Михаил Соловьев - Апокалипсис on line

чуть опух.

— Привет! — «рухнул» за стол Саня, — Воркуете?

— Чуть не сломала, истеричка, — жаловался я, показывая пятерню, — Чисто твоя

байкерша, только плети не хватает.

Рубан коротко хохотнул и потянул к себе по голубенькому пластику стола специи.

— Предатель, — фыркнула Карина, — Ну и не надо…

В ее голосе неожиданно послышались обиженные ребяческие нотки и я примирительно

ткнул ее коленом под столом.

В ответ она нежно провела рукой вверх по ноге, но неожиданно остановилась.

— Смотри-ка, — заинтересованно ворковала она, чуть сжимая пальцы, — А я тебе

нужна…

— Ешь, давай, — гудел я, прожевывая и стараясь не подавиться от неожиданно-сильного

желания, — Ешь и не донимай никого.

Команда понемногу собиралась.

Подошел Юрий Леонидович, и они с Сергеем стали обсуждать ту часть лекции, в

которой говорилось про современное искусство.

Картинка нарисованная Профессором оказалась жутковатой.

Выходило «системная сеть» вмешалась даже в культуру. Ее детищем, например,

оказалась клубная музыка. Одинаковый «унц-тунц», видимо, был настолько «красив»

своей простотой, что, с точки зрения «Хозяйки», должен был заменить все

остальное.

Линейные графики звука, которыми она любовалась, наверняка были совершенны по

сравнению с «хаосом» Моцарта, Шопена или того же Шостаковича.

Аналогичная картина складывалась в современной живописи и скульптуре. Прежде

всего, красота должна просчитываться, а лишь потом визуально оцениваться

субъективным зрителем.

На лекции я задал вопрос, а не является ли знаменитая выставка трупов в Германии

идеей «Системы»?

Ответ — утвердительный. Мол, если можно выставлять напоказ электрические схемы,

то почему не показать и схематически упорядоченные внутренности человека.

Будущее для человечества под управлением сети виделось жутковатым.

«Рано или поздно человеческий фактор возьмет свое, и опять начинается

свистопляска, — рассуждал я, заканчивая ужин и выбирая с тарелки хлебом отсрый

соус, — Забавно, что все время хочется есть, — облизнул я украдкой темную

капельку подливки, попавшую на «многострадальный» мизинец, — наверное,

восстанавливаюсь».

Насыщенный впечатлениями день закончился-таки в спальне Карины.

Скрестись в пластиковую дверь с названным номером, не пришлось — та оказалась не

заперта.

Девушка стояла темным силуэтом возле окна, закутанная в клетчатую простынь, и

пребывала в странном состоянии. Подкрадываться и пугать я не решился, а просто

скинул цветастые тапки, пошел к разобранной кровати и завалился на нее не

раздеваясь.

— Скоро это закончится, — тихо заговорила Карина и подышала-потерла замутневший

пятачок на стеклопакете, — Эта возня мне кажется теперь бесполезной и разрешится

она как-то страшно.

— Тогда давай не терять времени, раз уж его не остается, — отозвался и поторопил

я, — Ты же меня для этого позвала?

— Сейчас, — не выходила из медитативного состояния и не шевелилась Карина, — Дай

мне попрощаться с сегодняшним днем.

Она стояла, не меняя позы, и молчала еще несколько минут, а потом подошла к

тесной кровати и примостилась рядом.

— Поцелуй меня, — шептала она, закрывая глаза, — Мне плохо одной. Пускай нас

сегодня станет больше.

Последнюю фразу девушки я не понял, и волна возбуждения захлестнула меня с

головой.

Кровать теперь не казалась узкой.

Пропала усталость насыщенного дня, и остался лишь пульс, в котором я угадывал

тайные желания партнерши и безошибочно добивался ее сдавленных стонов и

приглушенных криков.

Ее тело перед каждым оргазмом начинало мелко дрожать, и она безошибочно

вылавливала меня в ритме, понятном ей одной. После на мгновение замирала и

сопровождала бедрами наивысшие точки наслаждения.

Не знаю, сколько это продолжалось. Я был настолько возбужден, что себя не

контролировал.

Карина уловила мое состояние и повторила еще раз непонятную фразу:

— Хочу, чтобы сегодня нас стало больше, — и лишь на самом пике, когда она

заставила меня завершить все так, как задумывал создатель, я, проваливаясь в

небытие — понял.

Состояние после к разговорам не располагало.

Мы лежали на узкой кровати, укрывшись простыней. Прохлада воздуха и жар тел.

Расслабление и легкая дрожь невидимых импульсов. Невидимый сладкий мир еще был с

нами, и уходить не торопился…

Первым нарушил молчание я:

— Зачем тебе это? Мы же никогда не сможем быть вместе.

— Посмотрим, — эхом отозвалась девушка, — Просто мне стало страшно, что этого

мира завтра не будет, и не захотелось быть одной.

— А как умрет мир? — спросил я.

— Не знаю, но когда стояла у окна, вдруг почувствовала его зыбкость. Слишком

ненадежна эта цивилизация. Если рухнет что-то важное, начнется цепная реакция.

— Может, так лучше? — резюмировал я, — Будет шанс начать все сначала, а то что-то

устал воевать.

— Я тоже загадала, — ерзала у меня на плече Карина, — Пускай это будет моя

последняя война. При любом раскладе такого больше не хочу. Тем более, он уже там.

— А может, она? От меня только девки рождаются.

— Я сильнее тебя, — шептала девушка, — Значит, будет сын.

— Скажи, — заглянул я к ней в лицо, — а могла бы ты уничтожить цивилизацию? Ну,

если бы это оказалось в твоих силах?

— Сейчас не знаю, а вот когда была одна, легко. Только зачем?

— Разве тебе не надоела чужая война?

— Мы спецы, и я так воспитана. Хотя в принципе — надоело, но скорее я просто не

знаю другого… — с этими словами она взяла мою руку и положила к себе на живот, —

Будем учиться, — ворковала она.

Завтрак шел спокойно и никто никого не донимал. Еда сегодня казалась

необыкновенно вкусной, а свет дневных ламп странно ярким.

Рубан перехватил наши с Кариной взгляды и поглядывал, ехидно улыбаясь.

Подошел Юрий Леонидович и притащил матерчатую сумку с аппликацией розового

чебурашки.

Устроившись на стуле, шеф выудил из «недр» несколько телефонов и раскладывал их

сейчас на столе.

— Ну что, диверсанты, — удовлетворенно гудел он, — Вот и машинки ваши. Технари

туда всякой всячины напихали, но, главное, установили переводчик на десять

языков, включая китайский. На освоение вам сутки. В инструкциях есть телефоны

для справок, — С этими словами он положил на стол несколько листков

машинописного текста.

Закончить завтрак толком не удалось и все потянулись к своим аппаратам.

Бумажные инструкции, разлетелись по рукам следом.

— Домой звонить можно? — интересовался я.

— Да, но длительность разговора на территории «Системы» не более минуты, — гудел