Олеся Стаховская - Афанасьева, стой! [litres]

– Знаешь, я ему благодарна.

– Жёсткий отказ?

– Как бы объяснить? Помнишь, как ты меня отшил перед похищением?

Семёнов скуксился, но кивнул.

– Так вот. Этот был не столь куртуазен. В выражениях не стеснялся. Потом ещё растрезвонил всем. На меня смотрели как на убогую. Полный абзац! Неделю я терпела. Насмешки, косые взгляды, жалость. А потом не выдержала, сорвалась. Пришла домой после учёбы и опустошила аптечку. Сожрала почти все таблетки. Аспирин, парацетамол, нош-пу, что-то от поноса. Запила бутыльком корвалола. Я тогда не особо понимала, что творю. Но у нас снотворного не держат. Ни у кого в семье проблем со сном нет. Так что суицид не удался. Потом меня колбасило не по-детски. Помню, как рвало и колотило. И судороги ещё были. К счастью, всё случилось днём. Родители, вернувшись с работы, решили, что я просто переутомилась. Сестра училась во вторую смену и пропустила этот цирк. А я валялась на кровати в своей комнате и всё ждала, когда же, наконец, умру.

– Я рад, что ты жива, Ариша! – потрясённо произнёс Семёнов, сжимая меня в своих руках.

– Не поверишь, я тоже. Потом аппетит как-то сам собой пропал. Вообще есть не хотелось. Жить тоже. Всё было в сером мареве. Пропали цвета, запахи, вкусы. И я начала стремительно терять вес. По инерции поднималась по утрам, шла на учёбу, кое-как отсиживала лекции. Успеваемость, понятное дело, упала. До этого шла на красный диплом, а тут стало совсем не до учёбы. Приходила домой, не переодеваясь, садилась в кресло и бездумно смотрела в одну точку. Страшное было время.

– Хочешь, я его убью?

– Семёнов, ты совсем больной? Он же не виноват ни в чём. Это я к нему полезла со своими признаниями.

– Всё равно убью, – пообещал парень. – Он мою пампушечку обидел.

Я засмеялась. Сейчас упоминание о прежней полноте не вызывало негативных эмоций. К тому же слово «пампушечка» в устах Семёнова звучало довольно эротично. Пожалуй, соглашусь на такой позывной. Мне нравится.

– Не надо. Пусть живёт.

– Он так сильно тебя зацепил?

– Не то слово. Я на него с первого курса любовалась как на произведение искусства. Он сидел в первом ряду. Я на последнем. У нас такие аудитории были, как римские амфитеатры. Я забиралась на самый верх. Мне казалось, там меня никто не заметит, кроме преподавателей. Так вот, я сидела наверху по центру, он внизу сбоку. Я любовалась его профилем, он смотрел на преподавателя. Он строчил лекции, а я рисовала его в тетрадях для конспектов.

– И как ты при этом умудрялась идти на красный?

– У меня хорошая память. Я неплохо воспринимаю информацию на слух. Приходила домой и воспроизводила лекции. И потом, я ещё учебники читала. Там было гораздо больше того, что давали на лекциях. Так что ничего сложного. Друзей у меня не имелось. По клубам не ходила, так как не с кем, да и страшная была. Всё время отдавала учёбе и книгам.

– И чем всё закончилось?

– Красный диплом сорвался. Пара троек. Я пересдала, конечно. Но, как выяснилось, пересдача не считается. На пятом курсе была уже на четыре размера меньше. Мной стали интересоваться однокурсники. На выпускном он пригласил меня на танец. Ну и я в тот вечер от него не отлипала, понятное дело. Это случилось в его машине. На заднем сиденье. Он потом долго причитал, что обшивка не отмоется. А я была счастлива.

– Урод! – зло припечатал Семёнов. – Ты точно хочешь, чтобы он жил?

– Абсолютно! Лёша, пойми, всё это далёкое прошлое. После выпускного мы больше не встречались. Я год прожила в родном городе. Потом нашла работу в Москве. Вначале было туго с деньгами. Снимала койко-место. Жили впятером в двухкомнатной квартире. Но девчонки хорошие попались. До сих пор встречаемся. Со временем зарплата выросла. Сейчас вот квартиру снимаю. На первоначальный взнос накопила. С лихвой, спасибо Управлению. Осталось определиться с работой, и можно ипотеку брать.

– За квартиру теперь платить буду я. Завтра дашь мне контакты хозяина.

– Лёш!

– Не обсуждается! Не хватало ещё жить на твоём содержании.

– Может, пополам?

– Афанасьева, ты лучше эти деньги на шмотки потрать, что ли.

Я промолчала. А что я могла ему сказать?

– Теперь мне всё понятно, – задумчиво выдал Семёнов. И меня это почему-то задело.

– Что, блин, тебе понятно? Психолог недоделанный!

– Ариш, не ершись! Дурак он. Эта твоя институтская любовь. Я бы тебя не отпустил. Если бы ради меня девушка совершила такой подвиг, я бы до конца своих дней на руках её носил. Может, ты обратно потолстеешь? А потом похудеешь, но уже ради меня?

– Да ну тебя! Не буду толстеть. По крайней мере, специально.

– Так я создам все условия!

– Лёша! Ты точно больной!

– Всё. Понял. Умолкаю.

На работе я снова напялила солнцезащитные очки. На этот раз ненадолго. Катя сдала всех, кто был в курилке в тот момент, когда Татьяне Степановне стало плохо. Незнакомым парнем оказался человек, укравший мою должность. Две девчонки – Зоя из отдела маркетинга и Настя из управления продажами – состояли со мной в шапочном знакомстве. Мы пересекались в курилке и перекидывались ничего не значащими фразами. Ни один из этих людей ничем особенным не отличался. Может, мы с Семёновым ошибаемся, и пиявка подкарауливает своих жертв в пустых просторных коридорах конторы? Или очки в нашем случае не работают? Если прав пропавший домовой и злодей обычный человек? Хотя можно ли считать обычным человека без души?

Наш новый руководитель проекта постоянно оказывал мне знаки внимания, суть которых по большей части сводилась к тому, что у меня прибавлялось работы. Я выполняла свои должностные обязанности плюс объясняла очевидные вещи Дмитрию.

– Неплохой опыт, говоришь? – мрачно поинтересовалась я у Катерины, после того как мы завернули за угол конторы.

Курить на работе запретил Семёнов, и мы теперь, как школьники, прятались в подворотнях.

– В резюме всё очень красиво.

– Угу. В резюме. Ты как его собеседовала? Он даже в экселе не рубит!

– А я его не собеседовала. Говорила же, меня перед фактом поставили. С ним Копытин общался. Он и принимал решение.

– Ведун мразёвый!

– Арина, я понимаю, ты расстроена, но Копытин вовсе даже не пердун, – Катерина рассмеялась. – Он молодой и очень интересный мужчина. Ты, конечно, увлечена Семёновым, но не до такой же степени, чтобы других мужчин совсем не замечать.

Не объяснять же ей, что я на самом деле имела в виду. Случайно вырвалось. Надо следить за языком.

– Кстати, как там у вас с Семёновым?

– А что у нас с Семёновым? Нормально всё. Гайки закручивает. Вот, курить запретил.

– Я вообще-то не об этом.

– Кать, а ЭТО я обсуждать не буду, – помотала головой. – ЭТО личное.

– Ну и ладно. Значит, не будем обсуждать ЭТО. А жаль. Любопытно очень. Может, посидим где-нибудь в пятницу после работы?