Дэвид Марусек - Счет по головам

Оставшись голым, Самсон стал методично скрести сеоя от лысой головы до ступней.

— Сэм, — сказал Хьюберт, — недавно ты назвал меня «Генри». Ты просил каждый раз обращать на это твое внимание, потому я и говорю.

— Угу. — Чешуйки сухой кожи сыпались с плеч Самсона на пол, вспыхивая на лету. — Ты Хьюберт, а не Генри, я знаю. Спасибо. — На его теле осталось совсем мало волос, но порой что-то еще шипело и отлетало прочь огненной птицей. Он стал редкостным экземпляром, это уж точно: больше минерального, чем животного. Сплошные кости и сухожилия, ребра наружу, на запястье все восемь косточек можно пересчитать. Он снова вспомнил свою толстую подружку Рене, и его охватила паника. Что, если он ждал слишком долго, и в нем теперь слишком мало горючих веществ?

— Хьюберт, сколько я вешу?

— По результатам вчерашнего взвешивания 34,2 килограмма.

— А на мясо сколько приходится?

— Сэм, ты просил информировать тебя в тех случаях, когда задаешь мне один и тот же вопрос пять раз в сутки.

— Что ж, это разумное указание.

— В случае повторения данного вопроса ты просил напомнить тебе, что в костях содержится мозг, и если они не загораются ярко, как мышечная ткань, и не пускают черный дым, как жиры, кости все же горят изнутри, а длинные, особенно бедренные и плечевые, создают такое давление, что иногда взрываются. И что ты, даже с теперешним своим весом, будешь представлять захватывающее в своем роде зрелище.

— Да, взрываются, как трубчатые бомбы, вспомнил теперь. Спасибо, Хьюберт.

Отшелушив кожу, Самсон помазался кремом и оделся. Пояс с Хьюбертом он надел под скаф, на голое тело. В сегодняшнем скафе, как он заметил, имелись добавочные карманы.

— Мой детектор показывает, что тебе надо помочиться, Сэм.

— Ничего удивительного.

— Скоро сам почувствуешь. Кроме того, ты обезвожен, и у тебя наблюдается серьезный недостаток калия. Предлагаю тебе позавтракать перед уходом.

— Я не хочу есть. — Самсон похлопал по пряжке под тканью. — Ты уверен, что зарядил эту штуку?

— Да, Сэм. Насколько позволяет устаревшая техника.

— Ты тоже не больно-то современный, — проворчал Самсон. — Уверен, что справишься?

— Я проработал все до мельчайших деталей, Сэм. И не настолько уж я устарел. Я занимался собственной реконфигурацией почти все свое внеструктурное время. Конечно, нейрогель мне не добавляли уже несколько десятилетий.

— Уверен, что ты не Генри? — усмехнулся Самсон. — Тот тоже всегда твердил: «побольше пасты, побольше пасты». И я, как дурак, покупал ему. Сам знаешь, к чему это привело.

— Знаю, Сэм, но Генри был простым слугой, а не ментаром.

Самсон убрал туалетные принадлежности, отшвырнул ногой в угол клочья рубашки, снял с пуфа поднос. Пуф в свое время сделали из выдолбленной задней ноги дикого африканского слона. Каждый ноготь на ней был как кулак Самсона. Сиденье из кожи зебры, когда Самсон повернул его против часовой стрелки, щелкнуло и открылось. Внутри Самсон хранил свои сокровища, когда они у него еще были. Теперь на самом дне лежала стопка запечатанных бумажных конвертов. На каждом корявым почерком Самсона было нацарапано имя одного из софамильников. Самсон достал их, опять повернул подушку и поставил сверху поднос. При взгляде на миску с синтекашей у него забурчало в желудке — опять происки Хьюберта, что ли?

— Ладно. — Он взял ложку, съел кашу и выпил сок, не чувствуя вкуса. Коф он не стал пить: последняя чашка кофа в его жизни должна быть горячей. Потом он расположил подушки так, будто на койке лежит человек, и сунул под них письма. У двери он оглянулся в последний раз на свое жилище. Не такое уж плохое место, чтобы проститься с жизнью.

Самсон похлопал по пустому карману скафа.

— Я что-то забыл?

— Рюкзак.

— А куда я его дел?

— Он за рассадными матами.

Пошарив за рулонами с семенами форельника, Самсон достал маленький желтый мешок и рассовал из него по карманам полулитровую фляжку с электролитом, энергизирующие батончики «Гудик», лекарства, специальные темные очки, успокаивающие салфетки, шляпу, пригоршню жетонов, билет на стадион «Солджер филд» и самую главную вещь — портативный имитрон.

— Все, двинули.

Крепко держась за перила, Самсон Кодьяк спускался по лестнице чартерного дома. То и дело он останавливался передохнуть. Первая дверь, которую он миновал, вела в машинное отделение лифта, где жил Богдан Кодьяк. На двери из эпоксидного клинкера, с диароновой обшивкой и титановыми засовами, светились трехмерные международные символы НЕ ВХОДИ — УБЬЕТ. Жаль, что это всего лишь блеф, призванный отпугнуть Тобблеров, чтобы те не пришли и не захватили свою машинерию.

— До свидания, мальчик, — сказал Самсон, мимоходом потрогав дверь. — Смотри не влипни во что-нибудь.

На середине следующего марша ноги у Самсона так разболелись, что пришлось отдохнуть. Это обыкновенная старческая ишемия, но если не остеречься, мышечная гипоксия приведет к некрозу, начнется цепная реакция, и огненный апоптоз прекратит его путешествие прямо здесь, между девятым и восьмым этажами. Меньше всего Самсону хотелось сгореть начиная от пяток.

— Не здесь, не сейчас. — Он прислонился к перилам, сжал колени как можно сильней и заставил себя глубоко подышать.

— Позвать кого-нибудь? — спросил Хьюберт из пряжки под скафом.

— Нет! — Самсон массировал ноги, держась одной рукой за перила. Наверху хлопнула дверь, послышались шаги. Юный Богдан, перескакивая через три ступеньки, едва не врезался в Самсона.

— Сэм, я тебя чуть не сшиб! Ты как, в порядке?

— Да-да, все отлично.

— Я на работу опаздываю. — Богдан помчался дальше, но оглянулся с площадки и вернулся к Самсону. — Непохоже, что у тебя все хорошо, Сэм.

Самсон улыбнулся. Этот парень почти так же заботлив, как Эйприл, а софамильники к нему слишком суровы, Китти особенно.

— Да так, стариковские дела. Не обращай внимания. — Но парень уже взял его под руку. — Не надо, Богги, оставь. Еще опоздаешь. — Он один здесь, в конце концов, получает зарплату, если не считать магазина Эйприл, с которым чартеру Кодьяк здорово повезло.

— Я только сведу тебя на седьмой, — сказал Богдан и свел — почти снес. Они пересекли тобблеровский «туннель», ведущий из южной части здания в северную. За ним спорная территория кончилась — дальше лестница принадлежала исключительно Кодьякам. На ступеньках штабелями стояли коробки с химикалиями, рассадными матами и гидропонными рамами для огорода на крыше. По стенам тянулись полки, где хранились уга для «Микросекунды», запчасти для ветротаранов и воздушных шахтеров и прочий чартерный хлам. Для прохода оставалась только узкая полоска рядом с перилами.

Богдан посадил Самсона на мешок с известью.