Аркадия Мартин - Память, что зовется империей [litres]

Девятнадцать Тесло подозвала взмахом руки одного из помощников; молодой человек материализовался у диванов, как голограмма. (Не Семь Шкала, который избавлялся от ядовитого цветка. Который мог и принести ядовитый цветок. Махит еще нужно спросить о нем, обо всем, что случилось той ночью, о том, почему Девятнадцать Тесло изо всех сил пыталась спасти ее жизнь.)

– Не мог бы ты принести асекрете стакан воды и платок, – попросила Девятнадцать Тесло, – и бренди всем нам; думаю, это понадобится.

Он исчез так же споро, как и появился. Эзуазуакат кивнула, словно в чем-то для себя убедившись, и сказала:

– Если – а это серьезное «если», Махит Дзмаре, – я соглашусь привести тебя к его сиятельству в наши времена волнений и неуверенности, рискнув своим положением и, возможно, жизнью, то лучше бы мне знать, что ты планируешь ему сказать. В тех же подробностях. Это должно того стоить , посол. Стоить больше машины бессмертия, которая делает из давних друзей призраков и двойных людей.

В это время помощник вернулся с тремя стаканами темно-медного напитка и одним – воды, и Махит еще никогда в жизни так не радовалась алкоголю. Она взяла с подноса ближайший стакан. Если взболтать, напиток лип к стенкам – вязкий маслянистый перелив.

– Прошу, Три Саргасс, скажи, что это на вкус не как фиалки.

Три Саргасс хлебала воду, как после многочасового обезвоживания – так и было , осознала Махит, из-за слез и бега, – отставила стакан, оценивающе взглянула на бренди и иронично ответила:

– Если я правильно понимаю, это на вкус как огонь, кровь и земля, вскопанная после грозы, – пытаетесь нас споить, ваше превосходительство? Гарантирую, мне сейчас много не понадобится.

– Я хотела, – сказала эзуазуакат, – проявить вежливость. – Она подняла бокал в небольшом безмолвном тосте. – Пейте.

Махит выпила. «За то, чтобы пережить следующие двенадцать часов», – подумала она, пока жидкость скользнула по горлу, яркая, горячая и насыщенная; плазменный огонь и горящий дерн. Необычный петрикор. «За то, чтобы станция Лсел осталась станцией Лсел».

<���За нас, – прошептал Искандр где-то, где она его почти не чувствовала. Скорее поднявшееся чувство, чем голос. – И за цивилизацию, если она останется>.

Махит опустила стакан. Все тело согрелось. Это сойдет в качестве замены смелости.

– Ладно, ваше превосходительство. Я расскажу. Но сперва я была бы очень признательна, если вы объясните, почему сохранили жизнь мне , но не моему предшественнику. Мне нужно решить, доверять ли вам потому, что я должна – а я вам доверяю, но только за отсутствием других вариантов, – или доверять вам потому, что хочу.

– Кто из вас сейчас спрашивает? – поинтересовалась Девятнадцать Тесло. Свой бренди она выпила как шот, залпом.

– Это плохой вопрос, Девятнадцать Тесло. Я спрашиваю, – далее Махит не уточняла.

Та вздохнула. Сложила руки на коленях – темные на фоне белоснежного костюма.

– Две причины, – начала она. – Первая: ты – была – не Искандр Агавн. И не хотела того же, чего хотел и он; а хотел он вручить Шесть Пути, как я понимаю после множества расспросов, исследований и размышлений, машину бессмертия – машину, которая посадит моего друга, моего повелителя, моего императора в тело ребенка, сделает из него что-то… даже и нечеловеческое и может нанести ему необратимый ущерб. Может нанести необратимый ущерб всем нам, когда этот ребенок воссядет на троне солнечных копий.

Махит кивнула.

– Я прибыла не для того, чтобы променять имаго-аппарат за свободу своей станции, нет. – Они поменялись ролями; довольно неожиданно Махит поняла, что это она ведет допрос. Что это вообще допрос. Или переговоры.

<���Одно сродни другому>.

– Какова вторая причина? – продолжала Махит.

– Я не могла сделать это дважды, – сказала Девятнадцать Тесло. – Не могла – видеть это дважды. Я не брезгливый человек, посол, я лично возглавляла немало завоеваний планет. Но ты стала моим другом достаточно – даже если не была достаточно Искандром, чтобы хотеть того же самого. А еще ты ничем не заслужила смерти. Тем более такой болезненной.

Махит показалось, что ее раскрыли, препарировали, все нервы – гиперчувствительны к воздуху, как на хирургическом столе Пять Портик, хотя исповедовалась вовсе не она.

– Кто прислал мне цветок? – спросила она. Отстраненно отметила, как Три Саргасс положила ей на спину руку; дружеское присутствие.

– Это подарок, – сказала Девятнадцать Тесло, – от дома собрата-эзуазуаката Тридцать Шпорника моему дому. Разумеется, что с подарком делать, решать было мне.

А значит – а значит, сперва Девятнадцать Тесло решила, что Махит должна умереть, и наблюдала, как та чуть не вдохнула яд того цветка, а затем, не сходя с места , передумала. А значит, Тридцать Шпорник предлагал Девятнадцать Тесло избавиться от нового лселского посла, как она уже позволила избавиться от прежнего.

Тридцать Шпорник не желал смерти Искандру ; то был Десять Перл – и, возможно, Девятнадцать Тесло. Тридцать Шпорника Искандр не заботил. Он желал смерти Махит и считал, что Девятнадцать Тесло, раз посодействовавшая расправе над лселским послом, повторит это вновь.

Он решил, что Махит слишком опасна – или решил, что слишком опасен любой , кто может передать Шесть Пути имаго-аппарат. Имаго-аппарат, особенно в воображении тейкскалаанцев, – это машина бессмертия , а значит, Шесть Путь будет на троне вечно. Если Шесть Путь останется императором, Тридцать Шпорник никогда не сможет воспользоваться политическими волнениями, чтобы разрушить триумвират преемников и завладеть троном единолично – вот что он делает, как иначе истолковать его захват Информации. Не важно, что какой-то выскочка-яотлек пытается объявить себя через аккламацию истинным правителем, благословленным звездами. Момент, который нужен Тридцать Шпорнику, уйдет , если у Шесть Пути появится доступ к имаго-аппарату.

Внезапно ее поразило, что они вообще выбрались из министерства информации, и этот хрупкий успех целиком объясняла тем, что Шесть Вертолет был слишком опьянен властью и не спросил у начальника, что делать дальше.

– Последний вопрос, – сказала Махит, – и мы продолжим. Кому в правительстве его сиятельства известно, что вы позволили убить Искандра?

Девятнадцать Тесло улыбнулась в лселском стиле, но слабо; изогнувшийся уголок рта, который Махит хотелось отразить в стиле Искандра. ( Как же они друг другу нравились. Эндокринная реакция включалась даже после признания в убийстве.)

– Всем, кто что-то из себя представляет, – сказала Девятнадцать Тесло. – Включая его сиятельство; думаю, он все еще очень на меня злится, хотя и понимает причины. Он всегда понимает, почему я что-то делаю.