Сергей Лифанов - Те Места, Где Королевская Охота[Книга 1]

И только поэтому вред от карамели вовсе не так и велик, каким он мог бы быть. Конечно, есть люди нечистые в помыслах и тайные карамельные мызы встречаются, но это настолько единичные случаи, что погоды они не делают…

Катрей говорил несколько минут, прежде чем начал выдыхаться.

Император выслушал лекцию с некоторым даже интересом и ни разу не перебил его, что можно было счесть добрым знаком.

— Гм, — задумчиво сказал Его Величество, когда Катрей замолчал. — Благодарю вас, господин Каламе. Я вижу, что вы довольно хорошо изучили предмет. Признаюсь, я слушал вас с любопытством и кое–что из вами сказанного было для меня… гм… в новинку.

— Гм, — осмелился перебить Его Величество старый мастер: — Хочу заметить, Ваше Величество, что не все из того, что тут наговорил мой сын, является установленным достоверно, — пробурчал он и одарил Катрея многообещающим взглядом.

— Ах, мастер Каламе, — благосклонно улыбнулся Император, вольготно откидываясь на спинку своего кресла. — Вы сами говорили, что времена меняются, и мы, увы, не успеваем меняться вместе с ними. Молодежь всегда идет вперед, обгоняя стариков!

Тут уже самому Катрею в пору было сказать «Гм!», но он благоразумно промолчал.

— Вы несомненно правы, Ваше Величество, — старый мастер тоже уловил тонкую монаршую иронию, с которой Император вернул ему его же фразу, к тому же подравняв себя и его в возрасте. Но Императору виднее.

— Однако вернемся к нашей проблеме, — напомнил Император. Он посерьезнел и обернулся к Катрею: — Значит, господин Катрей, вы не советуете заказывать кукольный домик?

— Отчего же, Ваше Величество? Большой Императорский заказ — дело моей профессиональной чести! — гордо ответствовал Катрей, ободренный поддержкой. Он встал и торжественно поклонился государю: — Я принимаю Ваш заказ, Ваше Величество, — произнес он насколько мог торжественно, — и обязуюсь выполнить его в указанный вами срок.

— Гм? А как же быть с хозяевами? — полюбопытствовал Император и, чуть помедлив, прибавил: — …мастер Катрей?

— Я непременно обязательно что–нибудь придумаю, Ваше Величество! — заверил Его Величество новоявленный мастер Катрей.

Все–таки все происходящее сильно напоминало сон. Или спектакль, поставленный по дрянной мелодраматической пьесе.

Еще неделю назад Наора мечтала о новых чулках, и вот тебе исполнение желаний: на ней новенькие чулки, да не нитяные, а шелковые или из тончайшей шерсти, и беспокоиться о штопке нет причины, потому что два раза одни и те же чулки она теперь не надевает. Алики такого удовольствия себе позволить не могла — но ведь она изображала из себя не знатную даму, а всего лишь ее компаньонку. Однако и она была в восторге: впервые в жизни никто не указывал ей, какие платья носить, и она немедленно обзавелась и пунцовой юбкой, и бархатным корсажем, и батистовыми шемизетками, и нижними юбками с кружевной оторочкой… Она впервые вместо башмаков надела туфельки — грандиозная перемена для того, кто может почувствовать разницу!

Рет — Ратус в общем был доволен переменами в обличии девушек. Он даже давал советы, что и когда одевать; правда, в основном они касались Наоры. Рет — Ратус словно сравнивал ее с одному ему известным оригиналом и, кажется, был сходством доволен.

Пока — первые двое суток, что они проживали в небольшой загородной усадьбе милях в трех от самой Столицы, — Рет — Ратус давал Наоре время прийти в себя после путешествия с заснеженного северо–запада в сердце Империи. Он только мелкими поправками корректировал поведение Наоры, обещая, впрочем, что скоро ей будет недосуг наслаждаться невинными удовольствиями роскоши.

Пока же девушки радовались обновкам, разглядывали старинные модные журналы, стопку которых обнаружили в одной из спален, подбирали мелодии популярных песенок на спинете, стоящем в гостиной, по поводу и без поводов делились воспоминаниями и предавались мечтаниями о том, что будет, когда Наора выполнит свою миссию.

Вертясь перед зеркалом, Алики рассказывала о своей бабушке, в дни молодости слывшей едва ли не первой красавицей Империи. Впрочем, сама Алики этому не очень–то и верила.

— Говорят, она страстно любила дедушку, который тоже, говорят, был очень даже ничего себе мужчина, — рассказывала она, прикидывая к груди очередную шемизетку. — Правда, красиво?… И еще говорят, что какой–то таинственный аристократ клялся ей в любви, обещал золотые горы, если она бросит мужа и уедет с ним. Но красавица–мещанка предпочла остаться верной женой и уважаемой матерью семейства, а не стать блестящей содержанкой. Тетки никогда не заикались об этом, но вот старуха–служанка, едва ли не ровесница самой бабушки, однажды, когда перетряхивала сундук с оставшимися от бабушки вещами, рассказала мне об этом воздыхателе. Она показала платье, которое этот таинственный аристократ подарил бабушке… Ты не представляешь себе, что это за платье! — Алики бросила шемизетку на кровать и в восхищении попыталась показать на себе, но потом махнула рукой и продолжала: — В общем, такое, что не стыдно было одеть и самой Императрице на торжественный выход. И оно никогда не выйдет из моды. Это платье, знаешь, настоящая реликвия нашей семьи, что–то вроде «запретного ларца».

— Запретного ларца? — не поняла Наора. — А что это?

— А, — небрежно махнула рукой Алики, — тоже одна из легенд семьи, о которой тетки тоже не очень любят распространяться, зато обожает шептаться прислуга… Есть, говорят, у теток где–то ларец, ключ от которого давным–давно потерян. Так вот он вроде бы зачарован, будто бы его нельзя взломать, но если некто избранный коснется его, то ларец сам откроется.

— Кто это «некто»?

Алики пожала плечиками.

— Неизвестно. Только я думаю, все это чепуха. Ларец, может быть, и есть, и ключ от него наверняка потерян. Только вовсе он не зачарован. Просто не хочется ломать красивую старинную вещицу, когда заведомо понятно, что ничего ценного в ней нет. Лежит там, к примеру, свадебный веночек бабушки или фарфоровое блюдце с портретом Императора, которое прадедушка еще мальчишкой получил в школе за отменную каллиграфию и прилежание. Но знаешь ведь, хочется иногда помечтать о чем–то романтическом, о чем пишут в книжках.

Девушки посмеялись, а потом Наора призадумалась, вздохнула и вдруг призналась:

— А я вот тоже уже чувствую, будто стала героиней романа.

Алики с удивлением посмотрела на подругу, и та пояснила:

— Мне все время кажется, что сейчас происходит что–то, о чем я где–то уже читала в тех романах, которые непостижимым образом попадали к нам в Пансион. Или кто–то про что–то подобное мне рассказывал…