Крис Сэкнуссемм - Зейнсвилл

— Даже Джон фон Нейман [95] Американский математик венгерского происхождения, внесший значительный вклад в квантовую физику и квантовую механику и разработавший теорию игр как попытку понять процесс принятия решений в реальном мире, где в переговорах участвуют несколько сторон, обладающих разными ресурсами и информацией. давным-давно признал, что машина, как только преодолеет собственный барьер сложности, способна сотворить другую машину, более сложную, нежели она сама. Такова история жизни: появление чего-то из ничего.

— Чтой-то у вас не то в сигарах, — усмехнулась Мэгги.

— Проблема в том, — ответил Юла, не обращая внимания на подколку, — что вы воспринимаете «делать» как «изготавливать». А я считаю создание динамичными взаимоотношениями и партнерством. Если берешься создавать что-то более великое, чем ты сам, то растешь над собой, даже если терпишь неудачу от недостатка умения. Если решаешься делать что-то меньшее, нежели ты сам, из-за нехватки храбрости или великой цели, то сам себя умаляешь.

— Ну и что такое Чистотец, то есть Элрой? Робот? Разве вам не кажется, что у него есть право знать?

— Он психопоид… восстановленная душа в теле, которое почти целиком органическое, — вздохнул Юла. — Но способное к регенерации. Больше я расскажу, когда он придет в себя. Неправильно будет, если вы узнаете раньше него.

— Но как можно назвать мессию Элроем?

— Я собирался назвать его Ганеша, именем популярного индуистского бога с головой слона, сына Шивы, которого тот убил в приступе гнева и смог возродить к жизни, лишь дав ему голову первого существа, на которое пал его взор.

— И почему передумали?

— Вы, наверное, не помните старый мультфильм «Джетсоны» Хэнна и Барбера, но сына Джорджа Джетсона звали Элрой. Там еще вечно повторяли смешную фразу «Его малой Элрой». Вы-то, наверное, выбрали бы что-нибудь библейское, вроде Элоима.

— Ну, хотя бы что-нибудь поумнее, — возразил Шериф.

— Элайджа, Элоим, Элрой — какая разница? Он откусил себе член, и сейчас ему хреново. Что бы вы там ни напридумывали, этого недостаточно.

— Вы совершенно правы, миссис Кейн. Это чистейшая и безусловная истина.

— Не можете сказать что-нибудь доброе или простое, да?

Юла достал еще бутылку шампанского и с хлопком выдернул пробку. Если не считать все большей безутешности, три бутылки, которые он в себя влил, никак на нем не сказались, хотя Шериф заметил, что архитектура города претерпела множество мелких и не столь уж мелких трансформаций, включая появление пары-тройки новых зданий и исчезновение или обрушение уже имевшихся. Юла на эти перемены не обращал внимания и никакого объяснения тоже не дал. Уолт Уитмен, сосавший из своей бутылки через соломинку, свернулся у ног хозяина и захрапел, но временами подергивался во сне. Появился робот-дирижер, сменивший смокинг на белый балахон с эмблемой тачки.

— Ду лэнг ду лэнг ду лэнг, — произнес Юла, и робот отравился в гостиницу, а после вернулся с измученным Слепым Лемоном, который шаркал следом.

— Хорошая работа, — благодарно сказал Юла, а роботу объяснил: — Шуб оп шуб оп.

Сходив в салун, робот вернулся с бутылкой виски и стаканом и налил солидную порцию музыканту.

— Он пьет виски? — удивился Шериф.

— А что дурного в том, чтобы перехватить по маленькой? — просипел в ответ Лемон.

— По маленькой, ха! — Мэгги зевнула. — Да он, наверное, пьет как рыба!

— Пресноводные рыбы вообще не пьют, — заметил Юла. — А костистые морские рыбы…

— Вы что, вообще заткнуться не можете, мистер? Неудивительно, что вы сидите тут в каньоне со своими игрушками!

Юла на мгновение вспыхнул, и Шериф напрягся, но лысый хозяин Герметического каньона только рассмеялся:

— У вас истинный талант, миссис Кейн! Такая редкость, так освежает! Отправляйтесь к себе в комнату, отдохните. В гостинице для вас все приготовлено. Ваш друг спит. За обедом поговорим еще.

Шериф проводил Мэгги в гостиницу, оставив Юлу пускать кольца дыма в обществе Слепого Лемона и Уолта Уитмена. Кивнув на прощание, Мэгги ушла спать — слишком сонная, чтобы скандалить. Шериф заглянул к Чистотцу, который, как и сказал Юла, спал. Лицо у него расслабилось, и он снова походил на ребенка. Может, его кошмары уже позади, подумал Шериф, но почему-то ему в это не верилось. Уйдя в собственную комнату, он стащил сапоги.

Тут ему пришло в голову, что он еще никогда не спал в старой гостинице Дикого Запада. «Стар-Сити» был его судьбой. Там даже намечалась серия, где он уходит от жены, которую больше не любит (не зная, что на самом деле она инопланетянка), и перебирается в гостиницу. Шериф лег на двуспальную кровать и закрыл глаза, вспоминая так и не снятые сцены.

А потом вдруг рывком проснулся и едва не упал с кровати, потому что внезапно вспомнил, что именно сказал в своем тосте Юла. «Пусть они всегда остаются с нами!»

Прозвучало это как «на веки вечные».

Чистотец проснулся под перезвон церковного колокола. Он лежал на кровати в просторных, побеленных апартаментах «Лодема» гостиницы «Красное облако», но все равно видел, что эта комната не из бревен и кирпича. Своей видимой прочностью она была обязана вращению бесчисленных смерчей света. То же свечение пронизывало его тело. Потом он сообразил, что разбудил его вовсе не колокол. Как раз наоборот, колокол зазвонил, потому что он проснулся.

«Я дома, — подумал он, когда штукатурка и прессованный металл стабилизировались. Его сознание затопили лица и образы — удивительно нормальные; мутировавшие, но приземленные. — Но как Юла может быть моим отцом? И кто тогда моя мать? И как быть с дядей Уолдо и тетей Вивиан? И при чем тут Осанна Освобожденный? Да и как вообще меня могут звать Элроем? Уж это-то я бы знал!»

Ему вспомнился тост Юлы, и сияющие лица неандертальцев, и лимонный чизкейк. Что случилось потом, он не мог сказать. Так неловко — ведь он очень хотел, чтобы его приняли с распростертыми объятиями, а сам взял и упал в обморок. Но сейчас главное — выяснить, сколько времени прошло и что случилось с его друзьями.

Ему вспомнились слова доктора Тада о возможной связи между Ллойдом Мидхорном Ситтурдом и Ронуэллом Сьюардом, то есть Вонючкой Юлой. Что, если Сьюард на самом деле Ллойд Мидхорн Ситтурд? Неужели на это намекал доктор Тад? Ему, наверное, больше двухсот лет, но человек, чья изобретательность вошла в легенду, возможно, и тут нашел выход. Но почему он засел в богом забытом каньоне посреди такого глухого штата, как Южная Дакота? И как сюда вписывается Парусия Хид? «Может, она моя мать? — задумался Чистотец. — Что, если она прячется, выжидает удобного момента, чтобы представиться? А Кокомо? Вероятно, никакие силы не вернут ее назад, но знать… понять…»