Аластер Рейнольдс - Алмазные псы [сборник litres]

– Стой, – произнес Рашт, когда я перевернула очередную страницу. – Вернись-ка назад. Что там за рисунок?

Я неохотно послушалась. Мне самой хватило и беглого пролистывания.

Рисунок изображал вулканический конус, вид на него от места катастрофы.

Быть может, всему виной дрожавшая рука Тетеревой, но неровные линии на бумаге словно усиливали то ощущение чужого злонамеренного присутствия, которое я испытывала снаружи разбитого шаттла. Тетерева укрупнила на рисунке паучью голову, изобразила лавовые отлоги более мускулистыми, больше похожими на щупальца. Даже штриховка, которой она, видимо, пыталась показать слой снега и льда, лично для меня смотрелась изображением множества присосок.

Хуже того, между двумя лапами-отлогами она нарисовала разинутую клювастую пасть.

Мы помолчали, потом Ленка сказала:

– Листай до конца. Другие записи прочтем позже.

Я не стала возражать. Последние несколько записей состояли каждая из одной-двух торопливо набросанных строчек.

Эти строчки откровенно пугали.

Не могу разбудить остальных. Все бесполезно. Мой милый Лев…

Такой милый мальчик. Хороший сын.

С моими ошибками я не гожусь ему в матери.

Застряла тут. Не сдаваться. Мне нужны сырье и топливо. В холме посмотреть? Магнитная аномалия. Выглядит странно. Что-то прячется внутри?

Американо здесь побывали, вот и ответ. Добрались на своем старье. Замороженные клетки, роботические родильни. Записей нет. Ну и что? Зарылись в холм, что-то туда запихнули. Корабль или машину какую-то. Вижу вход. Пещера. Так они прошли.

Не хочу идти туда. Но мне нужно их оборудование. Иначе я погибну.

Надо вернуться на звездолет.

Снова увидеть Льва .

– Никто сюда раньше не прилетал, – сказал Рашт. – Тетерева это знала, должна была знать. Колонисты не забирались так далеко.

– Она была в отчаянии и хваталась за все, что было под рукой, – объяснила Ленка. – Бедняжка, одна на всей планете. Спорим, она знала, что шансы у нее – один к тысяче?

– Меня беспокоит этот холм, – сказала я. – Есть в нем что-то странное. Быть может, американо тут ни при чем, но, когда не осталось иных возможностей, я бы тоже пошла проверять.

На рисунке, теперь мне стало это ясно, Тетерева изобразила не пасть, а вход в пещеру.

Но все равно в голову лезло сравнение с клювом осьминога.

– Мы знаем следующее, – подытожила Ленка. – Если Тетерева пошла внутрь того холма, обратно она не вернулась.

– Лично я никаких следов не видела.

– С такой геотермальной активностью, как здесь, следы быстро исчезают. Ледяная корка то схватывается, то снова тает.

– Мы должны побывать в пещере, – проронил Рашт.

Я замотала головой, в полной уверенности, что это будет глупо и опасно. Откуда взялась уверенность – не знаю. Наверное, чутье сработало.

– За труп Тетеревой нам никто не заплатит.

– Кто-то должен о ней позаботиться, – строго сказала Ленка. – Отдать последние почести. Хотя бы записать сведения о месте гибели. Она ведь одна из нас, Нидра, она принадлежала к ультра. И заслуживает лучшей участи, чем забвение. Можно мне журнал?

– Держи. – Я передала ей блокнот в плотной обложке.

– Нидра права, искать тело погибшей нас не подряжали, – заявил Рашт, пока Ленка листала страницы. – Тетерева рискнула, но не справилась. Зато вот насчет американо – это любопытно.

– По записям их тут не было, – сказала я.

– Я и сам так думаю. Но записи вполне возможно подделать. Что, если Тетерева подозревала правильно? В наши дни американское добро ценится высоко, в особенности на Йеллоустоне.

– Предлагаю вернуться на орбиту и направить в пещеру дрон.

– Зачем, если мы уже внизу? – Рашт пожал плечами. – Нас трое, даже четверо, считая Канто. Ты заметила, насколько стар шлем Тетеревой? Наше снаряжение намного лучше, и от результатов вылазки наше выживание не зависит. Если прижмет, мы сразу вернемся. Сама знаешь, не рискнешь – ничего не добудешь.

Я мысленно чертыхнулась. Это он хватил, конечно, – дескать, наше полудохлое снаряжение лучше, чем какое-то другое. И потом, делать такие выводы из одного-единственного шлема, который нам попался? А может, это всего-навсего памятная вещица, воспоминание о бурной космической юности?

Но Рашт принял решение. Корабль на орбите разграбили, остатки шаттла ценности не представляли, так что какие-либо надежды сулила только пещера. Если нам и удастся хоть чем-то разжиться, то там, больше попросту негде.

Даже я понимала эту логику, неважно, нравилась она мне или нет.

Прошу прощения, я ненадолго отвлекусь. У меня есть срочное дело. Срочное, понятно?

Что я затеваю?

Ну, это же очевидно, капитан. Я раскладываю эти штуковины вокруг вас. Вдавливаю в лед, как зеркальные статуэтки. Знаю, вам тяжело вертеть головой. Вот и славно, ничего особенного вы все равно не увидите. За вами вход в пещеру, а впереди обломки шаттла.

Что вы сказали?

Нет, я стараюсь не ради вас. Какой глупый у нас капитан! Но можете считать себя центром внимания. Вам же всегда нравилось быть в центре событий, правильно?

Что?

Вам трудно дышать?

Сейчас, погодите. Не хочу, чтобы вы задохнулись, мы же толком еще не начинали. Хорошо, что так вышло, кстати. Ну, с лебедкой. Я ее разыскала, потом и трос попался. Да, повезло, хотя тогда я так не думала. Я думала, что сдохну. А вы вознамерились меня бросить, верно?

Сама знаю, что верно.

Вот. Я слегка ослабила натяжение. Так лучше? Дышать стало полегче?

Замечательно.

Мы выбрались из модуля. Обезьяна все жаловалась на лапу: местные микроорганизмы ухитрились проникнуть в перчатку и повредить сервопривод. Канто на ходу лупил перчаткой об лед, безуспешно стараясь ее сбросить.

– Никаких следов, – сказала Ленка, осмотрев окрестности в бинокль, закрепленный на макушке шлема. Обращалась она ко всем сразу, не желая выбирать между Раштом и мной. – Зато я вижу устье пещеры. В точности там, где его нарисовала Тетерева. Пять или шесть километров до цели.

– Можешь проложить маршрут в обход препятствий? – спросил Рашт.

– Легко.

Было светло, по местному времени дело близилось к полудню. Бледно-голубой небосвод испещряли белые полоски высотных облаков. За очертаниями холма проступала в небе махина газового гиганта – одна раздутая, отвратительная туша нависала над другой. Мы выстроились цепочкой: Ленка первая, за ней Рашт с обезьяной, за ними я. Дышали мы по-прежнему воздухом из ранцев, хотя визоры шлемов подтверждали пригодность здешней атмосферы для дыхания, а также уверяли (насколько позволяла чувствительность датчиков), что какие-либо ядовитые примеси в воздухе отсутствуют. Я не сводила глаз с хвоста обезьяны, который болтался передо мной, точно маятник. С обеих сторон нас окружали пузырящиеся водоемы, лишая свободы маневра, и поверхность этих водоемов регулярно пучилась огромными газовыми пузырями, а поблизости фонтанировали гейзеры. Плевать на токсины, тут и без них запашок наверняка стоит еще тот. С другой стороны, мы прилетели сюда на «Лакримозе», а на ее борту ароматы не сравнить с райским садом…