Михаил Савеличев - Лабиринт для Минотавра [litres]

– Ха-ха-ха, – натужно произнес Диакритус, захлопав в ладоши. – Наконец-то тебе открылось происхождение смерть-цивилизации. Поделись с Оракулом.

Судя по наступившей тишине, упоминание Оракула произвело на сидящих неприятное действие.

Заслушавшись, Минотавр не уследил за железками, что тащил на плечах, одна из них выскользнула и глухо ударилась о почву.

– Кто здесь? – Диакритус вскочил. – Кто?

Минотавр вступил в круг. Вид его оказался столь непривычен для собеседников, что они вслед за Диакритусом поднялись. Лишь один, в драном скафандре, остался лежать, ибо в беседе участия не принимал, продолжая громко похрапывать.

– Приветствую, – сказал Минотавр столь зловеще, что некоторые из вставших вздрогнули. – Шел по своим делам, но беседа ваша привлекла мое внимание. Не будете сопротивляться, если и я погреюсь?

Диакритус, Сократус и Дедалус одновременно качнули головами: нет.

– Но, может, ваш спящий имеет аргументы против моего присутствия. – Минотавр указал на лежащего.

– Это Диогенус, – сказал Диакритус. – Уверен, он не против вашего… гм… присутствия.

Минотавр ссыпал железки, отчего Диогенусу следовало не только пробудиться, но и подскочить от грохота. Но он по-прежнему лежал.

– Тем не менее настаиваю на испрошение у Диогенуса разрешения присоединиться к вашей компании, – прорычал Минотавр. Дым из дыхательных щелей пошел гуще.

Сократус находился к Диогенусу ближе всех, наклонился и потряс спящего за плечо:

– Эй, Диогенус, тут такое дело… – Он понизил голос и принялся шептать, на что Диогенус заворочался, затем с кряхтением приподнялся, сел, мутно осмотрел товарищей, взглядом задержался на Минотавре.

– Е-о! Ну и урод! – сказал хрипло. – Чего только во сне не привидится…

После чего хотел вернуться в исходное положение, но Сократус вновь зашептал, показывая на Минотавра.

– Не возражаю… не возражаю… – Диогенус широко зевнул. – Совсем со своими спорами очумели…

Сократус поглядел на Минотавра:

– Он не возражает.

– Благодарю. – Минотавр присел на корточки, обхватил колени. Продолжил с максимальной вежливостью: – Подходя к вашему костру, невольно услышал часть беседы, где прозвучал незнакомый мне термин – «смерть-цивилизация». Не могли вы прояснить, что имеется в виду?

– Право, – сказал после заметной паузы тот, кого звали Дедалусом, – это скорее мыслительный конструкт без какой-либо гипостазисной основы. Фигура речи.

– Я настаиваю, – сказал Минотавр.

Дедалус посмотрел на Сократуса. Тот кивнул и заговорил:

– Это своего рода удобный мыслительный конструкт, он позволяет объяснить некоторые загадки нашей собственной цивилизации. Возможно, вы знаете… гм… – Только теперь Сократус сообразил, что гость не представился, но вопрошать не стал и продолжил: – Дело в том, что на ранних этапах эволюции мироздания в его химическом составе преобладали легкие элементы. Однако их переработка в недрах звезд первой генерации привела к распространению более тяжелых элементов, из них затем образовались планеты, а вместе с тем живые и мыслящие существа. То есть все мы состоим из звездного вещества. Но почему не предположить, что и мыслительные конструкты формируются похожим образом? Они рождены цивилизациями далекого прошлого в иных звездных системах, а когда цивилизации завершили свое существование по естественным или катастрофическим причинам, конструкты перешли в наследное пользование последующих цивилизаций, которые опять же внесли лепту в их развитие и совершенствование, чтобы в свою очередь передать по эстафете цивилизаций.

– Весьма спорный концепт, – вставил Диакритус. – Именно поэтому не сформировал устойчивый гипостазис. Да, мы не можем проследить генезис довольно большого круга гипостазисов, но это не означает, что они порождены иными цивилизациями и включены в наш цивилизационный код. Словно мы паразиты, живем чужим умом. То, что наши тела из звездного вещества, еще не делает нас звездами.

– Нечто… не рождается… из ничего… – прохрипел сквозь сон Диогенус, перевернулся на другой бок и захрапел пуще прежнего.

– Так вот, – продолжил Сократус, – цивилизация-родоначальник, цивилизация-донор мыслительных концептов и называется смерть-цивилизацией. Дикий термин, конечно, но вполне устоявшийся в маргинальных кругах, которым мы принадлежим.

– Грр-р-м… – пробурчал Минотавр, мало что поняв. – А нельзя привести образец концепта смерть-вашей-цивилизации? Исключительно для понимания. Вы об этом, насколько могу судить, думаете не первый и не второй раз, я же новичок.

– Бог, – кратко ответил Сократус, и Минотавру показалось, что он не совсем его расслышал, будто тот сказал нечто совершенно иное, а потому переспросил. Сократус повторил громче:

– БОГ.

Слово произвело на остальных необычайное воздействие, словно сказанное оказалось столь неудобным, что и Диакритус, и Дедалус, и даже Диогенус принялись возиться, с преувеличенным вниманием осматриваться, потирать предплечья, будто мерзли в раскаленной атмосфере планетоида.

– Никогда о таком не слышал, – признался Минотавр. – Это что-то из математики?

– Это что-то из всего, – мрачно сказал Диакритус. – Предельный гипостазис. Изначальный гипостазис…

– Не гипостазис, – возразил Сократус. – Не морочь голову. Бог есть личность.

– Демиург? – спросил Минотавр.

– Да, его можно назвать демиургом, ибо он – творец мироздания, – сказал Дедалус. – Так понятнее. Но у нас нет исчерпывающего понимания данного концепта. Мы даже не видим, в чем его необходимость. Скорее всего, условия смерть-цивилизации, которая развила понятие бога и передала нам в наследование, сильно отличались от наших… Даже по физическим параметрам. Например, эти существа могли обитать не на планетах, а внутри звезд, в условиях высочайших температур и давлений, а их тела представляли собой лучевые структуры… Домыслов много.

– Эта смерть-цивилизация нас и создала, – сквозь сон пробормотал Диогенус. И немедленно захрапел с переливами.

– Ересь, – покачал головой Сократус. – Если мы не знаем происхождения некоторых слов, то это не означает, что они достались нам от смерть-цивилизации. Почему Феодоровский процесс называется Феодоровским? – сказал Сократус не своим голосом, кого-то передразнивая. – А кто назвал Океан Манеева Океаном Манеева? Тьфу! Назвали и назвали… Кто назвал меня Сократусом? А? Что в имени моем…

Рев разорвал тишину мира и заставил всех замолчать – Сократуса, Диакритуса и Дедалуса с обреченной покорностью, зато Минотавр вскочил, готовый дать отпор неведомому зверю. Зверь пер на них – огромный, приземистый, с четырьмя лапами, точно у паука, горящими буркалами, но в последний миг вильнул и прошел мимо костра, обдав горячим дыханием Минотавра, тот не удержался и врезал кулаком в бок чудищу.