Генри Олди - Нюансеры

Как он пробрался в номер?!

— Что же это вы, Михаил Хрисанфович? — фраер с вальяжностью закурил, сощурился недобро. — Торговым агентом сказались, а? Да ещё нашего славного товарищества! Разве вы в шерсти разбираетесь? Не верю я вам, голубчик, нет, не верю, и не просите. Ну-ка, ответствуйте: сколько нынче стоит пуд шерсти мытой, но некрашеной, а сколько крашеной?

Миша хотел было увильнуть — мол, зависит от того, какого качества шерсть, и какой краской покрашена — но горло забил плотный ком: из шерсти мытой-крашеной, не иначе! Язык присох к нёбу, губы онемели.

— Вот и выходит, что обманщик вы, Михаил Хрисанфович, — фраер выпустил дым через ноздри и заколыхался в кресле в такт с клубящимся облаком. — Натуральный лжец! Мало того, вы грабитель и убийца с птичьей кличкой. Пора тебе в клетку, Клёст. Отлетался!

И завизжал пронзительно:

— Не верю! Полиция! Держи-и-и его! Вяжи-и-и его!

Уже понимая, что это дурной сон, Миша дёрнулся бежать — и проснулся. Ошалело заморгал, выпутываясь из липких объятий морока. Понятное дело, в кресле никого не обнаружилось, а за окном, на знакомой визгливой ноте, отчаянно скулила побитая собака.

Когда скулёж затих, Клёст попытался заснуть снова. Но едва мутная дрёма овладела им, как по рельсам оглушительно прогрохотала конка, и сон в испуге бежал прочь. Миша заворочался, ему сделалось жарко, он с трудом выпутался из одеяла, как из нового кошмара. Не прошло и минуты, как его накрыл озноб, пришлось опять лезть под одеяло…

Шёпот? Нет, показалось.

Мышь за плинтусом скребётся. Или не мышь?

Вот опять.

Точно, шёпот, только слов не разобрать. Из соседнего номера. Одно странно: если бы за стеной кричали и было бы слышно — это понятно. А тут не кричат — шепчут. До чего ж стены дрянные! Шёпот сделался громче, приблизился. Казалось, звук раздаётся в номере Клёста. Слуховой обман? «Коридор, — осознал Клёст. — В коридоре шепчутся, под дверью».

«Эй, кто там? Чего надо?!»

Спросить он не успел. Дверь с грохотом распахнулась, в номер, гулко топоча сапогами, повалила тьма тьмущая фараонов: жандармы и полицейские через одного. Миша вскочил, но запутался в одеяле. Со всех сторон его окружили усатые ряхи. Они лоснились, будто маслом смазанные, пламенели морозным румянцем, таращили круглые рыбьи зенки. Под ряхами Клёст видел перетянутые портупеями суконные спины и всё силился уразуметь: как такое возможно? За фараонами приплясывал фраер в каракулевой шляпе, дымил папироской, кляузничал:

— Вяжите душегуба, вяжите!

— Так точно, ваше высокопревосходительство!

— Да не верьте ему, когда врать станет!

— Никак нет, ваше высо̀ко…

— Вяжите, не верьте; не верьте, вяжите…

К Мише потянулись странно вывернутые, корявые лапы. Клёст закричал — и проснулся. Тьфу ты, про̀пасть! Он дрожал, понимая, что гулкие удары не прекратились: стучали в дверь. Не костяшками пальцев, а будто головой бились, судя по звуку.

«Зря револьвер в пальто оставил. Надо было под подушку сунуть».

— Кто там? Что надо?

Голос вышел хриплым спросонья и от разыгравшейся простуды. Миша закашлялся и едва расслышал ответ:

— Вiдвар ваш принiс, пане!

Голос был детский. Миша выдохнул с облегчением. «А кого ты ждал, — спросил он себя. — Фраера из “Астраханской”? Полицмейстера? Чёрта в ступе?»

— Заходи.

— Не мо̀жу! — жалобно откликнулся посыльный. — За̀мкнено у вас, пане!

Пришлось тащиться открывать. За дверью стоял мальчишка лет десяти, похожий на встрёпанного воробья, с подносом в руках. На подносе курилась паром оловянная кружка: большая, «сиротская». Рядом лежал бумажный пакет. Миша перевёл взгляд на мальчика и обалдел: лоб стервеца украшало пунцовое пятно.

— Ты что, головой в дверь бился?

— Угу, — мальчишка обиженно шмыгнул носом. — Руки-то за̀йнятi!

Клёст взял пакет. На рукописной этикетке значилось: «Кора дуба».

— Я за ивовой посылал!

— Та не знаю я, пане! — воробей уже плакал. — Аркабiсыч менi ка̀же: пану дубова кора потрiбна, шлу̀нок в нього болыть! Бiжи, дурень, до аптэки…

— Кто каже?!

— Аркабiсыч… Ну, Аркадiй Борiсыч! Та вы його, мабуть, ба̀чылы, пане, вiн вас у номер поселя̀в…

— Жди тут, я оденусь.

Захлопнув дверь перед носом посыльного, Клёст направился к одёжному шкафу.

— Ой, лыхо, — ныли в коридоре. — Ой, лы̀шенько…

— Да, это я ему сказал. Ей-богу, вы дубовой спросили! — клялся вскоре злополучный Аркабiсыч, потея лысиной. — Я своими ушами слышал! Оговорились, да? Со всяким бывает…

Клёст и сам засомневался. Может, правда?

— Сей секунд Гришку за ивовой пошлю! — служитель бил себя кулаком в грудь. — Не извольте беспокоиться! Только одна беда…

Деньги Миша забыл в номере. Пришлось возвращаться.

Заснул он ближе к вечеру, когда начало смеркаться. Проваливаясь в долгожданное забытьё, успел подумать, что не удосужился сегодня ни пообедать, ни поужинать. В животе тоскливо бурчало. Под этот оркестр Клёст и забылся беспокойным сном.

— Чего изволите-с? Есть отличные рублёвые [29] Комплексный обед ценой в один рубль. Сейчас это называется бизнес-ланч. обеды!

Хитрый прищур:

— Для деловых людей! Подадим быстрей быстрого!

— Огласи состав, голубчик.

— Щи ленивые либо крем-суп d’asperge [30] Суп-пюре из спаржи. , на выбор. Из вторых блюд: филей дикой козы под соусом poivrade [31] Овощной соус к дичи, на оливковом масле и красном вине, со специями. и осетрина a la russe . Имеется также жаркое из телятины. К этому салат и яблочные тарталетки: объедение! Водочка отдельно, за особую плату-с.

— А если по главному меню?

— Осмелюсь порекомендовать суп-крем из рябчиков. Из мясных блюд хороши côte de boeuf [32] Говядина на ребре. на вертеле, котлеты пожарские и поросёнок с кашей. Для любителей рыбки имеется прелестный судачок-с!

Доверительный шепот:

— Устрицы? Свежайшие остендские устрицы, сегодня из Одессы!

Фрак, белый жилет. Галстук-бабочка. Перчатки. Улыбка от уха до уха. Спина изогнута вопросительным знаком. В ресторане «Гранд-Отеля» посетителей обслуживали не какие-то там трактирные половые, стриженые «в скобку» и в рубахах навыпуск, а вышколенные официанты, одетые на европейский манер. «Губернские ведомости», предлагая работу в заведениях высшего класса, сразу предупреждали: «требуются молодые люди приятной наружности, владеющие языками. Рекомендательные письма обязательны».

— Значит, так, голубчик. Суп из рябчиков, к нему поросёнка. Далее…

— Кокося!

— Юра! Дорогой ты мой…

Вставая навстречу брату, Алексеев жестом показал официанту: жди, мол! А лучше неси водки, пригодится. Жест удался на славу, выразительности исключительной. Официант тоже не сплошал, угадал до тонкостей.