опасно…

— Да бросьте! Что может грозить в Нуркенте представителю могущественного клана Ли и его почетному гостю?

Ли Хой отвел взгляд, лихорадочно придумывая правдоподобную отговорку для отказа. Его страшила угроза навлечь гнев Ли Чи — причем в равной мере как тем, что он не исполнил прихоть ее гостя, так и тем, что он старался угодить ему слишком уж рьяно. Заметив его колебания, Тео, который уже не раз убеждался в справедливости ханьской поговорки о том, что иногда лисе стоит только произнести имя тигра, чтобы уладить дело, вынул козырь.

— Госпожа Ли давно обещала познакомить меня с этой самобытной и яркой страницей истории города, но это все время возникали какие-то срочные неотложные дела. Она ведь всегда так занята. Так что раз уж возник такой удачный случай, почему бы нам не воспользоваться им?

Ли Хой принял сокрушенный вид, став даже как будто даже ниже ростом.

— Если молодому господину Теофилю угодно взглянуть на грязных попрошаек с городских окраин, мне ничего не остается, как удовлетворить его каприз… Но все же пообедаем мы, позвольте уж мне настоять, в приличном месте.

Тео был счастлив покинуть обжигающе ледяной музей. Закрепив на лице плотно прилегающую защитную маску из нановолокна, он следом за Ли Хоем шагнул наружу, в обжигающий воздух. На календаре была уже поздняя осень, но в природных часах что-то сбилось, и белое солнце по-прежнему раскаляло рыжую степь, как медный таз, насылая на Нуркент пылевые смерчи. Мелкие речушки давно пересохли, листва на деревьях скукожилась и опала, а горожане старались лишний раз не выходить на улицу.

Хозяин ресторана, сухонький неприметный старичок, сложив лицо в угодливую гримасу и поминутно кланяясь, проводил их в отдельный кабинет в дальнем конце зала, отгороженный легкими раздвижными панелями. Древний кондиционер гудел, словно там было осиное гнездо, в которое ткнули палкой. Расторопные разносчики с подносами тут же заставили низкий стол из темного полированного дерева множеством тарелок, плошек, мисок и соусников.