Тед Уильямс - Море серебрянного света

– Сколько еще неприятностей обрушатся на наши головы на этом пути? – с нескрываемым презрением сказала Флоримель. – Я больше не поползу.

– И я, – сказал Орландо. – Мне по большому счету плевать, кто он такой – Дракула, оборотень, или Злая Ведьма Запада – мы сможем сделать в нем несколько дырок перед... перед концом. – Пока мальчик говорил, Сэм Фредерикс с трудом поднялась на ноги рядом с ним, отраженный свет освещал ее перекошенное от ужаса лице. Пол почувствовал, как в его сердце поднялось чувство, которому он не мог дать имя. Бедные храбрые дети. Как такое могло случиться с ними?

– Холодно!.. – крикнула Мартина. Испугавшись, Пол обхватил ладонями ее рот. Она покачала головой. Потом заговорила снова, еле слышным голосом. – Не мне – Иному. Я чувствую его – он такой маленький! Испуганный! Дети... больше не плачут. Они тихие, слишком тихие!..

– Там, где Иной, всегда холодно. – Голос Селларса заставил их подпрыгнуть.

– Он вернулся, – безучастно сказала Сэм.

– Мы не можем терять время. – Чо-Чо лежал у ног Сэм и спал тревожным сном, из его открытого рта выходил странный четкий голос Селларса. – Мартина, я попытаюсь соединится с тобой – присоединить конец моего соединения к началу твоего. У тебя будет очень странное ощущение, но , пожалуйста, попытайся не сражаться со мной.

– Не могу думать. Слишком холодно... больно...

– Иной заключен в очень холодную тюрьму, как внешнюю, так и внутреннюю, – сказал Селларс, быстро выплевывая слова. – Если вы поймете это, то будете меньше бояться. Он не машина, по меньшей мере так было вначале. Он ребенок, человеческое дитя, искалеченный Братством Грааля, которые сделали его сердцем своей машины бессмертия.

Пол ощутил всплеск беспомощной злости. Иной, маленький Гэлли, Орландо и Сэм Фредерикс, голоса жертв в Колодца – все эти невинные создания были принесены в жертву для того, чтобы люди вроде Жонглера могли жить бессчетные годы.

– Испуганный... – плакала Мартина. – Такой маленький...

– И он всегда был, по меньшей мере для самого себя. Испуганный, Брошенный. Находящийся в темноте, буквально и фигурально, потому что они боялись его почти безграничного потенциала. Он так сильно действовал на умы своих тюремщиков, что его сослали в самую жестокую и надежную тюрьму, которую только смогли придумать.

– Тюрьму?

– Спутник . – Селларс говорил тихо, но его слова казались странно громкими на каменной полке, висевшей над пропастью. – Иной на спутнике, кружащемся вокруг Земли. Криогенные механизмы замедлили процесс его метаболизма и сделали его контролируемый – по меньшей мере они так думали. Они выслали его в космос, снабдив самоликвидатором его тюрьму, так что если что-нибудь пойдет неправильно, они могут включить двигатели ракеты и отправить ее в глубокий космос. – Селларс говорил сухим треснувшим голосом. – Жонглер называет это Апеп Последовательностью. По имени змеи, которая каждую ночь пытается проглотить летающий челнок Ра, короля богов.

Мартина вздохнула. – Быстрее!.. Я больше не могу... – Она дернулась, потом дернулась опять и опять – странно ритмично. Пол посмотрел на ее руки, исполнявшие странный танец – пальцы перед грудью, то сжимаются, то разжимаются. – !Ксаббу, тоже... ему больно...

– Я стараюсь установить связь даже в то время, когда говорю, – сказал Селларс из спящего мальчика. – Это как вдеть в иголку... нитку в миллион миль длиной. А я... нахожусь у дальнего конца... нитки.

На дальней стороне Колодца что-то задвигалось – кусочек чистой тьмы, который Пол отчетливо видел даже в полумраке этого потустороннего мира; он двигался спокойным неторопливым шагом, кружа вдоль стены ямы.

– Он идет, – прошептал Пол, зная, что бесполезно говорить громко, зная, что Селларс не может работать быстрее. – Дред идет. – Он коснулся Мартины, его пальцы слегка погладили ее ногу. Она застонала и скорчилась от боли.

– Нет! – Ее руки задвигались быстрее, сжимаясь и разжимаясь, а пальцы в полусвете стали почти невидимыми. – Нет! Больно!

– Пожалуйста, не касайтесь ее, – выдохнул Селларс. – Пожалуйста. Я близко... очень близко. Очень... трудно.

Тень шла вдоль стены, все еще по дорожке. Хотя она была еще далеко, но Пол мог видеть блеск двух бледных глаз. Его сердце забилось еще быстрее, как будто в груди застучал молот. Мы чувствуем то, что чувствует Иной, сообразил он. Но я чувствовал то же самое, когда за мной гнались близнецы – страх перед ними, ужас перед Жонглером. И при этом я даже не настоящий человек, я часть кода этой чертовой сети. У меня даже нет своих чувств.

Темный человек шел по дорожке.

Но что все это означает на самом деле? Запаниковавшие мысли Пола разбежались в разные стороны. Что же здесь правда, что нет? Убийца, или сам дьявол? Мальчик, который думает, что он – операционная система, Операционная система, которая считает себя маленьким мальчиком, упавшим в колодец? Сумасшествие. Ночной кошмар.

На самом деле это сон Черного Короля. Это и есть правда. Сон скоро кончится, сеть умрет, и Пол Джонас потухнет, как свеча.

Но я даже не Пол Джонас, с внезапной холодной ясностью подумал он. Я-то не настоящий. Так, остаток процесса Грааля, копия, как Ава. Быть может слегка лучшая копия, вот и все .

Он посмотрел на товарищей, застывшими взглядами глядевших на приближающуюся фигуру. Все молчали, слышно было только тяжелое дыхание Мартины.

Конец, подумал он, а я еще бегу. Дергаюсь. Но я говорил, что не больше не собираюсь...

Селларсу надо время. Мысль пронзила голову, как внезапный крик. Но времени нет. Нет времени, чтобы спасти друзей.

И даже если я выживу, что это означает, для меня? Вечность в этой зеркальной вселенной.

Черная тень прошла последний поворот, перед ней летело невидимое облако ужаса.

– Привет, – сказал Дред, ласково улыбаясь. – Вы не устали, ожидая меня? – Глаза монстра и оскаленные в улыбке зубы сверкали из тени, как будто он надел закопченную маску итальянской комедии. – Ждали старину Джонни? Ждали вашего старого корешка Джонни Дреда?

Конец , подумал Пол. И побежал.

Из-за спины донеслись удивленные крики остальных, он почти не слышал их. На него наползло отравленное облако страха, окружавшее темную фигуру, штормовой фронт леденящей нервы и ноги паники, которое заставило его замедлиться, вплоть до того, что он с трудом переставлял ноги. Он брел по тропинке, как человек, идущий против ураганного ветра.

Тварь по имени Дред остановилась и с оживленным интересом наблюдала за его приближением. Но он чувствовал нотку одиночества в ревущей симфонии ужаса, которая становилась все громче и громче, чем ближе он подходил.