Игорь Сотников - Гиперпанк Безза… Книга третья

– Это не японское боевое искусство. – Даёт по-новому удивляющий Пруфа ответ Умник. – А мы, как я понимаю, находимся в «Токийском дрифте». Кстати, почему такое название? Оно мне что-то напоминает.

На что Пруф даёт совсем другой ответ. – Это сейчас не важно, важно лишь то, что ты не пропускаешь мимо себя эти неточности, маркерные точки.

– И что они значат? – задаётся вопросом Умник.

– Это подсказки для нас системного администратора, указывающие на то, что эта область пространства проверена на наличие программных и матричных сбоев, помех и вирусов, и здесь можно работать. В нашем случае, здесь можно перевести дух и дождаться команды на дальнейшее движение. – Даёт ответ Пруф, выдвигаясь в сторону входа в этот ресторанчик. Куда вслед за ним выдвигается и Умник. Дальше они без никаких осложнений попадают внутрь этого заведения, представляющее из себя стандартное для такого рода заведений помещение, с рядом столиков и со своей кухней, спрятанной за дверьми кухни, где перед ней расположилась барная стойка со своим административным персоналом.

Ну и Пруф с Умником, оказавшись на пороге фойе общего зала, для приличия оглянулись по сторонам, затем для того же странного приличия задались негромко вопросом: «И куда сядем?», и уж только затем обратились за этим разъяснением в сторону, скорей всего, администратора, идущей к ним с мимикрично выделяющимся на лице приветливым видом. И как ожидалось в первую очередь Умником, одетую в ярко синее кимоно. Что придавало ей вид особого изящества исполнения, от которого глаз не отвести. К тому же она так идёт удивительно, – частя своими шажками, – что не хочется отставать своим взглядом от этих шажков, неужели в самом деле ради только тебя шурудящих так по полу на этих башмаках гэта, деревянной звучностью и тяжестью по тому же полу отдающих, и прямо к тебе идущих.

И при виде всего этого к тебе так желающе стремящегося в лице этой мадам Баттерфляй, –отчего-то только это имя всплыло в голове Умника, – у Умника начинают всплывать вопросы категорически определяющего это пространство характера. – А что я ещё знаю о Японии? – задаётся вопросом про себя Умник, по его мнению, имеющего прямую связь с тем, что ему сейчас здесь представляется и представится. И если бы он как следует раньше учился в школе, то сейчас ему бы в голову не приходила всякая глупость, не имеющая ничего общего с этой проецируемой и его в том числе сознанием реальностью.

Но так как Умнику ничего так быстро на ум и раньше не приходило, – он себя оправдывал своей вдумчивостью, а не как не твердолобостью, – то и сейчас он вынужден только реагировать на то, что уже есть и сформировано реальностью.

– Асано-сан. – Приветственно, с наклонном обращается к Умнику девушка-администратор, заставляя его в ответ улыбнуться и взглядом покоситься на Пруфа. У кого быть может есть свои взгляды на эту их встречу и на продолжение общения.

Но тот, что за гад такой, ведёт себя так, как будто он тут не при делах, и в общем, он сильно надеется на то, что Умник с этим наилегчайшим заданием, – найти общий язык с администратором и выбрать для себя хороший столик, – сам, без подсказок с его стороны, справится.

Ну а раз так, то Умник не только сам со всем этим справится, а он даст повод для ревности Пруфу, показав ему, как нужно обходиться с интересными девушками.

– Да, я вас слушаю. – Отвечает Умник.

– Мы рады вас приветствовать в нашем скромном заведении. – Говорит девушка-администратор. – И, прежде чем вы насладились покоем местной атмосферы единения тела и духа, обретя для себя сущее, вам надо выбрать место для обретения своего покоя.

– Судя по вашим лучезарным глазам, вы ясновидящая. – Умник делает вот такой заход в сторону девушки-администратора. – И мы предоставляем вам право выбора для нас места под сводом вашего прибежища вселенского сознания. – И вот ещё на какие крайности и слова готов пойти Умник, чтобы преподать урок Пруфу.

– Вы не пожалеете. – В смиренной скромности склонив голову, посмотрев исподлобья на Умника, тихо проговорила эта девушка-сан, протягивая к Умнику свою, такую тонкую, пронзительной бледности руку. – А чтобы быть для вас путеводной звездой, вы не могли бы показать вашу руку. – А Умник, как заворожённый не сводит своего взгляда с протянутой в его сторону руки девушки-сан и пошевелиться никакой частью себя не может. А его, между прочим, ждут, и не одна только девушка-сан, а тут, в ресторанчике, всегда администратор нарасхват.

И в общем, Умник под давлением этой, стоящей в ресторане энергетики, действуя больше на рефлексах, безмолвно протягивает руку девушке-сан. Та же, даже не берёт его руку, а обхватывает её своими малюсенькими ручками, и от этого соприкосновения руками внешне, а так-то телесными единицами пространства, Умник вгоняется в энергетическую дезорганизацию пульсирующего толка, и его начинает в пальцах взятой так в заложницы руки пощипывать, и от неё начинают вверх отходить волны цунамического возмущения его телесной природы в виде мурашек, берущих своё начало от запястья его руки и выдвигающихся прямо вверх по его телу.

И за всем этим Умник и не в состоянии быть на чём-то одном сосредоточенным, и он вынужден мириться с тем, что всё сказанное девушкой-сан до него доходит как бы со стороны и через заслоны различных препятствий. И она для него больше на интуитивном уровне доступна для понимания, чем через словесную коммуникацию. Тем более она чуть ли буквально не заговаривает ему руку, шепча в неё незнакомые для Умника словесные символы (как мир представляется, так он и объясняется).

И как бы Умник к ней не прислушивался и со всей пристальной внимательностью не приглядывался, – он вытянул в её сторону голову, – до него ничего доходчиво так и не доходит. И когда Умник уже собрался её поправить словом: «Говори уж по ясней», как она отрывает своё лицо от ладони его руки, с такой взбадривающей пристальностью на него в упор смотрит, и раз, и заговорщицки спрашивает. – Вы готовы идти за мной?

А Умника от одного уже этого тона её голоса, предусматривающего всякой чёрт возьми безалаберности и можно там голову потерять, охватила сердечная дрожь и нервное исступление, а как только до него дошёл смысл ею сказанного, то Умник был самим собой приговорён на дачу своего согласия.

– Да. – Сглотнув слюну, проговорил Умник.

– Тогда держитесь за мою руку и идите за мной. – Говорит девушка-сан, вкладывая свою руку в руку Умника. И эта её касательность руки, а по мнению Умника, акт демонстрации обоюдного доверия, полностью его на себя отвлёк от внешнего, сконцентрировав на себе всё внимание Умника, и он теперь смотрел только на ведущую его и не важно куда руку девушки-сан, следуя за ней буквально на ощупь, и для него ничего вокруг не существовало и зачем оно для него там есть.