Павел Иевлев - Мертвая женщина играет на скрипке

Я сказал.

«Ого! Раскачанный перс или давний вирп».

«Его можно как-то… не знаю, открыть?»

«Можно. Но не ожидай многого — это не значит, что он… как бы это получше выразиться, — „оживет“. Это просто разовый дамп. Сиюминутное состояние. Чтобы с этого слепка восстановить вирп-личность, ее надо… хм… „тульпизировать“, а это, сам знаешь, много труда и талант».

«И что с ним можно делать?»

«Ну, я могу почитать логи и глянуть, чьи это матрицы. Описания, внешний вид, все такое. Залей в облако и расшарь на меня».

Я скопировал огромный файл на ноутбук, поставил на закачку. В не слишком шустрой местной сети процедура обещала быть долгой. Тогда я осторожно, пинцетом из викторинокса, достал карты из ячеек, разложил, чтобы не перепутать. Сфотографировал, чтобы не забыть, что откуда, и начал по одной вставлять в слот и копировать. Забил почти всю память. Вернул карточки на места. Содержимое ячеек везде было одинаковым — капсула с кровью, прядь волос, конвертик с карточкой. Никаких подписей, объясняющих, чья кровь и чьи волосы, не было. Ну вот, теперь пора звать Лайсу.

От полисвумен вместо благодарности получил выговор за то, что полез сам, за сломанные замки, за то, что ковырялся в ящике. И это она еще о скопированных данных не знает!

— Ну что, когда будем брать Невзора? — спросил я.

— Не будем мы его брать, — скривилась Лайса. — Он в городе человек не последний, а у нас одни косвенные улики. Вот если там его отпечатки будут… Да и то…

— Но хоть спросить, откуда это у него, можно?

— Ни в коем случае! А если он все-таки замешан? Спугнем. Он уничтожит улики, а нам скажет «в первый раз вижу этот ящик», и мы ничего не докажем.

— Толку от вас… — разочарованно сказал я.

— Я поставлю его под наблюдение. Эксперты поработают с генетическим материалом.

— Каким материалом?

— Кровь и волосы. Очевидно, взято как генетический материал. Я слышала, этого достаточно, чтобы снять полную генную карту и даже создать клона.

— Клоны — брехня, — уверенно сказал я. — Может, отдельные органы, для пересадки. Но нафиг кому-то сдались искусственные люди? Настоящих-то девать некуда.

— Не знаю, не знаю… Слухи ходят.

Лайса отбыла, я сходил на ужин, где снова подвергся навязчивому вниманию здешней молодежи. Девицы перешептывались, переглядывались, перемигивались, но хотя бы ножки больше не подкашивались, и никто не падал. Клюся на этот раз соизволила явиться, ничтоже сумняшеся растолкала молодежь и села рядом.

— Выспалась? — спросил я.

— Ага. Отдохнула и готова к очередной бурной ночи, — сказала она нарочито громко, так что разговоры в столовой на секунду затихли, сменившись томными вздохами и перехихикиванием.

Я укоризненно покачал головой, но ей было плевать. Настя фыркнула, но комментировать не стала. Ну и репутация у меня образовалась. А Невзор меня еще в помощники хотел взять. Ладно, плевать, я тут не задержусь, да и директор у нас теперь главный подозреваемый. Или не главный? Не могу представить его маньяком-убийцей. Не идет ему как-то.

После ужина наши скромные апартаменты стали жертвой набега подростков. Вместо того, чтобы усесться в гостиной и уткнуться носами в смарты, дети внезапно решили скучковаться у нас. Расселись по углам, кто на стулья, кто прямо на пол, и в комнате сразу стало очень тесно. Я взирал на это с недоумением, не понимая, что им нужно.

— Расскажите нам о себе! — сказала самая, вероятно, смелая девочка. Остальные согласно закивали.

— Зачем вам это? — удивился я.

— У нас тут до вас не было никого интересного, — объяснила она.

— У нас вообще никто не бывает, — ответила вторая.

— Кроме Клюси, — добавил какой-то нетактичный мальчик, и был морально уничтожен на месте тяжелыми девичьими взглядами.

— Ну расскажите, что вам стоит?

— Я тоже неинтересный, — категорически отказался я. — Даже скучный.

— Неправда! — сказала девочка, протаранившая меня бюстом. — Я про вас нашла в сети. Вы герой, у вас медаль есть!

Оксана ее зовут, вспомнил я. Она поспорила, что я ее поцелую. Ну-ну. Надеюсь, заклад невелик.

— Эту медаль в армии называют «Не успевшим съе… удрать», — быстро поправился я. — Вручается тем, кто оказался не в то время не в том месте. По ценности близка к магнитику на холодильник.

— Вы ее не носите? — захлопала ресницами девица.

— А я похож на холодильник?

Подростки захихикали.

— Ну расскажите, пожалуйста, хоть что-нибудь! — не унималась Оксана.

— Ну ладно, — сдался я, понимая, что просто так не отстанут, — расскажу вам одну историю.

Одной историей не обошлось. Я рассказал им, как прапорщик Семенов сбил беспилотник берцем. Нет, я это не выдумал, все произошло на моих глазах — легкий противопехотный «комик» вылетел из кустов прямо на прапорщика, который сидел и переобувался. Увидев идущий на бреющем маленький аппаратик, прапор рефлекторно кинул в него то, что держал в руке — то есть, левый ботинок. И попал. Шнурок намотался на винт, беспилотник кувыркнулся, грянулся в кусты и там подорвался, никому не причинив вреда. Две секунды все заняло.

Потом я рассказал, как две группы ЧВК-шников взяли друг друга в плен. Обе были условно «наши», но, по некоторому стечению обстоятельств, представляли разные интересы разных групп. Равные по численности и боевой подготовке и знающие друг друга лично, они не хотели драться и не могли отступить, поэтому сдались друг другу одновременно. Выяснили, кто из нанимателей готов дать больше выкуп за своих, объявили его победителем и поделили деньги.

Рассказал про опасное развлечение дуреющих от жары и скуки контрактников — «утиную охоту». Рой ударных минидронов с распределенным самоуправлением в режиме поиска цели летает очень красиво — рисуя в небе объемные фигуры из черных точек. Это называется забавным словом «мурмурация», но тому, на кого они наведутся, будет не до смеха. К счастью, пехота для них — слишком мелкая цель. Они заточены под легкую бронетехнику, вертолеты, тяжелые беспилотники и так далее. Что-то, что стоит дороже полусотни маленьких аппаратов с кумулятивным боеприпасом. Поэтому несколько человек могут ходить возле этого роя на расстоянии броска камня и быть в относительной безопасности — распределенный, составленный из связанных по радио микромозгов, управляющий ИИ не считает их за цель. Вот и повадились ребята развлекаться — подбираться поближе и отстреливать аппараты по одному из бесшумок. Азарт «утиной охоты» в том, что побеждает тот, кто собьет больше дронов, но, если сбить больше определенного процента, то рой может атаковать. Определить, сколько штук ссадить до того, как ИИ сочтет это атакой, — целое искусство, построенное больше на интуиции и безбашенности, чем на математике. Командование строго запрещает такие развлечения, но контрактники кладут на запреты.