Евгений Авербух - Ксаны. По ту сторону моря

«Как хорошо, – я вновь погрузился в размышления, – что еще сохранились такие места, где человек может прикоснуться к природе своими руками, а не гладить виртуальную траву в голографических мирах. Где еще можно так спокойно, ни о чём не думая и никуда не спеша, раствориться в шуме волн, в аромате чистого воздуха, в звуках птиц и в треске насекомых?.. Вся эта гонка технологий за последние семьдесят лет значительно удалила человека от природы. Теперь у каждого из нас есть свои персональные голосистемы. Уже в пятилетнем возрасте большинство родителей вживляют своим детям голопорты и в буквальном смысле слова отрезают свое чадо от чудес внешнего мира. Почему никто не понимает, что таким вот образом мы подчиняем себя холодному искусственному интеллекту, становимся его рабом? Неужели никто не видит в этом большой опасности для всего человечества?»

Эти вопросы я не раз задавал и себе, и моим оппонентам в своих публикациях и в видеовыступлениях в голосетях. К сожалению, подавляющее большинство реакций на мои выступления и на выступления моих коллег против возрастающей зависимости от технологий выражались в насмешках и глумлении над теми принципами, которые выдвинуло общественное движение, борющееся за умеренное развитие голосистем и нандроидных технологий.

Стряхнув с себя волну накативших на меня мыслей, от которых я хотел, хотя бы на время отдыха на Аошиме, избавиться, я двинулся дальше по тропинке и попал в сплошные заросли. Слева и справа плескалось море, а я словно бы утопал в сплошной зелени, окружавшей меня со всех сторон. Хорошо, что я надел длинные брюки и высокую обувь, иначе высохшие ветки и сорная трава основательно поцарапали бы меня.

Пробравшись сквозь густые заросли, я выбрался на восточную оконечность острова, вернее, спустился по тропинке на искусственный перешеек, ведущий на маленький островок. Сам перешеек имел ширину метров в двадцать и был абсолютно пуст от какой-либо растительности. Возвышаясь над морем, он являлся искусственной преградой от волн.

Подойдя к правому краю, я залюбовался прозрачностью воды, сквозь которую отчетливо просматривалось морское дно. До поверхности воды было метра два-три, и здесь можно было присесть на бетон, чтобы полюбоваться морем и погреться в лучах утреннего солнца. Но я поспешил к левому краю перешейка, чтобы впервые увидеть то, что находилось за северной стороной Аошимы.

Повернувшись к левому краю, я различил далеко на горизонте три высокие горы: слева и рядом друг с другом располагались две из них, а еще одна находилась справа – на небольшом расстоянии от двух первых. Посмотрев на карту на планшете, я предположил, что с левой стороны, скорее всего, я вижу очертания островов Оминасе и Коминасе, а с правой – остров Йюри. За ними едва различимо виднелся южный берег большого острова Ясиро.

Осмотрев северную акваторию Аошимы, я развернулся, чтобы продолжить свой путь, когда заметил остатки какого-то заброшенного захоронения. Подойдя поближе, я различил две усыпальницы, заросшие травой, и вертикальную мраморную стелу, на которой четырьмя столбцами были выбиты полустертые японские иероглифы. К сожалению, иероглифы были настолько повреждены временем, что мой переводчик на планшете не смог перевести смысл написанного.

Пробыв на ногах уже около часа и немного подустав, я присел у подножия захоронения, чтобы отдохнуть и расслабиться, отдавшись звукам окружающей меня природы. Отпив немного воды, я попытался ни о чём не думать, но мысли потекли сами собой.

Мне вспомнилась моя последняя встреча с друзьями. За пару дней до отъезда на Аошиму я позвал нескольких своих самых лучших друзей, чтобы попрощаться с ними перед отъездом на экоостров и дальнейшим отбытием на Марс.

Как всегда, после застолья и шуток мы с особым рвением ринулись обсуждать мое решение, явившееся причиной нашей встречи.

Среди собравшихся друзей одна лишь Ванесса, которая была моей коллегой по движению модератов, поддерживала мое решение, хотя и считала его чрезмерно поспешным. Остальные – Николай, Ли, Рона и Михаэль, друзья, с которыми я познакомился на разных этапах своей жизни, – категорически отрицали принципы умеренного развития технологий и вообще не воспринимали ту, как они ее называли, «чепуху», которую я и Ванесса пытались отстоять.

– Извини, Эйрик, но это смахивает на бегство! – Ванесса вплотную придвинула свое немного круглое и миловидное лицо мулатки к моему. Ее ярко накрашенные в красный цвет губы и строгие светло-коричневого цвета глаза, в которых мелькали легкие огоньки озорства, говорили, что она если и злится на меня, то злится не всерьез.

Я с недоумением посмотрел на нее и щелкнул пальцем перед ее немного крупным носом.

Она хохотнула и отодвинулась от меня, обозревая своим строгим взглядом хищника остальную компанию. Все, кроме меня и Николая, немного побаивались взрывного характера Ванессы. После ее заявления в комнате повисла непродолжительная пауза, прерванная Николаем, обладавшим независимым характером с большой силой воли.

Тряхнув бритой головой, он вытянул свое острое лицо в мою сторону и стукнул мощной ладонью по столу.

– Эйрик! – прогремел он. – Послушай Нес и не валяй дурака. Какой, к черту, Марс?

– Вы только посмотрите на Его Высокомодераторство! – из-за груды пластиковых тарелок и стаканов показались раскосые глаза Ли – весельчака всей нашей компании, раскачивающегося на стуле с антигравами. Через секунду, не добавив ни слова, он вновь исчез из поля зрения за грудой пластика.

– Нельзя так много пить! – произнесла Рона, поглаживая свою гриву волос и посматривая на Ли. – Эйрик, – продолжила она тихим голосом, – видимо, мы тебя не переубедим – ты ведь давно пытаешься продвинуть идеи модератов, но я согласна с Ванесс: зачем же улетать на Марс? Не лучше ли отстаивать свои взгляды здесь, на Земле?

Ее утончённое лицо с пухлыми губами, хрупкая, но женственная фигура и тщательно подобранная одежда волновали многих парней. Она была полной противоположностью энергичной Ванессы и всегда выражала свои мысли, в отличие от нее, спокойно и обдуманно.

– Посмотрите на него! – я указал рукой на Михаэля, который в этот момент ходил взад-вперед по комнате, меряя ее ширину своими длинными ногами. Его двухметровый рост был полной противоположностью его хрупкого телосложения, отчего он был похож на цаплю. А длинный нос с крупным подбородком, высокие скулы, редкие черные волосы и глаза навыкате еще больше придавали ему сходство с этой причудливой птицей.

Голопорты Михаэля мигали. Это говорило о том, что он находится внутри голосистемы. Все повернулись к Михаэлю. Послышались смешки, но мой друг, вышагивающий по комнате, явно ничего не слышал и не замечал.