Павел Иевлев - Мертвая женщина играет на скрипке

— Значит, все-таки Бабай — это вы?

— Нет, конечно, — скривился он, — какой из меня убийца? Но я один из тех, кто принимает неприятные решения.

— «Совершенное группой лиц по предварительному сговору», — процитировал я.

— Вряд ли нас будет судить суд человеческий, — вздохнул Невзор. — Хотя мы, конечно, ответим по делам своим.

— И зачем все это тогда?

— Мы вынуждены. Принуждены внешней неодолимой силой. Я не в восторге от балия и его нейки, но их приход — меньшее зло по сравнению с тем, что пожирает моих воспитанников, стирая даже сам факт их бытия.

— Так это не вы?

— Для меня это «проблема Авраамова». Я раз за разом приношу в жертву своих детей, но никто не посылает мне агнца.

— Да вы, ебать, страдалец просто! Библейского уровня подлости. И сколько же детишек вы уже отвели на заклание?

— Я не жду от вас прощения или понимания. И я не знаю, сколько. Ведь это нерожденные, они стираются так, словно их никогда и не было. В каком-то смысле так и есть. Это тульпы, порождения страдающего от одиночества разума.

— Все они тульпы? Но чьи? Кто отдаст порождение своей тоски вам?

— Все отдадут. Вам ли не знать, что люди переменчивы в склонностях, и та, кто казалась нужнее воздуха, становится постылой игрушкой… А дети, порожденные одиночеством, взрослея, оказываются не нужны почти всегда. По счастью, тульпы — большая редкость. К несчастью, пять лет назад Стрежев породил их в изобилии. Но даже этот акт творения, доступный немногим, более легок, нежели жизнь с порождением своего разума. А судьба брошенной тульпы крайне печальна.

Мне стало немного стыдно. Чуть-чуть. Почти не. Так что заразить меня чувством вины не вышло. Лично я никого не бросал. Во всяком случае… Или? Черт. Так, нахрен.

Я пошевелил руками и ногами, сел ровнее. Еще немного и смогу встать. А когда я встану, кто-то ляжет.

— А моя мать? — спросила вдруг Клюся. — Ее вы за что?

— Спроси своего Мизгиря, — равнодушно пожал плечами Невзор. — Он решил от нее избавиться, уж не знаю, чем помешала.

— И вы ее убили?

— Почему я? Почему убил? Она разделена, как все покляпые. На явь, навь и правь. Какая сторона верх возьмет, в той ей и быть. В любом случае завтра Большая Луна, и все, так или иначе, закончится.

— Уже завтра? — потрясено сказала девушка. — Но…

— Грядет Великий Балий. К добру ли, к худу — не знаю. Но Бабай станет не нужен, а мне и этого достаточно.

Я не особенно прислушивался к этому потоку бреда. Я незаметно разминал мышцы, готовясь встать и прибегнуть к любимому способу решения проблем — бессмысленному насилию. Где-то тут моя жена, и нехер становиться у меня на пути.

Не вышло. Едва я собрался объявить следующий раунд, как явились Сумерла с Маржаком. Я помню, какой этот черт сильный и на удар стойкий, так что решил еще немного посидеть за канатами. Восстановить форму.

— Проваливай, Невзор, — сказала Сумерла пренебрежительно, — твое время заканчивается, так не теряй его зря. Делай свое дело.

Директор, к моему удивлению, молча поклонился и ушел.

— Твоя жена непраздна, ты знаешь?

— Чей это ребенок? — почему-то я был уверен, что Сумерла знает.

— Разве тебе важно это, странь? Разве ты не принял бы ее с любым? Ты, взявший в дочери ту, кто сама себе мать? — она тихо засмеялась, как будто железные шарики в бутылке встряхнули. — Но это неважно. Она станет последней жертвой, на ней прервется цикл и восстанет Великий Балий.

— Хера с два! — сказал я и восстал сам.

Когда я пришел в себя, возле моей постели сидели дочь и Лайса.

— Где… А, да, — оглядевшись, я понял, что вопрос лишний. Больницу ни с чем не спутаешь.

— Тебя нашли на крыльце приемного покоя, — сказала Лайса. — Не хочешь рассказать, что случилось?

— Некоторые эпизоды остались за кадром и для меня, — признался я. — Но что за тварь этот Маржак? Меня и раньше вырубали, но вот так, всухую?

— Ты сцепился с Сумерлой? — удивилась Лайса. — Зачем?

— У нее Марта.

— Точно? — нахмурилась она.

— Сам видел.

— Ты нашел ее, пап! — обрадовалась Настя. — Я знала, что ты сможешь!

Смочь-то я смог, а толку?

— А Клюся куда делась? — спросила дочь. — Она не пришла в «Макара».

— О, черт… — я дернулся встать, голова отозвалась болью. — Надо ее вернуть.

— Не надо, — сухо ответила Лайса. — Она уже вернулась. И это было трудно не заметить.

— Где она?

— В отделении. Задержана за хулиганство, вандализм, поджог, нанесение материального ущерба, нанесение телесных повреждений средней тяжести и оскорбление сотрудников полиции. Многократное.

— Какая энергичная барышня, — я пощупал шишку на затылке. Шишка болела, но не выглядела опасной. — И где она так повеселилась?

— Пришла к дому отца, — сказала Лайса, — не застала его, побила битой стекла, кинула бутылку с бензином в кабинет. К счастью, пожар почти сразу погас, так что ущерб умеренный — какие-то записи, оргтехника. Потом пошла в его офис, не застала, повторила подвиг, но уже без бензина. Охранник пытался ее остановить, но она его вырубила, использовав биту.

— Решительная девчушка.

— Не то слово. Не остановившись на этом, она отправилась в мэрию, где как раз шло обсуждение завтрашнего праздника.

— Ночью шло?

— Ночные дела обсуждаются ночью, — констатировала Лайса. — Клюся ворвалась на совещание и, выкрикивая, со слов присутствующих, бессмысленные дикие обвинения, попыталась избить отца. Битой. Но к этому моменту уже подоспела полиция, и ее задержали. Сопротивления она не оказала, но ругалась страшно.

— А в чем она его обвинила?

— В убийстве матери и в том, что он Бабай.

— Он тоже?

— Что значит «тоже»? — насторожилась Лайса.

— Я тут кое-что узнал про Бабая.

— Так, девочка, выйди! — сказала полисвумен моей дочери. — Нам с твоим отцом надо это обсудить.

— Вот еще! — возмутилась Настя. — И не подумаю! Вдруг вы его… Ну, не знаю что. Я тут никому не доверяю!

Она села, скрестив руки, упрямо сдвинув брови и приняла позу отрицания. В этом момент она стала так похожа на свою мать, что внутри у меня что-то болезненно екнуло. То ли разбитое сердце, то ли отбитая печень.

— Не вижу вреда в том, что она это услышит, — сказал я. — История неприглядная, но отгораживание детей от реальности не помогает им выжить в этом жестоком мире.

— Черт с тобой. Рассказывай.

— Бабай — коллективная сущность. Исполнительный орган местного сектантства. Туда входит Невзор, Сумерла и почти наверняка Мизгирь. Возможно, Маржак — но вряд ли, он просто громила. Ты лучше меня знаешь местный бомонд, сама подумай, кто еще годится в подозреваемые.

— Невзор? — поразилась Настя.

— Девочка, раз уж тебя не выгнали, воздержись, пожалуйста от комментирования, — недовольно сказала Лайса. — Если бы злодеи были похожи на злодеев, мы бы давно всех арестовали.