Виктор Бурцев - Алмазная реальность

Сейчас я шел на встречу со своим агентом, истеричным и запуганным парнем, имеющим косвенное отношение к секте.

Седина упорно лезла наружу, оттесняя на второй план мой природный цвет волос. Раньше я никогда их не красил, а сейчас вот сподобился…

Старею.

Старая вешалка.

Я хихикнул и закрыл баллончик с краской колпачком. Вроде бы ничего, достаточно эффектно. Пересадить бы волосы, да и дело с концом. Но черта с два, уж лучше пусть будут седые, но свои. Не хочу скальп с мертвеца или искусственную шкурку…

Так. Пора будить Вуду.

По возвращении из Мозамбика мы расстались добрыми друзьями. Я отвез ее в район Белого моря, нарушив свое обещание не ездить туда вообще никогда, а через два дня она появилась здесь, ободранная, как кошка, с двумя глубокими ножевыми порезами на руке, но веселая и злая. Видимо, решала какие-то свои вопросы.

— Я у тебя поживу? — полуутвердительно спросила она.

Я кивнул.

С тех пор она жила у меня уже два месяца. Готовила экзотические блюда, валялась целыми днями перед стерео или бродила где-то, слушала ворованные из библиотеки Пушкина рид-кристаллы, таскала меня ночами в ближние и дальние клубы… Никакие особенные отношения нас не связывали, мы не занимались сексом, просто мы отлично сосуществовали. Это был своего рода симбиоз, наверное. По крайней мере, она получала от меня блага материальные, а я от нее — духовные в виде диких развлечений. Я и не подозревал, что способен на такие выходки. Я словно помолодел на десяток лет. Я пил невообразимые коктейли, забирался в такие московские клоаки, в которые раньше не полез бы даже за приличные деньги, с кем-то дрался… Дважды меня задерживали, но потом отпускали, потому что связи в милиции я еще не растерял. Правда, мой банковский счет шел на убыль, а серия репортажей об Африке поддержала его очень слабо.

Я всерьез подумывал о работе, о нормальной работе, без всяких потрясений и стрельбы, без беготни по крышам и джунглям, и сегодня я как раз собирался пойти в «Юропиэн геральд» к Хъорту. Как-то он предлагал мне место редактора отдела новостей, но тогда я отказался. Может быть, предложение осталось в силе? Хотя журналиста Таманского сейчас знают не слишком многие. Авантюриста Таманского, вляпывающегося в сомнительные истории, знают многие, а вот журналиста…

Вуду спала на своей кровати (вот вам еще одно доказательство пуританского совместного проживания, даже кровати разные), свесив руку на пол. Спала, по обыкновению, без одежды, но меня это как-то не шокировало. Я шлепнул ее по упругой черной заднице и скомандовал:

— Рота, подъем!!! Заирские танки! Вуду открыла один глаз и коротко обругала меня на непонятном языке.

— Что на завтрак желаешь? — спросил я.

— Разогрей чего-нибудь готовое… — проворчала она, переворачиваясь.

— Интересно, чего другого ты хотела? У нас одно готовое и есть… Никаких натуральных продуктов, одни концентраты и синтетика… Передохнем, как мамонты.

— Как кто?

— Были такие. Слоны, но с волосами.

— Бред какой-то… — Она зарылась в одеяло. — Разбуди меня, когда будет готово. Я еще посплю.

Могла бы и мою новую краску похвалить. Ладно уж, что там…

На завтрак у нас были какие-то соевые котлеты. Дерьмо, конечно, но неожиданно вкусное, особенно с соусом. Большую упаковку соусов прислал несколько дней назад Нгоно из Мапуту. У них там все потихоньку налаживалось, по крайней мере в тылу жить стало веселей. Бывший подполковник занялся-таки своими соусами и, судя по прилагаемым голограммам, еще больше растолстел. Как он раздобыл мой адрес, осталось только догадываться, но соусы были замечательные.

— Я поехал устраиваться на работу, — сказал я, бросая в мусоросжигатель пустой контейнер из-под соуса. — Есть на примете хорошее место. А ты, кстати, не собираешься?

— Пока нет, — сказала она. — Буду объедать тебя.

— Сойдет. Я вернусь часа через два-три.

— А я — завтра.

Вот так всегда. Иногда она исчезала на два дня, на три, и хоть бы что.

Я вывел со стоянки свой «ниссан» — очередной, как и квартира — и поехал по Академика Быковцева к площади Смольского. Кто это такие, кстати, я сказать не мог. Наверное, уважаемые люди, раз их фамилиями улицу и площадь назвали… Со мной такой номер вряд ли пройдет. Хотя «проспект Таманского» звучало бы очень красиво.

Стоянка перед зданием «Юропиэн геральд» была забита до отказа, но я все-таки втиснул свой автомобиль между двумя газетными микроавтобусами.

Магнус Хьорт был у себя и принял меня сразу же.

Он сидел в кресле с высокой спинкой и читал Кристиана Маннера.

— Здравствуйте, — приветливо сказал он, откладывая книгу. — Наконец-то!

— Да, не виделись давно. — Я опустился в кресло на против. — Маннер?

— Маннер. Местами глуп, но пишет отлично.

— Все мы местами глупы…

— Да, не отнять. О вас давно ничего не слышно. Африканские репортажи были блестящи, но вы, по-моему, начинаете сходить с дистанции, — осторожно заметил он.

— Ерунда, Магнус. Я отдыхаю.

— В таком случае взбодритесь. Раз уж вы пришли, то либо хотите мне предложить некий материал, либо ждете предложений от меня. Я бы поставил на второе.

— И правильно сделали бы. Я вам нужен? Со всеми потрохами, Магнус.

— Да. Как вы смотрите на то, чтобы съездить на Украину?

Хм. Конечно, рассчитывать на место редактора отдела было глупо, но на Украину… Голодное и холодное государство, нечто среднее между полигоном и сырьевым придатком…

— Что там нужно будет делать?

— Вам понравится, — сказал, улыбаясь, Хьорт, и я понял, что влезаю в новую не слишком приятную историю.

Городок назывался Сумы. Когда-то немаленький областной центр, через который несколько раз прокатились отступавшие и наступавшие в ходе различных военных конфликтов части, в итоге превратился в малосимпатичный полупризрак, в котором тем не менее жили люди. Таких городов в Северной Украине было пруд пруди в отличие от более благополучного Юга. Сумы выделялись только одним — здесь находился центр религиозной секты «Край». Секта с виду добропорядочная, их сейчас много, в конце концов каждый волен сходить с ума по-своему. Особенно их любят киберы, которым, по идее, нужно бы быть атеистами… Так вот, «Край» во многом ориентировался как раз на киберов, стремясь сеять среди них разумное, доброе и вечное. Мне было на все это наплевать, но Хьорт почему-то питал к «Краю» нездоровый интерес.

— Они не те, за кого себя выдают, — сказал он заговорщическим тоном. Если бы мы не были в кабинете, напичканном подавителями и глушилками, клянусь, он зашептал бы мне в ухо или вообще написал бы все на бумажке, а потом заставил бы меня ее съесть.