Джордж Эффинджер - Поцелуй изгнанья

Эти слова заставили толпу зареветь, а сзади, где стояли Абу Адиль и Кеннет, раздался возглас удивления. Я расстегнул мундир и достал игломет, высоко подняв его над головой, чтобы видно было всем.

— Вот оружие убийцы! Вот жестокое орудие убийства имама!

Теперь крики были куда страшнее и продолжительнее. Охваченная истерикой толпа хлынула вперед, и стоявшие внизу чауши пытались удержать людей от того, чтобы они не опрокинули платформу.

— Я знаю, чье это оружие! — закричал я. — Хотите ли вы узнать об этом? Хотите ли вы узнать о том, кто хладнокровно убил доктора Садика Абд ар-Раззака? — Я подождал несколько секунд, понимая, что рев не уляжется, но держал паузу ради эффекта. Я увидел, как Кеннет рванулся ко мне, но Абу Адиль схватил его за руку. Это меня удивило.

— Оно принадлежит лейтенанту полиции Хаджару, иорданскому иммигранту, человеку, у которого в прошлом множество преступлений, и он не понес за них наказания. Я не знаю, почему он так поступил. Я не знаю, почему он лишил нас нашего имама. Я знаю только то, что он совершил злодеяние и что сейчас он сидит неподалеку отсюда в полицейском участке на улице Валида аль-Акбара в своей греховной гордости, уверенный в том, что месть людская его не коснется.

Я намеревался сказать им еще кое-что, но это было невозможно. С этого момента толпа стала страшной. Казалось, что она трясется, мечется и ползет сама по себе, голоса слились в неразборчивые крики, повсюду раздавались молитвы и проклятия. Через несколько минут я с изумлением увидел, что толпа сгруппировалась так, будто у нее появились лидеры, которые и приняли решение. Зверь толпы медленно повернулся от платформы. Он пополз на юг, по прелестному бульвару аль-Джамаль. К полицейскому участку. Зверь шел за Хаджаром.

Хаджар предвидел, как поведет себя разъяренная толпа. Он предвидел ужас ее бездумного гнева. Он ошибся лишь в том, кто станет ее жертвой.

Я с интересом наблюдал за происходящим. Через некоторое время я, наконец, отошел от микрофона. Дневной парад чаушей был закончен. Многие из людей в форме покинули ряды и присоединились к взбешенной толпе.

— Прекрасно сделано, Одран, — сказал Абу Адиль. — Отлично сыграно.

Я посмотрел на него. Мне показалось, что он говорил совершенно искренне.

— Тебе это будет стоить одного из самых полезных наемников, — сказал я. — Расплата — сука, не так ли?

Абу Адиль только пожал плечами:

— Я уже списал Хаджара со счетов. Я могу оценить хорошую работу, даже если это работа врага. Но берегись. Не думай, что, если я поздравляю тебя, я не замышляю, как бы заставить тебя расплатиться. Все это слишком опасно для меня.

Я улыбнулся:

— Ты сам на себя навлек беду.

— Запомни, что я сказал: я заставлю тебя заплатить.

— Думаю, ты попытаешься.

Я спустился вниз с задней стороны платформы. Там стоял Кмузу. Он увел меня с бульвара от мятущейся толпы, к нашей машине.

— Пожалуйста, сними эту форму, йа Сиди , — сказал Кмузу.

— Что? А домой я в исподнем поеду? — рассмеялся я.

— Хотя бы мундир. Меня от него тошнит.

Я сделал, как он просил, и бросил мундир в угол заднего сиденья.

— Ну, — потянувшись, сказал я, — и как у меня вышло?

Кмузу обернулся и одарил меня улыбкой — редкое событие.

— Здорово, йа Сиди , — сказал он и снова вернулся к рулю.

Я расслабился и откинулся на сиденье. Я говорил себе, что небольшой перерыв в ходе моей жизни, вызванный вмешательством Абу Адиля, лейтенанта Хаджара и имама Абд ар-Раззака, кончился, и что теперь жизнь вернется в прежнее русло. Инцидент был исчерпан. А что до самого шейха Реда, то все планы воздать этому сукиному сыну по заслугам придется отложить на время, пока в туманном будущем Аллах не призовет к себе Фридлан-дер-Бея в свой Святой рай.

А пока мы с Папой восстановили свое доброе имя. На следующий день мы встретились с эмиром и представили ему информацию и свидетельства по убийствам Халида Максвелла, Абд ар-Раззака и лейтенанта Хаджара. Я не счел нужным излагать ему подробности внезапной смерти сержанта аль-Бишаха в Наджране и некоторые другие существенные детали. Шейх Махали приказал одному из своих заместителей снять с нас ложные обвинения и изъять всякие упоминания об убийстве Халида Максвелла из наших досье.

Я был доволен тем, как легко я вернулся к прежней жизни. Вскоре я снова сидел за клавиатурой, просматривая информацию, касающуюся революционной партии, набиравшей силу в моей родной Мавритании. Кмузу стоял рядом и ждал, пока я его замечу. Я поднял взгляд.

— В чем дело? — спросил я.

— Хозяин дома желает говорить с тобой, йа Сиди , — сказал Кмузу.

Я кивнул, не зная, чего ожидать. С Папой никогда не угадаешь — зовут тебя ради наказания или ради награды. В желудке у меня забурлило — неужели я снова вызвал его недовольство? И не ждут ли меня Говорящие Булыжники, чтобы переломать мне кости?

К счастью, оказалось, что это не тот случай. Когда я вошел в кабинет, Фридландер-Бей улыбнулся мне и показал, чтобы я сел с ним рядом.

— Я приказывал тебе найти элегантное решение наших проблем, племянник, и очень доволен тем, как ты это сделал.

— Счастлив слышать это, о шейх, — с облегчением сказал я.

— Я думаю, здесь достаточно, чтобы вознаградить тебя должным образом за все, что ты претерпел, и за ту работу, которую ты выполнил для меня.

— Я не прошу награды, о шейх, — сказал я.

— Я люблю награды, как и всякий другой, но правила хорошего тона предписывали отказаться ради проформы.

Папа пропустил мои слова мимо ушей. Он протянул мне тонкий конверт и маленькую картонную коробочку. Я вопросительно посмотрел на него.

— Прими это, племянник. Мне очень приятно подарить тебе это.

В конверте, конечно же, были деньги. Не наличными, потому что сумма была слишком велика. Это был банковский чек на четверть миллиона киамов. Я несколько секунд пялился на него, затем сглотнул и положил его на стол. Затем взял коробочку и открыл ее. Там был модик. Фридландер-Бей был против модиков из религиозных соображений, так что с его стороны это было очень необычно.

Я посмотрел на ярлычок. Модик представлял собой восстановленную версию моего любимого персонажа, детектива из романов Латфи Гада аль-Каддани. Я улыбнулся.

— Спасибо, дядя, — мягко сказал я. Модик значил для меня больше, чем куча денег. В этом была какая-то теплота, которую я не мог выразить словами.

— Я приказал сделать этот модик специально для тебя, — сказал Папа. — Надеюсь, он тебе понравится. — Он еще несколько секунд смотрел на меня. — А теперь расскажи мне о том, как поживает наш проект цифровой связи. И еще мне нужен отчет о положении дел в Каппадокии. А в дальнейшем, поскольку лейтенант Хаджар мертв, нам надо подумать о надежной замене.