Роман РИЗ - Я вижу Тебя

Вместе с тем в большинстве своем варки не нападала на людей, и с ними вполне можно было сосуществовать по принципу: «Мы с тобой одной крови – ты и я». Хотя охотились они стаями до десяти особей на представителей иных видов фауны, бурно изменившейся с момента последних ядерных атак.

Самое страшное заключалось в том, что конфедераты нашли способ вживлять в варков электронные чипы для управления ими как ботами. Получались запрограммированные на убийство биомашины, не знающие ни усталости, ни боли, ни пощады. Радиус управления такими ботами составлял не более двух километров. А это означало, что относительно рядом находились их операторы.

По сути, операторы – боевики-диверсанты из числа конфедератов, которые забрасывались на территорию Содружества и проводили «чипирование» варков. Но официально ни диверсантов, ни операторов ботов не существовало, а варки нападали на людей исключительно из своей природной агрессивности. Помимо управления ботами операторы проводили акты возмездия путем закладок взрывных устройств. Среди нашего военного брата ходили слухи, и, к сожалению, они находили свое подтверждение, что конфедераты «чипировали» пленных и использовали их в качестве террористов-смертников. Согласно средствам массовой информации Конфедерации так называемые «инциденты» на территории Содружества происходили за счет действия неких повстанцев, несогласных с официальным режимом, – якобы борцов за свободу и настоящую демократию. Да, несогласные были, но в большей степени они представляли из себя простых «отмороженных» бандитов.

Мы прикончили всю стаю. Порыв ветра донес до нас запах жженой плоти варков, от которого всех просто выворачивало наизнанку. Но мы никак не ожидали, что это было только начало.

Внезапно в том же месте просто на глазах стало вырастать новое стадо варков. Такого количества этих чудовищ я точно еще никогда не видел. Через какое-то время их приток остановился и все они замерли, как будто изучая обстановку с явным намерением двигаться в нашу сторону.

Всей своей массой в этом момент они напомнили мне море: только недавно оно было спокойным и притягательным, но штиль быстро закончился, и вот оно уже вспенилось и забурлило, а затем всем серым потоком хлынуло в нашу сторону, при виде которого невольно возникает необузданный природный страх. И в этом море нет места чувствам, сомнениям и страхам, оно просто поглотит нас всех без остатка, накроет своей чудовищной волной, тогда конец всему, и уже неважно, кого мы любили и чем дорожили.

Все мы слышим твердые и сейчас так нужные слова Камыка:

– Мужики, не ссать, держаться вместе и страховать друг друга! Братцы, надо продержаться! Всем опустить забрала! Беречь патроны – валить одиночными, а не лупить как попало! Не забываем про табельные пистолеты, осколочные и светошумовые гранаты, ножи – все в ход! – и уже в микрофон шлемофона. – Прорыв на четырнадцатом секторе! Как слышно, у нас прорыв стада, срочно, срочно нужна помощь!

Несмотря на понесенные потери, стадо приближалось к нам очень стремительно. Мы уже опустошили магазины табельных пистолетов, использовали имеющиеся гранаты. И вот я уже слышу, как парни один за другим повторяют: «Я пустой, я пустой…». У меня тоже самое.

Достаем из набедренных чехлов специальные широкие ножи. И вот вся эта жуткая масса с одной целью «растерзать и разорвать» врезается в нас. Я практически не вижу товарищей, чувствую, как мои налокотники и наколенники, шейную накладку, перчатки, бронежилет и тяжелые ботинки пытаются содрать или прокусить. Орудую ножом наотмашь, силы на исходе, приходит чувство нереальности происходящего.

В этом ужасном гомоне людей и чудовищ, падающих гильз и смраде боя все мы слышим в динамиках своих шлемов надрывный голос Макса, который как молитву снова и снова повторял стихи Тухлого:

И вдруг все неожиданно закончилось. Все варки разом обмякли и просто завалили меня своими тушами. Дышать тяжело, так как я весь залит вонючей кровью варков вперемешку с их внутренними органами. Жадно хватаю кислород ртом, как рыба.

В этот момент страх сковал меня. Нет, не страх того, что я скоро умру, а тот страх, что больше никогда не увижу ее. Я нащупываю рукой оберег, которой подарила мне Варя перед командировкой (кулон в виде клыка волка на шнурке), крепко сжимаю его и мысленно представляю ее образ. Наружу вырываются, вероятно, последние мои слова в этой жизни: «Прости, родная!». Мне нельзя терять сознание, но все же это происходит…

Прихожу в себя, голова раскалывается и шум в ушах, а надо мной склонился Боцман:

– Георгич, братишка, ты живой?

– Да, – еле шепчу, не узнавая свой голос, – Только воздуха не хватает!

– Ничего, бродяга, сейчас легче будет. «Тяжелые» обнаружили операторов и устранили. Потом на их пульте деактивировали ботов. Георгич, есть плохая новость – Макс погиб. Ему вырвали шейную накладку вместе с кадыком. Просто море крови. Жалко парня. Плохо, что мы не успели его спасти.

Уже по прибытии в отряд мы узнали, что потеряли и нашего Пухлю.

На территорию «мобильника» через контрольно-пропускной пункт пытались проникнуть два террориста, а он в том момент оказался рядом и остановил одного из них, но другой успел привести в действие заряд, находящийся на нем в виде пояса смертника. Ценою своей жизни Пухля предотвратил смерти других ребят.

Как? Как, скажите мне, потерять близких тебе людей и пережить все это?

Да, именно так! Мы превратились в настоящую боевую семью, которая держала нас на плаву и не позволяла нам сдаться и не уйти глубоко в себя, а помнить, что жизнь всегда и везде продолжается.

Конечно, то была совсем другая и, думаю, действительно и по-настоящему реальная жизнь, абсолютно отличная от мирной, со своими законами выживания, когда друг есть друг, а враг есть враг, которому не надо фальшиво улыбаться сквозь зубы, но в любом случае каждый из нас, засыпая, хотел проснуться не в казенной постели, а дома, рядом с любимой женщиной. Тут уже ничего не добавишь.

Возможно, так когда-то и было: человек не играл в жизнь, а проживал ее эмоционально и глубоко, пропуская через себя каждое событие в ней и принимая все близко к сердцу. И мы здесь стали другими и, быть может, вернулись к первоистокам, перестали быть равнодушными и циничными к происходящему вокруг. Мы были вместе как один, как братья святого воинства – братья по крови. Каждый из нас составлял частичку этого братства, даже со своими заблуждениями, причудами и недостатками, и уже немыслимо представить его хотя бы без одного из нас.