Агата Озолс - Мишка и Трубочист

Сейчас, после того, как они с Михаэлем поговорили, все уже виделось по-другому, и Мишель только грустно улыбалась, не переставая дивиться собственной глупости и наивности.

А еще у них были ночи. Совершенно безумные ночи, полные страсти, любви и нежности. Мишель уже начинало казаться, что других ночей у нее не было, она с трудом представляла себе, как будет обходится без своего трубочиста. А ведь у них было всего четыре дня, и они подошли к концу.

— Нам надо что-то решать, — сказал Михаэль, когда они завтракали и пили свой последний, четвёртый по счету утренний кофе.

Мишель не стала делать вид, что не поняла, о чем он.

— Надо. Только я не знаю, что решать.

— Тебе надо подумать?

— И тебе, — отозвалась она.

— Знаешь, я для себя все уже решил.

Очень хотелось спросить, но Мишель неожиданно застеснялась. Ведь спрашивать, что-то уточнять, это словно навязывается. Нет уж, Мишель будет консервативна — если Михаэлю есть что ей предложить, пусть предлагает.

— Я хочу быть с тобой, Миша, — волнуясь, и от того слегка коверкая русские слова, сказал он. — Но понимаю, что у тебя своя жизнь. Поэтому ты подумай, и мы обязательно все решим, когда увидимся вновь.

— Я прилечу, — твердо пообещала ему Мишель. — Договорюсь об отпуске и прилечу к тебе.

— Я буду ждать.

— Не знаю, когда меня отпустят. Подождешь?

Вместо ответа, он притянул Мишель к себе и крепко поцеловал. Так крепко и так сладко, что у нее закружилась голова и задрожали коленки. Мучительно захотелось повиснуть на нем, продлить это мгновение, но рассудок твердил, что они рискуют опоздать в аэропорт. Но, может, это и к лучшему? Пусть останется еще хоть на один день. Пусть побудет с ней еще немного.

Мишель всегда считала себе неспособной на такие сильные чувства и эмоции. Другие, но не она, сходили с ума от любви. Она думала, что ее удел это спокойные, уравновешенные отношения. А вот сейчас она смотрит на Михаэля, и сердце разрывается от тоски, а разум пытается придумать, как бы остаться с ним еще хоть на пару дней.

— Но я прилечу при первой же возможности.

— Конечно. Ты только не переживай.

— Как же я могу не переживать? — спросила, уткнувшись ему в грудь.

— Я буду волноваться за двоих. Хорошо?

Позже, в аэропорту, они долго стояли, обнявшись и шепча друг другу милые глупости.

— Я прилечу.

— Я буду ждать.

Мишель смотрела, как самолет с любимым мужчиной взмывает в небо. Опять заболело в груди, словно там образовалась огромная дыра, и дышать стало тяжело.

Ей отказали в отпуске. Мишель знала, что так и будет. Она бы и сама себе отказала, некому было ее заменить. Опять звать хирурга с «Большой» земли? Это займет время, да и у нее контракт на год, и подводить больницу было не просто некрасиво — подло просто.

— Вы собираетесь уйти от нас? — прямо спросила главный врач.

— Нет, — так же прямо ответила Мишель. — Пока не собираюсь. Но мне хотелось бы получить небольшой отпуск, чтобы решить вопросы.

— Вопросы?

— Да. Это касается моей личной жизни.

— То есть, дело не в том, что вам предложили другую работу? — уточнила главный врач.

— Нет. Меня абсолютно устраивает моя теперешняя работа. Но тем не менее, мне нужен отпуск.

— Вы понимаете, что вас некому заменить.

— Да, понимаю. Но у меня очень серьезные обстоятельства.

— Пока не найдем вам замену, об отпуске не может быть речи.

— Но когда же?….

— Из декрета должен выйти наш хирург, — ответила главврач. — Но это будет не раньше декабря.

Мишель готова была рвать на себе волосы. Это что же получается, они смогут увидеться с Михаэлем только в декабре? Да это же почти полгода ждать!

— У нас запланирован выезд по области, — перевела тему начальница.

— Выезд?

— Да, группа врачей из Магадана поедет по стойбищам вдоль Колымы и по территориям, прилегающим к Охотскому морю.

— Врачи из нашей больницы? — уточнила Мишель.

— Не только, — ответила главврач. — В группу войдут врачи из Магаданской областной больницы и наши, из детской. Я предлагаю вам поехать, так как раз нужен детский хирург. К тому же это хорошая практика.

— Отличная, — согласилась Мишель. — Я с удовольствием поеду.

— Вот и хорошо. А в отпуск отправитесь в декабре.

Вечером она распахала Михаэлю о том, что ее приезд откладывается на неопределенное время.

— Так, только без паники, — спокойно заявил он в ответ. — Ничего смертельного не произошло. Нужно подождать до декабря, значит будем ждать до декабря.

— Я не знаю, как смогу продержаться так долго, — пожаловалась Мишель.

— И я не знаю, как продержусь. Значит, будем держаться вместе.

Мишель толко порадовалась, что трубочист сохранял спокойствие в такой сложной ситуации. Ее нервы явно не выдерживали испытания.

— Миша, — продолжил он, — не переживай. Мы сможем, вот увидишь.

— Я с тобой все смогу, — она улыбнулась в трубку.

И ведь знала, что Михаэль ее не видит, а все равно улыбалась.

— Я очень по тебе скучаю, — сказал он.

— И я.

— Я тут подумал, может быть стоит переделать лофт.

— Зачем?

— Ну, чтобы удобнее было жить, — ответил Михаэль.

— Миша, а разве сейчас тебе неудобно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, удобно. Но все-таки.

Мишель открыла рот, чтобы сказать, что в таком случае ничего менять не нужно, но до нее дошло: это ведь он для нее хочет переделать собственный дом, чтобы жить с ней. В груди стало тепло, мучительно захотелось расцеловать его прямо вот сейчас. Но готова ли она, Мишель, опять круто изменить свою жизнь и переехать уже не просто в другой город — в другую страну? Сможет ли она работать в Эстонии? И если нет, то как ей жить? Стать домохозяйкой? Господи, да она не представляет своей жизни без работы, но ведь и без своего трубочиста уже не представляет.

— Давай поговорим об этом, когда я приеду, — предложила она.

— Как скажешь.

Он как будто расстроился, и Мишель тоже расстроилась.

— Мы обо всем поговорим, как только я прилечу, — повторила она.

И потянулись дни ожидания.

Кому из них было легче? Той, что всем сердцем стремилась прилететь, или тому, кто ежедневно, ежечастно даже, ждал — ну когде же, когда она будет с ним?

Обо работали, и обоим это помогало. На работе им действительно становилось легче переносить разлуку.

Через три недели после того, как Михаэль вернулся в Таллинн, Мишель отправилась с другими врачами на выезд.

Почти месяц они колесили по Магаданской области, проехали вдоль всей Колымы, с ее затейливыми изгибами и там, в истоках знаменитой реки, где сливаются Кулу и Аян-Юрях, повернули обратно, в сторону Охотского моря.