Виктор Бурцев - Алмазная реальность

Коридор освещался настенными светильниками. Включены они были через один. Поэтому было довольно сумрачно.

В фильм ужасов попал, натурально…

— Ты по делу или как? — пробасил мой сопровождающий, сосредоточенно сопя носом. — А то, мож, мне уйти?..

— Зачем уйти? — не понял я, — Мне тело надо найти…

— А, тело можно, — обрадованно сообщил Боря и прибавил шагу. — Тело можно… Это ничего…

— А что, бывает хуже? — поинтересовался я.

— А то?! Куча всяких уродов шастает. Просто куча! Сволота разная, — В раздражении Боря постукивал кулачищем по стенам. Мне стали понятны причины трещин на некоторых плитках. — Всякая шушера наведывается. Извращенцы, некрофилы… Как начнут облизываться… Я уж на что бывалый мужик, а и то тошнить начинает. Он помолчал, а потом добавил: — Вот этими бы вот руками, — Боря показал на свои огромные кулачищи, — удушил бы! После таких визитов мне и работа не в радость, и вообще.

— Ясно…

Мы вошли в зал.

Длинные ряды морозильников. Дверцы, дверцы, дверцы… В дальнем углу что-то отгорожено ширмочками. Одна занавеска отдернута, и из-за нее высовывалась человеческая нога и какие-то никелированные инструменты, гудел лазерный генератор.

— Я там буду, ежели что… Вот тебе перчатки. Сам давай… — пробормотал Боря и бочком-бочком направился к своему рабочему месту. Кажется, он все-таки подозревал во мне скрытого некрофила.

— Э-э-э… Борис… Мне нужно знать, где находятся… э-э-э… свежие поступления…

Борис остановился. Поскреб в бороде:

— Так ты кого-то конкретно ищешь? Я тут всех знаю, ты опиши.

— Ну, мужчина лет тридцати, светлые волосы. Рост чуть выше среднего. Лицо круглое. На руках и ногах возможны синяки от наручников. Поступил недавно совсем…

Боря что-то пробурчал и двинулся в сторону холодильной секции, что стояла ближе всех.

— Есть что-то такое… — Он посмотрел на регистрационную карточку. — Отравление пищевыми продуктами. Во как… Помню я это отравление, помню. С такими следами на руках какое там, в задницу, отравление…

Он повернул ручку и выкатил носилки. Сдернул покрывало. Предупредил:

— Ты это… Если тошнить будет, постарайся на пол не гадить. Там ведро… Хотя, конечно, ежели припрет, то до ведра можно и не добежать… Да. Меня в первый раз так скрутило… Страшно вспомнить.

Его голос отдалялся, сливаясь с каким-то странным пчелиным гудением. Откуда тут пчелы?..

Леха лежал с открытыми глазами. Я смотрел в мертвые зрачки, и странное что-то виделось мне… Словно бы и не я это смотрю на мертвеца, а кто-то другой. Какой-то чернокожий человек в далекой-далекой стране…

Жарко. Обжигающий воздух обдувает тело. А рядом стоит черный-черный человек и говорит сквозь гул пчелиного улья:

— Когда человек умирает, то все, что он помнил, что знал, чего хотел, становится частью того, во что он верил. Когда будешь делать вскрытие, обрати внимание на шейную область позвоночника.

Потом последовал жесткий толчок в грудь.

И я снова оказался в морге. Холод из открытого морозильника обдувал дыханием Азраила. Рядом что-то бубнил патологоанатом Боря. Мужик добрый, но сильно материально нуждающийся…

Я достал сотку иен и положил их на носилки. Боря испуганно спросил:

— Чего делать-то?

— По новой вскрывать будем, дядя Боря. Надо так…

Через некоторое время я сидел в маленьком баре, где подавали действительно вкусные блюда. Я поверил бармену на слово. Потому что со мной приключилось странное. Вкуса я не ощущал. Жевал себе, как корова, без толку и смысла…

Казалось бы, много чего видел. Убивал сам и по краю смерти ходил. Видел, как кислотой человека травят, как под танк с гранатами бросаются и что из этого получается в итоге… Много чего видел. Однако такая работенка, как у дяди Бори, не по мне. Ну не по мне, и все тут…

Одно дело — по горячке человеку мозги выбить, а другое дело — вот так…

Официант принес водку.

Огненная вода полыхнула во рту, жарким клубком прокатилась по горлу и бухнулась в желудок.

— Позвольте заметить, — послышалось деликатное рядом с ухом. — Соус очень острый… После водки… не рекомендуется.

Я посмотрел в обеспокоенные глаза официанта. Экий ты, братец, заботливый…

Паренек, видимо, понял, что оказался несколько некстати, и быстренько испарился, оставив после себя только извинения и легкий запах одеколона.

Ничего, кстати, парнишка…

Я хлопнул еще водки.

Соус действительно оказался острым.

Так продолжалось до вечера, я прогулял уже солидную сумму. Пил. Ел. Подкармливал какую-то дешевую шлюшку, которая быстро нализалась и старательно пыталась влезть ко мне на колени. Мое безразличие свело ее под стол, где она и прикорнула, счастливо положив голову на мой ботинок.

Хмель отчаянно штурмовал мои бастионы, но справиться с кристально чистым сознанием так и не смог.

Маленькая микросхема, осторожно сложенная в пластиковый пакетик заботливым дядей Борей, тревожила сердце, лежа в нагрудном кармашке.

Область шеи, там, где луч хирурга может добраться в спинномозговой канал, никогда не используется для имплантации каких-либо схем. Слишком велики риск и вероятность летального исхода. Слишком грубый контакт с нервной тканью. Много всяких «слишком», из-за которых эта зона считалась невозможной к использованию…

Видимо, напрасно.

Я с трудом представлял себе размах технологической мощи, позволивший сделать такую операцию. И тот факт, что я не слышал о такой технологии, наводил на мысль, что она используется нелегально. Для каких-то совершенно особенных целей.

Вообще-то я знал, для каких.

Догадался… Сообразительный, мать твою. Уж лучше бы тупой был, как пробка, сколько лишних проблем по жизни удалось бы обойти!

Нашел микросхемку, доложил руководству, сдал, получил премию и пошел отдыхать.

Только нельзя. Нельзя ее начальству показывать. Никак нельзя.

Это я тоже понимаю. Догадался. Сообразительный.

Плохо не то, что эта технология существует, плохо то, что кто-то не тот догадался ею воспользоваться. Вот только кто? Кто догадался?

Посмотреть бы надо. Понаблюдать… А там и снайперы, которых так любезно предоставил Артем, пригодятся.

Я хлопнул последнюю рюмашку водки и встал.

Тут же подскочил услужливый официант. Еще бы не услужливый, я им тут месячную кассу сделал.

— Чего изволите?

Я ласково потрепал его по щеке:

— Такси, малыш, вызови. Да и… — Я поймал его за рукав. — И перенеси эту подругу на диван.

И я кинул на стол еще несколько купюр. Могу себе позволить!

— Слушаюсь!

Недовольно ворчащую шлюшку унесли отдохнуть.

А еще через полчаса я уже сидел в кустах, наблюдая за проселочной дорогой. Сыро. Хмель, вместо того чтобы выветриваться, начал брать свое.