Сэмюэль Дилэни - Нова. Да, и Гоморра

«Черный какаду» принял шлюпку-челнок: пушечный выстрел наоборот. Когда надобность поддерживать выравненные орбиты отпала, корабль отдрейфовал прочь. Кейтин смотрел на его темное вращение.

— Доброе утро.

— Добрый вечер.

— По Гринвичу, Лала, сейчас утро.

— А я из учтивости приветствую тебя по времени Ковчега. Прошу сюда. — Она придержала одеяние, пропуская его в черный коридор.

— Лала?

— Да? — Ее голос сразу за левым плечом.

— Когда я тебя вижу, всегда задаюсь одним и тем же вопросом. Ты столько раз давала мне понять, какой ты прекрасный человек. Но это отблески в тени, которую отбрасывает Князь. Много лет назад, когда мы говорили на той вечеринке, на Сене, меня поразило: как сложно было бы тебя любить.

— Лорк, Париж остался за много миров отсюда.

— Князь тебя контролирует. Я знаю, это мелко, но тебя я не могу простить ему больше всего. Рядом с ним ты никогда не проявляешь свою волю. Разве что тогда в Таафите, на другом мире под изможденным солнцем. Ты думала, Князь мертв. Я знаю, ты помнишь. Я с тех пор только о том и думал. Ты меня поцеловала. Но он закричал — и ты ринулась к нему. Лала, он пытается уничтожить Федерацию Плеяд. Все миры на орбитах трех сотен звезд — сколько это миллиардов людей. Это мои миры. Я не дам им погибнуть.

— Чтобы их спасти, ты опрокинул бы колонну Дракона — и пусть Змей отползает по грязи куда подальше? Вышиб бы экономическую опору из-под Земли — и пусть осколки падают сквозь ночь? Свалил бы миры Дракона в эпохи хаоса, гражданской смуты, лишений? Миры Дракона — миры Князя. Неужели ты в своем высокомерии решил, будто он любит свое меньше, чем ты — свое?

— Лала, что любишь ты?

— Не у тебя одного есть тайны, Лорк. У нас с Князем тоже. Когда ты вышел из горящих камней, да, я подумала, что Князь мертв. В моей челюсти был зуб со стрихнином. Я хотела наградить тебя победным поцелуем. Но Князь закричал.

— Князь любит Дракон? — Лорк перекрутился, поймал ее за плечи, притянул к себе.

В грудь ударила волна ее дыхания. Их лица сшиблись; оба не закрыли глаз. Он давил ее тонкие губы своими полными, пока ее рот не сдался и его зубы и язык не наскочили на ее зубы.

Ее пальцы вцепились в его жесткие волосы. Она омерзительно закряхтела.

Он держал ее, изумленную, ошеломленную, перепуганную, на пике страстного желания покончить со всем этим, здесь, сейчас. Но ничто не кончилось. Она отбивалась, извивалась, дергалась.

Едва он ослабил хватку, она вырвалась: глаза навыкате. Потом веки занавесили голубой свет, пока ярость не отверзла их вновь.

— Ну?.. — Он дышал тяжело.

Лала завернулась в накидку.

— Если оружие подводит меня хоть раз… — голос хриплый, как у Мыша, — я от него избавляюсь. Иначе, благородный пират, ты бы… — Она чуть смягчилась? — Мы бы… Но теперь у меня есть оружие другого рода.

Кают-компания «Какаду», тесная и пустая. На скамейках — два киберштыря. Еще один застыл на ступеньках у двери в проекторную.

Угловатые лица, белая форма; эти люди напомнили Лорку его предыдущую команду. На шевронах — багровая эмблема «Красного смещения». Штыри посмотрели на Лорка и Лалу. Тот, что стоял, шагнул в свою проекторную, и лязг двери эхом отразился от высокого потолка. Двое встали, готовясь уйти.

— Князь спустится?

Лала кивнула на железную лестницу:

— Он примет тебя в капитанской каюте.

Лорк пошел вверх по лестнице. Сандалии щелкали по перфорированным ступеням. Лала поднималась следом.

Лорк постучал в обитую гвоздями дверь.

Та распахнулась, Лорк — Лала за ним — ступил внутрь, и перчатка из металла и пластика на шарнирной руке выдвинулась с потолка и ударила его по лицу — дважды.

Лорк отшатнулся к двери — изнутри покрытой кожей и засаженной латунными заклепками, — и та захлопнулась.

— За то, — возвестил труп, — что лапал мою сестру.

Лорк потер щеку и глянул на Лалу. Та замерла у нефритовой стены. Густо-бордовые балдахины — в тон ее накидке.

— Думаешь, я не слежу за всем, что происходит на корабле? — спросил труп. — Плеядские варвары, деревенщины — верно Аарон о вас говорит.

Пузыри рождаются в резервуаре, ласкают ободранную голую ногу, гнездятся гроздьями в скукоженном паху, катятся по груди — прутья ребер, почерневшие лохмотья кожи, — овевают обожженную безволосую голову. Безгубый рот зияет обломками зубов. Носа нет. Вокруг сгнивших разъемов вьются трубки и провода. Трубки пронзают живот, бедро и плечо. Раствор в резервуаре вихрится, единственную руку качает туда-сюда, трупное окоченение сжало обугленные пальцы, превратило в клешню.

— Тебя не учили, что глазеть невежливо? Ты именно глазеешь , знаешь ли. — Голос из динамика в стеклянной стене. — Боюсь, на другом мире я повредился несколько сильнее Лалы.

Пара движущихся камер над резервуаром сместились, когда Лорк сделал шаг от двери.

— Для владельца «Красного смещения» твое решение выровнять орбиты не слишком… — Изумление Лорка ничуть не маскировалось банальностью.

Кабели управления кораблем воткнуты в разъемы на стеклянном фасаде резервуара. Само стекло — часть стены. Кабели извиваются над черно-золотой плиткой и исчезают в медно-красной решетке, закрывшей переднюю панель компьютера.

На стенах, полу и потолке все экраны эфирных возмущений в роскошных рамах показывают один и тот же лик ночи.

На краю каждого — серые очертания «Птицы Рух».

По центру каждого — звезда.

— Увы, — сказал труп, — я не ты, я никогда не был спортсменом. Кажется, ты хотел со мной говорить. Что скажешь?

И вновь Лорк взглянул на Лалу.

— Я почти все сказал Лале, Князь. Ты слышал.

— Как-то я сомневаюсь, что ты притащил нас обоих сюда, на край звездной катастрофы, чтобы сообщить именно это. Иллирий, Лорк фон Рэй. Ни ты, ни я не забыли о главной цели твоего полета. Ты не уйдешь, не сказав, где собрался взять…

И тут звезда стала новой.

Неминуемое настолько непредвиденно.

В первые мгновения на усиленных картинках вокруг них точки сменились разливами света. И разливы делались ярче.

Лала вжалась в стену, закрыв глаза рукой.

— Рано! — заорал труп. — Еще несколько дней!..

Лорк пересек каюту в три прыжка, выдернул два втыка из резервуара, вставил себе в запястья. Третий перегнул и вогнал в хребетный разъем. Его затопила музыка корабля. Хлынул сенсор-поток. На вид каюты наложилась ночь. И ночь занималась огнем.

Вырвав контроль у штырей, Лорк развернул «Какаду» и устремил его к узлу света. Корабль бросился вперед.

Камеры-близнецы, сместившись, поймали его в фокус.

— Лорк, что ты делаешь? — крикнула Лала.

— Останови его! — Это труп. — Он тащит нас в звезду!

Лала прыгнула на Лорка, схватила. Они развернулись, зашатались. Каюта и звезда снаружи липли к его глазам двойной экспозицией. Лала поймала петлю кабеля, набросила Лорку на шею, закрутила, стала душить. Кабельная оболочка жевала горло. Лорк вцепился одной рукой в ее спину, другую вдавил ей в лицо. Она закряхтела, голова запрокинулась (рука давила в средоточие света). Ее волосы соскользнули, открепились; парик упал с опаленного черепа. В медико она вернула себе только здоровье. Косметическая пластикожа, восстановившая лицо, расползлась под пальцами. Эластичная пленка сошла с пятнистой ямчатой щеки. Лорк вдруг резко отдернул руку. Руины ее лица обрушили на него крик сквозь пламя; он оторвал ее руки от шеи, оттолкнул. Лала отпрянула, наступила на накидку, упала. Лорк повернулся, и тут с потолка замахнулся механический кулак.