Константин Ганин - Приди за мной

Ночь застала её в дороге. С тропы она сбилась уже давно. Шла наобум, рискуя подвернуть в темноте ноги. Она потеряла счёт времени, когда впереди появился далёкий свет какого-то села. Аля свернула к нему, оставив ручей за спиной.

Ночные огни во все времена славились своей притягательностью и лукавством. Эти милые и лживые создания всегда обманывали путников, суля быструю встречу. Вот и в этот раз дорога до них оказалась дольше, чем ожидалось. Девочка лезла через какой-то бурьян, упала на кочке и больно уколола руку. Сокращая расстояния, она перелезала через ограды и шла по пашням напрямик.

Хуторок оказался совсем маленьким и очень уж «лысым». На просторной поляне не было видно ни деревьев, ни высоких строений. К тому часу, когда наша героиня преодолела последний огород и вышла на дорожку, свет во всех избах уже потух. Светилась только одна, крайняя. Алька к ней и пошла. Пройдя через незапертую калитку ограды, она поднялась на крыльцо и заглянула в окно. В мутном стекле виделись тёмные и захламлённые сени. Алька не решилась тронуть дверь. Она перешла к окну, встала ногами на колоду и постучала. Получилось слишком тихо. Девочка подняла кусок коры и постучала им посильнее. Свет в окне качнулся, мелькнул силуэт женской фигуры. Скрипнула входная дверь.

– Ну, что ты там? Открыто же, – раздался от крыльца мелодичный женский голос.

Алька спрыгнула на землю и поспешила к двери.

– Добрый вечер, – скороговоркой выпалила она, забежав на верхнюю ступеньку.

– Ну наконец-то, добралась, – сказала хозяйка. Её голос прозвучал из темноты сеней с таким облегчением, словно она уже давно ждала гостью. – Заходи, заходи, краса моя.

Фигура в сенях сместилась, и девочка, прижимаясь к косяку, скользнула через порог. Она попыталась рассмотреть хозяйку, до боли таращила глаза, но ничего не увидела.

– Иди, иди, в доме наглядишься, – засмеялась женщина. Она слегка подтолкнула девочку, закрывая за ней дверь. – Да ты мокрая. А ну, дай-ка руку, – попросила она. Алька протянула ладонь, и та тут же оказалась в горячих руках хозяйки. – Ледышка совсем.

Женщина засуетилась, распахнула дверь. Стало светло. В лицо девочке пахнуло жилым домом, кисловатым ароматом плохо выделанной кожи и тушёной капусты. Затолкав гостью в избу, хозяйка стащила с Альки мокрую курточку и жестом приказала разуться. Подвинула к ногам пару зимних чуней.

– Григорий, – громко позвала она, – слезай. Не для тебя топили. Внизу стелись, – там, куда она крикнула, послышалось движение и сопение. – Ох и жадный до тепла, – пожаловалась женщина Альке. – Дай волю и летом на печке спать будет.

Хозяйка отвела Альку от порога в закуток, ловко раздела её и завернула в огромный пёстрый платок. Ткань была необычная, словно мохнатая, пахла теплом. Всё это было проделано так быстро и сноровисто, что девочка даже не успела начать стесняться. Её тут же выпроводили из закутка и усадили за стол. Из-за печи на свет вышел взлохмаченный и босой паренёк. Чернявый и плоский, он казался чуть старше Альки, одет был только снизу, смотрел хмуро. Густые сросшиеся брови волнами пересекали его лицо и забирали на себя всё внимание. Другие, тоже крупные и широкие, черты лица казались менее заметными на фоне этих бровей.

– Чего случилось, мам? – пробасил паренёк.

– А то ты не знаешь? Просыпайся, гостья у нас, – распевно ответила мать, перенося лучину из дальнего угла комнаты к столу. – Сейчас накормим и отогревать будем. Или сначала отогреть? – спросила она сама себя. – Вон, все волосы мокрые, – женщина осмотрела лицо Альки со всех сторон и прощупала её косу. – В реку-то зачем лазила? Она и летом ледяная – не сунуться, а сейчас чай не лето. До мостков не дошла? – поинтересовалась хозяйка. Не дожидаясь ответа, она повернулась к стоящему посреди избы парню. – Сынок, глянь у нас там вода тёплая осталась? – потом снова повернулась к Альке и улыбнулась. – Ну, разглядела, краса моя?

– Ага, – смутилась девочка. – А вы не знаете, Гайя где-то рядом живёт? – спросила девочка.

– Зачем тебе к Гайе? – улыбнулась женщина.

– Меня у неё папа искать будет.

– Зачем?

– Ну, так. Говорят, что она ведьма, – тихо ответила Аля, растерявшись от такого количества внимания.

– Серьёзный повод, – улыбнулась хозяйка и тихо засмеялась. – Значит, твой папа обычно тебя у ведьм ищет? Забавно вы живёте. Вот так гостья у меня. Ну, что уставился? – окрикнула она заспанного сына. – Слышал? Мать твоя ведьма. Будешь спать на ходу – в колоду превращу. Давай, шевелись, – скомандовала сыну Гайя. – Ну и гостью мне на ночь Бог дал, – приговаривала она.

Алька сидела, бросая украдкой взгляды то на хозяйку, то на её сына. Если хорошенько присмотреться, то в женщине можно было найти что-то ведьмовское. Густые чёрные волосы были перехвачены широкой цветастой лентой с длинными махровыми концами. Она была одета в длинное домашнее платье без пояса, тёмно-зелёное снизу и почти белое сверху. Очень необычное платье. Да и лицо было очень резким, ярким и слегка надменным. Нос прямой и слегка изогнутый. Да, определённо, что-то ведьмовское в ней было. Вот только голос был мягким и чересчур мелодичным.

– Да не бойся ты меня, – женщина улыбнулась и потрепала волосы на голове девочки. – Не бойся, я добрая ведьма. Сейчас умоешься, накормлю и на печку. А уж утром, тогда и съем, – подмигнула она. – Я холодное не люблю.

Буквально так она и поступила. То есть в первой части своих обещаний.

Алька проснулась, когда за окном уже светило солнце. До неё не сразу дошло, где она и что происходит. От печи к телу шло тепло, но поверху сквозило. Выглянув в комнату, Алька увидела хозяйку в заботах. Поёжилась от вида распахнутой двери и посильнее укуталась в одеяло. Гайя прошла рядом с печью и неслышно тронула занавеску. Заботливая осторожность хозяйки тут же отдалась тоской по матери. Выбрав на жёсткой поверхности печи удобную позу, девочка затаилась. Стала ждать, когда дом проснётся весь и окончательно.

– Это в каких же краях девочек так долго спать учат? – услышала Аля из-за шторки певучий голос. – Раз проснулась, не валяйся. Вставай, красавица, поможешь мне ко столу собрать.

Алька протёрла глаза, наскоро оправилась и слезла с печи.

– Давай прихорашивайся, да завтракать будем, – напевала Гайя. – Я мальчишек во двор выгнала, чтобы поспать тебе дали.

Гостья привела себя в порядок и привычно включилась в жизнь дома, ловко и вовремя помогая. Гайя постоянно что-то рассказывала, смеялась и ничего не спрашивала.

Когда завтрак был готов, мать позвала ребятишек. Те ввалились в дом, беззастенчиво разглядывая девочку. Самый взрослый – тот, которого Гайя согнала с печи, был сильно похож на мать. Он и сейчас смотрел хмуро, старался казаться старше своих лет, говорил веско и редко. Второй – лет семи, не больше, был обычным и ничем не приметным пацаном. Алька не отличила бы его от сотни ровесников – линялые волосы, стриженные «под горшок», жадные до озорства глаза и одежда с братнего плеча. Третий же был совсем маленький – годика три. Звали малыша Ванёк. Жутко рыжий, от носа до макушки, он веселил уже одним своим видом. Хозяина здесь, кажется, не было.