Евгений Максимов - Тот, кому нельзя доверять

Эксперимент должен проводиться в идеально чистых условиях. Не зря же мы для этого моделируем целый мир!

— Всего с двумя реально живыми людьми?

— Да какая разница? Все остальные тоже могли быть вполне живыми, но вы настояли на таком раскладе. Причем, по-моему, это совершенно справедливо. Так что давайте прекращать эти бессмысленные споры и займемся делом.

— Как скажете, я постараюсь внести все исправления, до следующего выхода образца к препятствию.

— Вот и хорошо…

Наша утренняя разминка подходила к концу. Мы выложились полностью, я никогда не думал, что могу таким образом справиться с опьянением, но сейчас мои мысли были прозрачными, как хрусталь. Мы поднялись с постели и начали одеваться. Нужно будет отдать ключи хозяину, а то я нагло забрал у него и подругу и комнату. Не очень хорошо, но он должен понять — ему очень близка та свобода, о которой он столько говорит. Я же сегодня ночью отошёл от этой свободы на несколько шагов, а всё из-за чудной попки моей подруги.

Он сидел прямо на полу возле двери в свою комнату. В зубах зажата дымящаяся сигарета, а в руках — полупустая пивная бутылка. Похоже, ему не особенно повезло этой ночью. Вторая подруга видимо сбежала…

Рядом с ним стояла несколько пустых бутылок.

— Натрахались? — спросил он, беззлобно улыбнувшись.

— Ага, — довольно сказала подруга, — в полный рост.

— Это дело нужное… хорошее. А мне тут за пивом бежать пришлось… Нет, ну подумайте, полный холодильник пива, а мне ещё приходится куда-то бегать. Вот сейчас последнюю бутылку добиваю, думал опять бежать придется. Сколько времени хоть?

— Пять утра, — сказал я, посмотрев на часы и, вернувшись в комнату, вынул из холодильника почти полный ящик пива. Зачем мы его накупаем в таких количествах? Гораздо более интересен вопрос: куда оно всё девается? Не могу поверить, что это всё мы выпиваем.

— Я схожу отолью, — послышался голос хозяина комнаты. Выйдя в коридор, я увидел, как он неуверенно шагает в сторону туалета, иногда хватаясь рукой за стены, чтобы сохранять равновесие. Она уже успела сесть на место, которое он нагрел и теперь тоже смотрела ему в спину и улыбалась.

Открыв пиво для себя и для неё, я подсел к ней, и покрепче прижался — так теплее.

— Хорошее пиво, — похвалила она, сделав первый глоток.

— Особенно после бессонной ночи, — бросил я. Мне не очень хотелось говорить, но фигура моего приятеля снова маячила в конце коридора — он возвращался. Значит разговора не избежать.

— Я вижу, ты обзавелся новой фотографией, — сказал он с некоторым осуждением, после того, как уселся, прямо напортив моей новой подруги.

— Так и есть, — сказал я, — А у тебя, что же не вышло? Где твоя подруга?

— А… Это отдельная история, целая сказка… — помолчав некоторое время, он вкратце передал нам суть этой истории, — Она мне не дала. Долгое время она водила меня за нос, чтобы в конце концов сказать, что ей пора домой. И убежала… Неужели, я настолько страшен.

Он вытянул свою руку вперёд и стал рассматривать её так, словно ожидал увидеть на коже зелёные пятна, а на пальцах когти в пятнадцать сантиметров длинной.

— У неё просто месячные, — вдруг сказала подруга, — Если бы не эта маленькая неувязка, то она бы обязательно тебе дала.

— Ага… — сказал он, задумчиво, — только нафига она сюда приперлась, если не собиралась трахаться? Вот именно — чтобы поиздеваться надо мной. Фотографии не вышло.

Он открыл себе пиво и начал его пить маленькими быстрыми глоточками. Что-то он сегодня не в настроении. Надо срочно спросить его о чём-то интересном. Пока я размышлял о том, в какое русло направить разговор, подруга успела принять единственно правильное решение.

— А что это вы всё время про фотографии разговариваете? Решили фотомастерскую тут открыть?

— Фотомастерскую? — он даже пиво прекратил пить от изумления. А ведь она и вправду еще ничего не знала о фотографиях, — Фотомастерскую???

Он начал громко хохотать, даже завалился на пол. Подруга, широко открыв глаза, переводила взгляд с него на меня. Я улыбался, глядя на веселье приятеля. Сейчас он снова начнёт разглагольствовать о тайнах мироздания. Вдоволь отсмеявшись, он сделал из бутылки хороший глоток и начал речь:

— Под фотографией, я понимаю все те вещи, которые связывают нас с этим миром. Скажем, что связало вас двоих, как ты думаешь?

— Ну, я не знаю… — подруга неуверенно замолчала, переваривая полученную информацию.

— А я знаю! Фотография твоей милой задницы, на которую он так заглядывался. Это единственное на чём держатся ваши отношения. Стоит ему выкинуть эту фотографию и ты окажешься не у дел. А рано или поздно он так и поступит. Может быть его к этому вынудят, я не знаю. Но именно в тот момент ты прекратишь своё существование.

— Может быть не я, а моя милая задница? — натянуто улыбнулась подруга.

— Что-то в этом есть, — задумался он на мгновение, — Впрочем, я думаю это не столь важно. Хотя, если тебе легче думать именно так, — я не против.

— Ну хорошо. А как же он может выкинуть фотографию, которой у него даже нет?

— Почему же ты думаешь, что у него её нет? Всё у него есть, только ты об этом не знаешь. Я бы тоже не знал, но я с ним уже довольно долго общаюсь и поэтому могу судить о том, что происходит.

— И где же эта фотография? — она повернулась ко мне, — покажи её мне. Интересно посмотреть…

— Ничего интересного, — пробормотал я, — к тому же я не могу её показать. Я и сам толком не знаю где она. Но она есть, это я знаю твердо.

— Не суди его строго. Он пока не верит, что может показать тебе твою фотографию, потому что ты и есть эта самая фотография. Совсем недавно мы рассуждали с ним о том, как он может быть одновременно и фотографом и фотографируемым. В этом направлении он проявил поразительную прозорливость, впрочем, прозрение случилось с ним, как раз, когда ты проходила мимо. Интересно, что я раньше не обратил на это внимания. Ситуация с тобой абсолютно аналогична, но он, пока не может избавиться от своих комплексов и ничего тебе не покажет. Хотя может показать это кому-либо другому, если захочет и приложит максимум к этому максимум усилий.

— Так пусть он покажет фотку тебе, а ты — мне, — заявила подруга, довольно улыбнулась, уверенная в правильности своего решения.

— Боюсь, это чересчур личное, чтобы он решился использовать при этом посредника. Фотографию посредника он так и не выбросил из своей коллекции и поэтому не может мне довериться. Уверенность в том, что я как-нибудь его обману не покидает его.

— Да ладно вам спорить, — мне не хотелось слушать дальше эти бредовые речи, — всё равно я не могу показывать свои фотографии никому. Будь это тот, кого фотографировали или другой человек — я не умею этого делать. Вот и всё.