Кирилл Берендеев - Свои и чужие

Существо поморгало белесыми пленками.

– Считается так, – признался он наконец. – Особь, не достигшая зрелого возраста.

– Значит, Гриша, взял без спроса покататься папину тачку?

Он снова закрякал.

– Нет, Петр Иванов, общественный транспорт, – сказал он – У нас несколько иная социальная организация.

– Тебя будут искать?

– Меня уже нашли.

– Вот как?

– Аварийный маяк сработал. Меня должны забрать. Уже очень скоро.

– Забавная у тебя экскурсия вышла.

Помолчали.

– Мне стало жаль женщину, которую я встретил первой, – сказал он. – Она была добра ко мне. Даже увидев мой настоящий облик. Не испугалась. Пожалела.

– Она была одинока.

– Не понимаю. У нас такого нет.

– А у нас такая байда постоянно.

– Я посмотрел внимательно. Всё-таки у вас мало плохого. То есть, плохое есть, но хорошего больше. Вы добрые существа, Пётр Иванов.

– Это ты просто приземлился удачно. У нас тут ещё кое-где такие дыры есть – ого-го.

О стольких вещах я хотел его расспросить, но мысли, цепляясь одна за другую, смешались в сумбурную кашу:

– Слушай, Гриша, – спросил я тихо. – А к звёздам летать будем?

– Обязательно будем, – сказал он.

Он протянул ко мне лапку, сжал её в кулачок и оттопырил большой палец.

– Пора, Пётр Иванов!

За спиной моей громко затрещали ветви.

– Ага! – закричал Петров. – Вот он где! Вижу тя, гад зелёный! Щаз я тя стреножу!

Он пыхтел и спотыкался, размахивая перебинтованной лапищей, а в другой руке сжимая свой гигантский пистолет.

– Стой, дурак! – я кинулся наперерез. – Стой, нельзя!

Мы некоторое время боролись. Увесистая клешня Петрова, утопающая в белых бинтах, обрушилась мне на голову, я сделал ловкую подсечку, и он повалился на землю, увлекая меня за собой.

Мы продолжали возиться на земле, поливая друг друга руганью, когда над лесом разнёсся густой низкий звук.

Мы одновременно поднял головы.

– Гляди, Иванов! – сказал Петров с восхищением. – Полетел…

– Красиво летит, зар-раза, Петров, а?!

Светящийся шар, налитый ярким молочным светом, плавно поднимался над зубчатыми верхушками сосен. Мы провожали его долгими взглядами, пока он не скрылся за облаками.

Мы встали, принялись отряхивать пальто.

– Извини меня, брат Петров, – сказал я, пожимая Петрову руку. – Погорячился я.

– И ты меня извини, брат Иванов. Это у меня от недосыпа и от этого ещёе…

Он показал перебинтованную руку.

– А теперь, стало быть, на ковёр к Пал Борисычу? – добавил он трагическим тоном, дохнув на меня густым ароматом кофе с коньяком.

– Вставит пистон, как думаешь?

– Ещё какой! Накрылась яркой звездой моя командировка на Лох-Несс. Не пить мне виски, не дудеть в волынку и не носить килта в ближайшие месяцы.

Мы вышли к просеке с мачтами линии электропередач и двинулись в сторону города.

У меня запиликал в кармане пальто телефон.

– Да, Люсь. Скоро приеду.

– А как рыбалка?

– Хреновая вышла рыбалка. Но это, на самом деле, не важно. Потому что всё будет хорошо. И знаешь, что главное?

– Что?

– Полетим к звёздам!

– Ох, – сказала Люся. – Жду не дождусь.

– Ну, цалую.

– Ну, ловлю.

Я спрятал телефон, и мы пошли дальше. Где-то над деревьями кружил вертолёт, и Пал Борисыч метил с неба в землю молниями из глаз, выжигая целые просеки, стараясь нас углядеть.

А Петров, должно быть, раз в пятый, пересказывал мне свою коронную командировочную историю:

– И вот, значит, поехали мы с местной интеллигенцией в пустыню Сонора, и довелось мне там отведать такого особенно гриба, который…

– Ну ты даёшь, Ленка. Это ж прошлый век! – постоянно слышу от подруг. Сговорились они все, что ли? Да, мы на многое по-разному смотрим, и мнения у нас часто расходятся. Но ведь нельзя жить только по своим правилам? И я – такая же, как все, ничего особенного. Восемнадцать лет исполнилось с последним звонком в школе. В институт поступила по результатам тестов, без собеседования. Стройная фигурка, но не худышка. Темно-русые волосы чуть ниже плеч – обычная стрижка, без выбрыков. Да, тот самый стиль «прошлый век». О чём мечтаю? Даже стыдно признаться: прекрасный принц на белом коне; бесстрашный рыцарь, с копьём наперевес скачущий навстречу ужасному дракону; мужественный капитан стремительного брига под алыми парусами. Бывает, зачитаюсь книгой – остановку проеду. И вечно в дурацкие истории влипаю. Вот и в этот раз – опять Ленка на арене цирка.

В ретро-санаторий «Звёздный путь» родители меня бы одну ни за что не отпустили, но с подругой Галиной – пусть с большим скрипом, но согласились. Мама считает её девушкой положительной, я и не переубеждаю. На самом деле, Галка – редкая оторва, но умело маскируется – сразу не догадаешься. Не успели приехать, она уже познакомилась с какими-то ребятами и исчезла, как привидение с первыми петухами.

На обед пришлось идти одной. Санаторий оказался тихим и спокойным местом. Длинный коридор, под ногами бархатная красная дорожка. Светлый лестничный проём, из окон так и льётся солнце. Поскорее бы перекусить – и на море! В столовой, или, как она здесь гордо называлась: банкетный зал «Универсум», – было душно. Столики в шахматном порядке, белый тюль на окнах, вентиляторы под потолком вместо кондиционеров. Похоже, прошлый век преследует меня. Погрузившись в мысли, я присела за вроде бы свободный столик. И только минуту спустя заметила, что напротив уже сидит какой-то дядька.

– Приятного аппетита, – немного смутившись, сказала соседу. Я же – воспитанная девушка, а неудобно как-то вышло. Даже разрешения не спросила. Ещё для Галки одно местечко оставить надо, если она к ужину появится.

Тут он поднял глаза… и мне стало как-то не по себе. Сразу возникло ощущение, что тебя рассматривают пристально, будто под увеличительным стеклом. Лицо – неподвижное, бесстрастное, ни тени эмоции. И смотрит в упор, не отводя глаз.

– Как вы сказали: приятного аппетита? Не понял… – Такое впечатление, что он удивился, хотя лицо по-прежнему невозмутимое. – Странно, аппетит – это ведь чувство голода, если не путаю? Разве чувство голода может быть приятным?

Вот угораздило меня выбрать место… Прикалывается он так, что ли? Но в голосе соседа не было ни намёка на иронию. Говорил на полном серьёзе. А сказать такое с каменным выражением лица – надо хорошим актёром быть. Хотя какой из него актёр? Снаружи – ничего особенного. Высокий лоб, маленький подбородок, острый нос, худощавое резкое лицо. И только глаза – тёмно-зелёные, глубокие как океан. А что там внутри – фиг поймёшь. Прямо сфинкс какой-то.

Сразу захотелось извиниться и пересесть, но тут к нам подскочила официантка. Это мне сначала показалось, что официантка… поскольку очень шустро она прискакала. Но тётка была тут, если не самой главной, то, уж точно, не простой подавальщицей блюд. Выбеленные волосы забетонированы лаком, на лице тонна косметики, наращенные ярко-алые ногти впивались в белый блокнот. Тётка явно нервничала.