Сэмюэль Дилэни - Нова. Да, и Гоморра

Лорк с мутными и горящими глазами подкрадывался ближе.

Теперь Князь ударил по стеклу обоими кулаками. Оно взорвалось. Осколки зазвенели на полу и камнях.

— Нет! — Это Лала. Обхватила лицо руками.

Князь, кренясь, выбрался наружу.

Жар жег лицо. Но Лорк шел следом.

Князь петлял и спотыкался в направлении Злата. Лорк по-крабьи выбрался на зубчатый склон.

И врезал.

Свет захлестнул Князя. Тот явно восстановил толику зрения — снова стал царапать глаза. Упал на колено.

Лорк с трудом стоял. Плечо шаркнуло по горячему камню. Он стал глянцевым от пота. Пот тек по лбу, запруживал брови, просачивался в шрам. Лорк сделал шесть шагов. На каждом он выбивал свет живее полудня, звук громче рева лавы, запах резче серных паров, скребших глотку. Его ярость была реальной, красной и ярче Злата.

— Гнида… Дьявол… Грязь!

Князь рухнул, когда Лорк до него добрался. Голая рука скачет по обжигающему склону. Голова приподнялась. Руки и лицо порезаны павшим стеклом. Рот открывается-закрывается, как у рыбы. Слепые глаза моргают, жмурятся, распахиваются опять.

Лорк отвел ногу, разнес спазмирующее лицо…

И она иссякла.

Лорк всосал горячий газ. Глаза клокотали от жара. Он повернулся, руки сползли по бедрам. Вдруг земля опрокинулась. Обвалилась черная корка, жар ударил в ответ. Лорк зашатался между изрытых камней. За зыбкими пленками подрагивали огни Таафита. Лорк тряхнул головой. Мысли роились внутри горящей костяной клетки. Он кашлянул; вышел далекий рев. И он выронил сирингу…

…она невесомо парила среди острых скал.

Прохлада коснулась лица, просочилась в легкие. Лорк рывком встал. Она сверлила его взглядом. Губы Лалы трепетали, не рождая слов. Лорк шагнул к ней.

Она подняла руку (он думал, она его ударит. И ему было все равно), потянулась к жилистой шее.

Ее горло дрожало.

Лорк оглядел ее лицо, волосы, перевитые вокруг серебряного гребня. В мерцании Злата ее кожа обрела цвет бархатной ореховой скорлупы. Глаза над выпирающими скулами щедро подсурьмлены. Но ее величие крылось в легком наклоне подбородка, в извиве медных губ, застигнутых между устрашающей улыбкой и покорностью некой невыразимой печали; в изгибе пальцев на его шее.

Лицо наплыло на лицо. Горячие губы врезались в его губы, повлажнели. На руке — тепло ее пальцев, холод ее кольца. Скольжение ее ладони.

Сзади закричал Князь.

Лала шарахнулась прочь, ощерилась. Ногтями полоснула плечо. Мимо Лорка сбежала вниз по камням.

Лорк даже не посмотрел ей вслед. Его держало на плаву истощение. Он пробрался через осколки стекла. Окатил экипаж свирепым взглядом:

— Пошли, черт подери! Выметайтесь!

Под перекрученной бечевой плоти ходили цепями мускулы. За ослабленной шнуровкой жилета при каждом вздохе подергивались на блестевшим животе рыжие волосы.

— Хватит стоять!

— Капитан, что стало с моей?..

Но Лорк уже шел к двери.

Мыш бешено прочертил глазами линию от капитана к пылающему Злату. Бросился через комнату, разметал разбитое стекло.

В саду Лорк уже хотел закрыть ворота, когда сзади между близнецов скользнул Мыш: сиринга ухвачена одной рукой, сумка другой.

— Назад на «Птицу Рух», — сказал Лорк. — Улетаем с этого мира!

Тййи поддерживала раненого питомца на одном плече и Себастьяна — другим. Кейтин пытался ей помочь, но слабый сверкающий штырь был слишком короток, и пользы не вышло. В итоге Кейтин сунул руки за пояс.

Туман вращался под фонарями; экипаж спешил по брусчатке Города Страшной Ночи.

— Паж кубков.

— Королева кубков.

— Колесница. Взятка моя. Девятка жезлов.

— Рыцарь жезлов.

— Туз жезлов. Взятка теперь болвана.

Старт прошел гладко. Кораблем правили Лорк и Идас; остальные расселись по кают-компании.

С пандуса Кейтин смотрел, как Тййи и Себастьян играют в две руки.

— Парсифаль — жалкий дурак — отказался от Младших Арканов, должен теперь пройти через оставшуюся двадцать одну карту Старших. Он показан на краешке скалы. Белый кот дерет сиденье его брюк. Невозможно сказать, свалится он или улетит. Но на одной из следующих карт, Отшельник, нам дан намек: старик с посохом и фонарем, на той же скале, грустно глядит вниз…

— Черт, о чем ты вообще? — спросил Мыш. Он то и дело водил пальцем по шраму на полированном палисандре. — Нет, не объясняй. Сволочные карты Таро…

— Я, Мыш, о поисках. Я уже думаю, что мой роман может стать своего рода историей поиска. — Кейтин вновь приблизил ко рту записчик. — Рассмотрим архетип Грааля. Странный, тревожный факт: ни один писатель, атаковавший легенду о Граале в ее голой целостности, не дожил до завершения труда. Мэлори, Теннисон и Вагнер, отвечающие за самые популярные версии, исказили основной материал настолько, что мифическая структура их версий неразличима либо бесполезна, — может, оттого они и избегли проклятия. Однако все истинные рассказы о Граале — «Повесть о Граале» Кретьена де Труа в двенадцатом веке, цикл Робера де Борона и «Парцифаль» Вольфрама фон Эшенбаха в тринадцатом или «Королева фей» Спенсера в шестнадцатом — все они по смерти авторов остались незавершенными. В конце девятнадцатого столетия, кажется, американец Ричард Хоуви начал цикл из одиннадцати пьес о Граале и умер, не закончив номер пятый. Ровно так же друг Льюиса Кэрролла Джордж Макдональд не успел завершить свое «Происхождение легенд о Святом Граале». То же со стихотворным циклом Чарльза Уильямса «Талиесин чрез Логр». А сто лет спустя…

— Да заткнись ты! Кейтин, зуб даю, если бы я втыкал мозг так же часто, как ты, слетел бы с катушек!

Кейтин вздохнул и выщелкнул записчик.

— О Мыш, я бы слетел с катушек, если бы втыкал так же редко, как ты.

Мыш положил инструмент обратно в сумку, скрестил на ней руки и упокоил подбородок на запястье.

— Мыш, да ладно тебе. Видишь, я уже не бормочу. Не куксись. Что тебя гнетет?

— Моя сиринга…

— На ней теперь царапина. Но ты ее разглядывал и так и этак — и сказал, что игре она не повредит.

— Дело не в инструменте. — Лоб Мыша пошел складками. — То, что сделал капитан… — Он помотал головой, вспоминая.

— А.

— И даже не в этом. — Мыш выпрямил спину.

— А в чем?

Мыш снова помотал головой.

— Когда я бежал по осколкам, чтоб ее забрать…

Кейтин кивнул.

— Там было невероятно жарко. Три шага, и я думал, что не пройду. Потом увидел, где капитан ее бросил, — на полдороге вниз по склону. Я зажмурился и попер. Думал, нога вся обгорит, и, кажись, полдороги проскакал. В общем, когда я ее нашел и поднял, я… увидел их.

— Князя и Лалу?

— Она пыталась вытащить его на камни. Увидела меня, замерла. А я испугался. — Он отвел взгляд от рук. Пальцы сжаты. Ногти врезались в смуглые ладони. — Я наставил на нее сирингу: свет, звук и запах, все сразу — жестко! Капитан не знает, как сыграть на сиринге то, что он хочет. Я — знаю. Она ослепла, Кейтин. И я, наверное, убил ей обе барабанные перепонки. Лазер шел таким плотным лучом, что у нее загорелись волосы, потом платье…