А. Седых - Башня Континуума. Слава Резонансу

– Ну… вы можете случайно подстрелить кого-то.

– Успокойтесь. Я не собираюсь палить налево и направо. Я собираюсь убивать вполне определенных, конкретных людей, – процедил Дэниэл.

– А эти ваши люди, они реальны? – заботливо осведомился доктор, пытливо заглянув Дэниэлу в лицо с профессиональным интересом.

– Реальны, как сама реальность. Лучше расскажите, как дела у этого придурка.

Ничего нового Дэниэл не услышал. Дела у лорда Торнтона обстояли, в принципе, неплохо, учитывая его диагноз – тяжелейшую форму биполярного расстройства, дополненную манией изобретательства.

– Значит, Ричард по-прежнему изобретает машину времени, чтобы спасти человечество от какого-то невероятного катаклизма, да?

– Да.

– И по-прежнему считает, что спин-лучи прожигают дырки в голове или что-то подобное?

– Боюсь, что так. Однако, должен заметить, нам все же удалось добиться некоторого прогресса. В том, что не касается этих двух вопросов, он рассуждает на редкость здраво и адекватно. Неагрессивен. Коммуникабелен. Выполняет все предписания…

Доктор каждый визит Дэниэла сюда говорил одно и тоже. Дэниэл слушал и кивал. Вот и сейчас он слушал и кивал. А надежды, что Ричард когда-нибудь вернется к нормальной жизни, таяли с каждым днем.

– Вот придурок. Как может вице-президент Корпорации по производству спин-передатчиков бояться спин-лучей?! И далась ему эта машина времени! Каким образом машина времени может спасти человечество от какого-то там катаклизма? Не понимаю.

Доктор тоже этого не понимал. Что хуже, этого, похоже, не понимал и сам лорд Торнтон. Ричард знал лишь, черт возьми, что должен построить машину времени и нажать на красную кнопку, запускающую ее. Вуаля! Человечество спасено, а он сможет передохнуть, поваляться на диване, потискать какую-нибудь сочную пейзанку.

Доктор тем временем провел Дэниэла на второй этаж, в крыло, где располагались апартаменты лорда Торнтона. У входа сторожили дюжие охранники. Они любезно помогли Дэниэлу снять пальто и не менее любезно отобрали у него винтовку и спин-передатчик.

– Не беспокойтесь, сэр, мы вернем вам все это в целости и сохранности.

– Угу.

– Конечно, вы уже в курсе, но еще раз напоминаем – любые съемки и записи запрещены. Передача слов лорда Торнтона в устном или письменном виде третьим лицам запрещена. Если вам потребуется его подпись на документах, предварительно обратитесь к поверенному.

Немаловажное уточнение, потому что, невзирая на безумие, никто не освобождал Торнтона от должности вице-президента Корпорации. Вдобавок, он являлся крупнейшим акционером «Ланкастер Индастриз». Формально он находился в длительном отпуске по состоянию здоровья, причем его истинный диагноз тщательно скрывался не только от широкой публики, но и от служащих и прочих акционеров. Вследствие недуга он был признан ограниченно дееспособным, что позволяло ему подписывать некоторые бумаги и принимать некоторые финансовые решения.

Насколько понимал Дэниэл, в своем нехорошем состоянии Ричард мало попадал даже под определение «ограниченной дееспособности», но полностью отстранить его означало создать массу трудноразрешимых юридических казусов. Поскольку он работал до последнего, и его сумасшествие оказалось сюрпризом для всех, Дэниэла включая.

– Да. Все ясно.

– Оставлю вас, мистер Ланкастер, – сказал главный врач. – Если у вас возникнут какие-то вопросы, зайдите ко мне в кабинет.

Он ушел, а Дэниэла, наконец, пропустили в апартаменты их милости. Там было жарко натоплено и постоянно толпились люди – охранники, помощники, секретари, юристы. Дэниэла проводили в небольшую гостиную и попросили подождать еще несколько минут. Чтобы скрасить ожидание, предложили чай и закуски.

При виде столового серебра, хрустальных люстр, гобеленов и антикварной мебели Дэниэлу опять почти не верилось, что он находится в психиатрической лечебнице. Стальные решетки на окнах были мастерски задрапированы серо-голубыми, отливающими в перламутр, шторами. Он даже встал, подошел и потрогал ткань. На ощупь атлас был прохладным, как воды горного ручья.

Но какие-то, менее очевидные, признаки безумства Торнтона он мог наблюдать воочию. Например, оконные стекла со слегка серебристым отливом. Это было не обычное стекло, а экранированное со стопроцентной защитой от спин-лучей. Свежеперекленные обои в одном месте чуть-чуть отошли от стены, и под ними сделалась видна серебристая подложка – тоже экранирование. Дэниэл справедливо полагал, что подобным образом отделаны и потолки, и полы. Во всех комнатах дополнительно были установлены глушители спин-сигналов. Это было дорого и вряд ли радовало главного врача, но со своим баснословным состоянием Ричард мог позволить себе сходить с ума с любой степенью эксцентричности.

– Вот же поросенок ты!

Дэниэл развернулся.

– Добрый день, Ричард.

Не сказать, чтобы Торнтон обрадовался встрече. Ему уже явно доложили о резне во время штурма, и о Терезе тоже доложили. Его обычно меланхоличная скандинавская физиономия выражала возмущение.

– Как ты посмел сюда заявиться! Душегуб! – прорычал он, яростно сверкая голубыми глазами.

Подогретый гневом и биполярным расстройством, Ричард принял возвышенную позу и собрался разразиться высокоморальной и наверняка невыносимо длинной речью, но Дэниэл протянул их милости коробку с тортом.

– Вот. Терри специально испекла для тебя. Лимонный. Сказала, ты очень любишь.

– Лимонный? Правда?

Ричард сел и поглотил два огроменных куска кряду, отчего сильно подобрел.

– Господи Иисусе! Блаженство! Попробуй.

Дэниэл взял ломтик, прожевал и скривился. На его вкус лимонов было многовато.

– Многовато лимонов, – сказал он Ричарду.

– Многовато лимонов, – передразнил его Торнтон, – что ты понимаешь! Как Терри?

– Неплохо.

– Значит, теперь вы вместе с этой курицей будете вить гнездо, надо понимать? Что ты молчишь, паршивец?

– Ну…

– А еще мне доложили, во время этого штурма ты чуть ли не в одиночку перебил целую толпу Отцов-Дознавателей.

Дэниэл пожал плечами.

– Это было несложно.

– Но ведь на самом деле это было чертовски сложно.

– Ричард, я вообще-то к тебе по делу.

– Еще бы, – сказал Торнтон, закатывая глаза, – как я мог возомнить, будто ты зашел узнать, как я поживаю, как мое самочувствие. Что стряслось, выкладывай.

Дэниэл протянул ему черную папку.

– Будь другом, посмотри. Здесь техническая документация по Девятьсот Двадцатым, результаты экспертиз, лабораторных испытаний и так далее. Я хочу убедиться, что все в порядке, прежде чем это подписывать.

Ричард ничего не сказал, а молча взял папку и начал читать, время от времени легонько подергивая себя за мочку уха с бриллиантовой серьгой в три карата и ероша густые рыжевато-золотистые волосы. Минут через десять к ним осторожно заглянула приставленная к сиятельной особе сиделка – юное, воздушное существо в персиковой блузке и коротенькой юбочке, с прелестной, чуть приплющенной мордочкой, как у комнатной собачки породы пекинес.