Аластер Рейнольдс - Алмазные псы [сборник litres]

Как же он ошибался…

– Вам было необходимо найти адапта, – говорит леди Гудгласс, – потому что тогда бы вы твердо знали: кому-то из них удалось выжить. Итак, вы получили ответ. И что сейчас чувствуете?

Отметины на черепе Урсулы – следы хирургических операций, это Графенвельдер понял еще при первой встрече. Оказывается, это совсем не та хирургия, что применяется для удаления имплантатов. Адапта превратили в человека. Ей бы ничего не стоило избавиться от шрамов, но она предпочла их не прятать. Только теперь Графенвельдер сообразил, что это было частью игры, в которую его втянули.

– Не то, чего мог бы ожидать, – отвечает он.

Леди Гудгласс понимающе кивает:

– Вы получите заслуженное наказание, Карл. Но это будет не смерть.

Мерзавка играет с ним, как кошка с мышью. Дает ему подержаться за надежду, прежде чем отобрать ее окончательно.

– А почему? – спрашивает он.

– Потому что мертвый экспонат – плохой экспонат. Когда мы здесь закончим, я передам вас в хорошие руки. – Она поворачивается к паланкину. – Пора вам кое-что объяснить. Я солгала насчет мужа. Эдрик был добрым человеком, заботился обо мне, любил. И делал большие деньги на мне – на той, кем я тогда была. К сожалению, он не увидел меня такой, какая я сейчас. Эдрик скончался в первые месяцы чумы.

Графенвельдер молчит. У него нет слов, нет вопросов.

– Наверное, вам хочется узнать, кто в паланкине, – продолжает леди Гудгласс. – Вскоре он выйдет. Правда, ненадолго – для него опасны споры чумы, очень уж много в нем механики. Но это обстоятельство не мешает ему выполнять работу, которую никто не умеет делать лучше него.

Шипит клапан, весь перед паланкина поднимается на блестящих поршнях. И первое, что видит Графенвельдер и что вызывает у него вопль ужаса, – это серебристая рука, сжимающая черную шляпу-хомбург.

А в следующий миг появляется лицо.

Проснись!

Давай же! Очнись! Знаю, что не хочешь, но важно, чтобы ты постиг происходящее с тобой и – это не менее важно – чтобы понял, что случится дальше. Я знаю, ты не привык выполнять чужие распоряжения. Обычно все иначе. Поможет, если и дальше я буду называть тебя капитаном?

Ладно, пусть будет официально. Проснитесь, капитан Рашт.

Нет, не сопротивляйтесь. Только себе хуже сделаете. Вот так. Я немного ослаблю. Совсем чуточку. Теперь дышать легче? На вашем месте я бы не тратила силы на болтовню. Да, я знаю, что у вас куча вопросов. Но прошу, не совершайте ошибку, не тешьте себя фантазиями, будто болтовня хоть как-то вам поможет.

Нидра? Да, это я. Хорошо, что вы достаточно пришли в себя и смогли вспомнить, как меня зовут. Ленка? Да, Ленка жива. Я займусь Ленкой, я же обещала.

Нашла ли я Тетереву?

Да, я нашла Тетереву. Но выяснилось, что от меня было мало проку. Я с интересом выслушала все, что она сказала. Вам бы тоже понравилось, я так думаю.

Что ж, до этого мы еще дойдем. Как было сказано, вы должны понять, что случится дальше. В некоторой степени это зависит от вас самого. Правда, правда. Я не настолько жестока, чтобы лишить вас полностью власти над вашей собственной участью. Вы хотели прославиться, сделать что-то такое, что поразит другие корабли и другие экипажи. В общем, войти в историю.

Пусть они запомнят Рашта с «Лакримозы», говорили вы.

Дерзайте. Все в ваших руках.

– Я найду Мазамеля, – поклялся капитан Рашт, стискивая пальцы на шее воображаемого врага. – Даже если придется разобрать на кусочки Блистающий Пояс. Даже если придется доставать его со дна глубочайшей на свете пропасти. Я заживо сдеру с него шкуру. Запеку его кости. Сделаю из него носовую фигуру для своего корабля.

Нам с Ленкой хватило ума промолчать. Не было ни малейшего смысла указывать на очевидное: к тому времени, когда мы вернемся на Йеллоустон, наш торговец информацией успеет удрать на световые годы от планеты.

Или сдохнуть.

– Нет, кости запекать не стану. – Капитан Рашт не успокаивался. – Вырву ему позвоночник. Канто вроде нужен был новый шлем для скафандра? Я выточу ему шлем из черепа Мазамеля. Башка у него здоровенная и круглая, обезьяне на шлем как раз сойдет, верно, приятель?

Рашт прервался, чтобы покормить Канто, сунуть кусочек лакомства в его вонючую, пестревшую гнилыми зубами пасть. Обезьяна восседала на его плече мохнатым прыщом.

Честно говоря, сведения Мазамеля оказались не то чтобы совершенно бесполезными. Во всяком случае, корабль был на месте. Кружил по орбите вокруг Хольды. Издалека он и вовсе выглядел практически целым. Лишь когда мы приблизились и сузили собственную орбиту, словно накидывая петлю, стало заметно, в каком плачевном он состоянии. Корпус, заострявшийся иглой, выглядел обшарпанным, повсюду проступали щербины – следы многочисленных столкновений с препятствиями в межзвездном пространстве. То же самое можно было сказать о нашей старушке «Лакримозе», – в конце концов, никакой корабль не в состоянии летать между звездными системами, не платя за это свою цену, – но повреждения находки смотрелись куда хуже. Сквозь дырки в корпусе были видны звезды, то есть эти дырки пронизывали корпус насквозь. Лонжероны двигателя, отходившие от корпуса в самой широкой его части, смахивали на изорванные крылья летучей мыши. Опять-таки издалека казалось, что сам двигатель имеется в наличии. Но нас ввели в заблуждение обломки крепежа. Место двигателя на самом деле пустовало, кто-то уже поживился опасным и таким манящим сокровищем.

– Надо проверить внутри, – предложила Ленка, пытаясь хоть как-то оправдать перелет сюда. – А может, стоит поискать и на поверхности.

– Что искать-то?

– Не знаю. На сканере видны какие-то геомагнитные аномалии в северном полушарии, например. Еще мы получаем обратное металлическое излучение. Вообще бред, конечно. Считается, что на Хольде толком нет магнитосферы. Ядро планеты слишком старое и холодное. Кстати, металл обнаружен приблизительно в той же области, что и аномалии. И концентрация довольно высокая. Может, звездолет или что-то другое.

Рашт поразмыслил и одобрительно заворчал себе под нос:

– Но сначала корабль. Нужно убедиться, что он не выпалит нам в корму, когда мы развернемся. Совмещай орбиты, Нидра, но держи нас на безопасном расстоянии.

– Пятьдесят километров годится? – уточнила я.

Рашт призадумался.

– Нет, остановимся на сотне.

Это нечто большее, чем заложенная от природы осторожность? По правде сказать, я всегда сомневалась насчет вас, все гадала, можно ли верить вашим байкам.

Обычно мы не слишком суеверны. Но почему-то доверяем слухам и историям о призраках. Уверена, за долгие годы вы наслушались немало таких историй. Когда корабли встречаются в космосе ради торговли, истории расходятся дальше, а ты ведь наторговал изрядно. Точнее, до тех пор, пока удача не повернулась к тебе спиной.