Сэмюэль Дилэни - Нова. Да, и Гоморра

Горизонта нет, звезда восходит.

На двадцати расстояниях от Земли до Солнца (или от Ковчега до его солнца) света средней звезды класса G не хватает, чтобы преломляться в атмосфере земного класса, создавая дневное время суток. На такой дистанции ярчайший объект выглядит ночью как звезда, не солнце, — очень яркая звезда.

Они уже в двух миллиардах миль — это чуть больше двадцати расстояний до Солнца.

Ярчайшая, но звезда.

— Красотка, а?

— Нет, Мыш, — сказал Лорк. — Просто звезда.

— Как вы поймете…

— …узнаете, когда она станет новой?

— По образованию тяжелых элементов на поверхности, — пояснил Лорк близнецам. — Мельчайшее покраснение абсолютного цвета, соответствующее мельчайшему охлаждению температуры поверхности. И небольшое ускорение активности солнечных пятен.

— Но с поверхности ее планет этого не разглядишь?

— Верно. Покраснение слишком слабое для невооруженного глаза. К счастью, у этой звезды — ни планеты. Только мусор размером с луну, плавающий слишком близко, — может быть, неудачная попытка сотворить мир.

Луну?

— Луну! — возразил Кейтин. — Лун без планет не бывает. Планетоиды, наверное, — но уж никак не луны!

Лорк засмеялся:

— Размером с луну — все, что я сказал.

— А.

Чтобы забросить «Птицу Рух» на околозвездную орбиту с радиусом два миллиарда миль, задействовали все крылья. Кейтин лежал в проекторной, не решаясь допустить вид на звезду до огней компьютера.

— А что с научными станциями Алкана?

— Они тоже в одиночном дрейфе. Свяжемся с ними, когда придет время. Пока они не нужны нам, а мы — им. Циана предупредила их о нашем прилете. Я их покажу на матричном движке. Вот, можете следить за их локациями и перемещениями. Это главная станция, с людьми. В пятьдесят раз дальше нас.

— Мы будем в опасной зоне, когда бабахнет?

— Когда стартует нова, эта звезда сожрет небо и все в нем на огромном расстоянии.

— А когда начнется?

— Через считаные дни, по прогнозу Цианы. Но погрешность таких прогнозов известна: две недели в обе стороны. Если бабахнет, у нас будет пара минут на сборы. Сейчас мы от нее в двух с половиной светочасах. — (Вся картинка рисовалась не светом, а возмущением эфира, дававшим синхронный вид на звезду.) — Когда стартует — бабахнет, это мы не пропустим.

— А иллирий? — спросил Себастьян. — Как добудем мы его?

— Это предоставьте мне, — сказал ему Лорк. — Настанет час добыть — добудем. Можете пока все выткнуться.

Только выдергивать кабели никто не спешил. Крылья сокращались до отрезков света, но два — не сразу, а два мерцали еще какое-то время.

Кейтин и Мыш задержались дольше всех.

— Капитан? — спросил Кейтин через пять минут. — Мне просто интересно. Сказал патруль что-нибудь, когда вы сообщили об… инциденте с Даном?

Прошла почти минута, прежде чем Лорк сказал:

— Я не сообщил.

— А, — сказал Кейтин. — Я примерно так и думал.

Мыш трижды начинал говорить «но» — и не сказал.

— У Князя есть доступ ко всем официальным записям, проходящим через драконский патруль. Ну или я предполагаю, что есть. Для меня компьютер сканирует все, что идет через Плеяды. Конечно, он запрограммирован отслеживать то, что хоть как-то меня касается. Отследи Князь Дана, он обнаружил бы нову. Я не хочу, чтобы он нашел ее таким способом. Я бы предпочел, чтобы он не знал об этой смерти. Насколько мне известно, все, кто знает, сейчас у меня на борту. И хорошо.

— Капитан?

— Что, Мыш?

— Что-то приближается.

— Транспорт снабжения станции? — спросил Кейтин.

— Она слишком далеко. Нас вынюхивают по волшебной пыльце.

Лорк молчал; корабль-чужак двигался по координатной матрице.

— Отключайтесь — и в кают-компанию. Я скоро буду.

— Но капитан… — У Мыша получилось.

— Это грузовик-семикрыл вроде нашего, только, по позывным, из Дракона.

— Что он тут делает?

— В кают-компанию, я сказал.

Кейтин прочел название корабля, которое расшифровывал под сеткой луч позывных:

— «Черный какаду»? Мыш, пошли. Капитан велел отключаться.

Они выткнулись и присоединились к остальным на краю пруда.

У вершины вьющейся лестницы откатилась дверь. Лорк шагнул на затененную ступеньку.

Мыш смотрел на схождение фон Рэя и думал: капитан устал.

Кейтин смотрел на фон Рэя и отражение фон Рэя в зеркальной мозаике и думал: он движется устало, но это усталость спортсмена перед вторым дыханием.

Когда Лорк был посередине лестницы, свет-фантазия в позолоченной раме на дальней стене сгинула.

Они вздрогнули. Мыш так и вовсе ахнул.

— Ну что, — сказала Лала. — Почти ничья. Так вообще честно? Ты все еще впереди. Мы не знаем, где тебя ждет трофей. Не гонка — сплошные старты и остановки. — Ее голубой взгляд омыл команду, задержался на Мыше, возвратился к Лорку. — До той ночи в Таафите я не знала такой боли. Видно, жила в оранжерее. Но каковы бы ни были правила, благородный капитан… — (тут прорвалось презрение), — нас тоже растили для игры.

— Лала, я хочу с тобой поговорить… — Голос Лорка дрогнул. — И с Князем. Наедине.

— Не уверена, что Князь хочет говорить с тобой. Промежуток с того момента, когда ты оставил нас на краю Злата, и до момента, когда мы наконец прорвались к медико, не относится к моим… нашим приятнейшим воспоминаниям.

— Скажи Князю, что я переправляюсь на «Черный какаду». Я устал от этого кошмара, Лала. Что-то ты хочешь узнать у меня. Что-то я хочу сказать тебе.

Ее рука нервно дернулась к упавшим на плечо волосам. Ее темная накидка оканчивалась высоким воротником. Через миг она сказала:

— Очень хорошо, — и пропала.

Лорк поглядел вниз, на экипаж:

— Вы слышали. Вернитесь на крылья. Тййи, я видел, как ты управлялась с ниточками. Твой полетный опыт явно больше, чем у остальных. Возьмешь на себя капитанские разъемы. И если случится что-то не то — что угодно, вернусь я или нет, — уводите отсюда «Птицу Рух», быстро.

Мыш и Кейтин посмотрели друг на друга, потом на Тййи.

Лорк пересек ковер, взошел на пандус. Посередине белой арки замер и уставился на свое отражение. Сплюнул.

Исчез прежде, чем рябь коснулась берега.

Озадаченно переглядываясь, они разошлись от пруда.

На ложементе Кейтин воткнулся и включил сенсор-импульсы извне корабля; остальные все уже вышли в сенсорику.

Он смотрел, как «Черный какаду» подплывает, чтобы принять челнок.

— Мыш?

— Ага, Кейтин.

— Мне тревожно.

— За капитана?

— За нас.

«Черный какаду» ударил крыльями по темноте и медленно развернулся рядом, выравнивая орбиты.

— Мы дрейфовали, Мыш, — мы с тобой, близнецы, Тййи и Себастьян, хорошие люди, все мы… но бесцельно. Одержимец схватил нас и понес прочь на край всего. И вот мы прибыли и видим, что одержимость заковала нашу бесцельность в порядок… а может, в более осмысленный хаос. Тревожит меня то, что я так ему благодарен. Мне бы взбунтоваться, чтобы отстоять собственный порядок. Но я не бунтую. Я хочу, чтобы он выиграл свою адскую гонку. Я хочу ему победы, и, пока он не победит или проиграет, всерьез желать чего-либо для себя я не смогу.