Михаил Казьмин - Пропавшая кузина [СИ]

— Альберт, — тихо спросил я, — ты на кулаках драться умеешь?

— Нет, я только со шпагой или с саблей, — мой вопрос его удивил. Так, значит, толку от графа сейчас никакого…

— Тогда очень тебя прошу: держись подальше. Мне бы сейчас самому отбиться, а если еще и тебя защищать, могу и не справиться… И не возмущайся, — добавил я, видя, что граф готов выплеснуть на меня оскорбленную гордость, — если нас обоих поколотят, ничего хорошего не будет, а один я, глядишь и отобьюсь.

Кажется, достучаться до разума прусского аристократа мне все же удалось. И вовремя — из проулка между домами выехала запряженная четверкой лошадей здоровенная телега, уставленная какими-то ящиками, и, медленно разворачиваясь, перегородила улицу. Обойти неожиданное препятствие, конечно, можно было и по тротуару, вот только не я один тут такой умный — с телеги спрыгнули два мужика и направились в нашу сторону.

Альберт занял указанное ему мной место в тени, мужики неспешно приближались. Черт, одного из них я точно где-то видел… Ладно, это потом. Сейчас надо отбиться.

Тот, кто показался мне знакомым, выглядел куда более здоровым и сильным, зато у второго в руках была смотанная веревка. Вот даже как, вязать меня собрались?! Все-таки более опасным противником я определил здоровяка, с него решил и начать. Лучшая защита, это же у нас нападение, не так ли?

До изобретения резины дело в этом мире пока еще не дошло, поэтому подметки моих коротких сапог, которые я продолжал носить по гимназической привычке, были сделаны из толстой кожи и прибиты к подошве деревянными гвоздями. Но и дерево, и кожа имеют свойство стираться о камень, от каковой неприятности подметку спереди и сзади защищали железные набойки, причем передние выполнялись фигурными и прикрывали еще и носки сапог. Вот таким носком я и заехал от всей души по большой берцовой кости левой ноги смутно знакомому бугаю. Последствия оказались ожидаемыми — он рухнул на мостовую и, лежа на боку и держась руками за ушибленное место, довольно мерзко подвывал.

Второй решил до столь близкого контакта дело не доводить, и попытался хлестнуть меня сложенной в несколько раз веревкой. Ох, зря он так…

Подставив руку так, чтобы веревка ударила по касательной, я бросился вперед и ударил противника в живот. Нет, не кулаком. Вспомнив, как мануалом усиливал инкантацию при спрессовывании и спекании песка и стекла в световой камень, я проделал нечто подобное, разве что основное усилие направил именно на удар, а не на температуру.

Зажимая дыру в животе, враг рухнул на колени. «Не жилец», — подсказало предвидение, и я без особых раздумий прекратил его мучения, ударив сзади по шее ребром ладони и объединив удар с мануалом. Отчетливый хруст вместе с падением тела показали, что жизненный путь мелкого уголовника благополучно оборвался.

Телега как-то очень уж резво развернулась и покатилась прочь — не так чтобы и быстро, но всяко быстрее, чем я сейчас мог бы за ней погнаться. Похоже, возница наблюдал за ходом событий и сделал соответствующие выводы.

Пару раз врезав так и не вставшему на ноги бугаю ногой по почкам, чтобы и дальше не думал подниматься, я повернулся к Альберту.

— Здорово ты их! — восхищенно сказал он и, немного подумав, добавил: — Полицию нужно вызвать.

— Вот и попробуй вернуться в пивную, может, полицейские еще там, — предложил я ему. А что, инициатива наказуема. — Если и ушли уже, то недалеко.

Альберт вернулся минут через двадцать в обществе двух полицейских.

— Петер Заика, — уверенно опознал труп один из них, явно старший. — Допрыгался, значит. Чем это вы его? — поинтересовался он.

— Мануалом, — признался я. Блюститель порядка посмотрел на меня с явным уважением и совсем без страха. Мне понравилось.

— Так, а тут у нас кто? — он подошел к притихшему бугаю. — О, Малыш Зепп! Давай, поднимайся!

Подниматься Малыш Зепп желанием не горел, но его мнение никого тут не интересовало. Добрые пинки, которыми его щедро угостили полицейские, в конце концов сделали свое дело — он кое-как встал на ноги и, со страхом поглядывая на меня, поплелся в направлении, указанном ему все теми же пинками. Да, общаться со своими подопечными баварские стражи законности умеют.

Как ни странно, появление в полицейском участке сразу двух графов никакого ажиотажа не вызвало. Пожилой вахмистр отправил Малыша Зеппа в камеру, наказав до особого распоряжения арестанта не кормить, затем со всем почтением опросил нас с Альбертом и составил официальный документ о попытке разбойного нападения на благородных господ, после чего пожелал нам доброй ночи и мы пошли домой. Не знаю уж, как у Альберта, а у меня ночь и правда была доброй — Анька так и не ложилась до моего прихода, ждала. Не, я сегодня оставлю ее у себя до утра. Перебьется фрау Штайнкирхнер со своими садистскими закидонами, пусть утром девчонку наказывает. Или вообще пресечь это дело? Хм, а это, пожалуй, идея…

Утром явился полицейский чиновник, сообщив о поимке третьего участника шайки, того самого возницы. А еще он дал мне почитать протоколы допросов этого возницы и Малыша Зеппа с их признанием в том, что следить за мной (ага, вот почему Малыш Зепп показался мне знакомым!), а затем силой вывезти меня в уединенное место и там выпороть кнутом этих придурков нанял неизвестный им господин. Лицо заказчик спрятал под маской, но возница смог различить, что он носил тонкие черные усики. На вопрос чиновника, знаю ли я кого-то подходящего под такое описание, я ответил, что нет, не знаю. Соврал, да. Потому что из всех моих знакомых такие усики носил только имперский рыцарь Эдмунд Орманди. Но это мое дело, и полицию к нему приплетать я не хотел.

Моим вызовом на мензур Орманди, похоже, оказался даже доволен. И мне это, честно скажу, не понравилось. Совсем не понравилось. Почему? Да потому что когда противник доволен твоими действиями, это большой такой и абсолютно законный повод засомневаться в их правильности…

Барону фон Мюлленбергу причину вызова я объяснил, попросив пока что ее не озвучивать. В конце концов, железных доказательств причастности Орманди к нападению на меня сейчас нет даже у полиции, и я не особо горел желанием помогать служителям закона эти самые доказательства найти. Мое дело, сам разберусь. Ну, так я, во всяком случае, думал, пока венгр не засиял, как новенький пятак, после моего вызова. Но задний ход теперь не дашь, так что действуем в тех обстоятельствах, каковые имеем. Барон, впрочем, со мной легко согласился, что и понятно — не в его интересах было раздувать скандал, способный бросить тень на репутацию братства.

Народу в фехтовальной зале собралось немало, и практически все собравшиеся представляли наше Свято-Георгиевское братство. Ну да, наши с Орманди взаимоотношения обещали народу интересное зрелище. Если я правильно понимал, большинство зрителей было на моей стороне, и это радовало, пусть и не так уж сильно. Пока нас облачали в защитное снаряжение, я еще думал, что именно тут может пойти не так, но на ум ничего подходящего не пришло. А потом и думать стало некогда, пора было действовать.