Бернар Вербер - Революция муравьев [litres]

Она успевает разглядеть пескаря с круглыми, как шары, глазами и пару гребенчатых тритонов – обрушившись на них всей своей тяжестью, суденышко спружинивает и подскакивает вверх. Муравьев накрывает волной, усики у них намокают, и на миг-другой они теряют чувствительность.

Муравьи одолели стремнину! Серебряная река перекипела, будто вдосталь натешившись смертельной игрой с этими ничтожными козявками. Между тем они целы и невредимы – и впереди уже не видно ни одного порога.

Разведчики отряхивают мокрые усики, все еще испускающие феромоны страха.

5-й слизывает с себя воду.

Муравьи подкармливают друг дружку сладковатой кашицей, и это их сближает. Они пережили речное приключение. Они миновали свой мыс Горн. Все возвращается на круги своя. Большая стрекоза пожирает маленькую. А большую стрекозу, в свою очередь, пожирает форель…

Суденышко-цветок снова скользит по серебряной ленте реки, которая несет его все дальше на юг. Но уже поздно, солнце устало сиять. Оно неспешно погружается в свое логово. И где-то далеко-далеко уходит под землю, оставляя после себя сплошную серость. Кругом стелется грязный туман. Дальше вытянутой лапы не видно ни зги. К тому же водяные испарения мешают муравьям воспользоваться их водяными локаторами. Даже шелкопряды, непревзойденные следопыты, и те куда-то попрятались. Туманная пелена окутывает все вокруг, будто прикрывая оробевшее солнце.

Над муравьями порхают глазчатые бражники. 103-я принцесса наблюдает за их величественным полетом. Она так счастлива, что все еще жива, да и бабочки – это так красиво!

БАБОЧКА . В конце Второй мировой войны доктору Элизабет Кюблер-Росс выпало ухаживать за еврейскими детьми, уцелевшими в нацистских концлагерях.

Посетив бараки, где они лежали вповалку, она заметила на детских деревянных лежанках рисунок, который ей затем попадался и в других лагерях, где страдали такие же детишки.

На всех рисунках было изображено одно и то же – бабочка.

Докторша поначалу подумала, что это проявление своего рода братства, объединяющего всех этих измученных, изголодавшихся детей. Она сочла, что бабочка – это символ, с помощью которого они выражают свою принадлежность к некоей группе, подобно тому как первохристиане для этого пользовались символом рыбы.

Она опросила многих детей, пытаясь узнать, что означают эти бабочки, но дети отказывались ей отвечать. Впрочем, один семилетний мальчонка в конце концов ей все растолковал: «Эти бабочки как мы. В глубине души мы понимаем, что наше тело, которое страдает, всего лишь промежуточное тело. Мы гусеницы, и в один прекрасный день наша душа улетит от всей этой грязи и боли. Когда мы рисуем бабочку, мы напоминаем друг дружке об этом. Мы бабочки. И очень скоро улетим».

Вдруг прямо перед ними вырастает каменная громада. Муравьи хотят ее обогнуть, но та открывает глаза и огромную пасть.

– Осторожно! Это живые камни! – выстреливает обонятельное предостережение 10-й.

Громадина несется прямо на суденышко. Муравьи взбираются на загнутые вверх закраины листка кувшинки, точно пожарные на стрелы. 15-й уже выставляет вперед брюшко, готовый пустить в ход кислоту. Видно, у них никогда не будет передышки.

Теперь вот живые камни!

Муравьи дают друг дружке разные, в том числе противоречивые, советы.

103-я принцесса наклоняется через закраину кувшинки. Не бывает такого, чтобы камни умели плавать и открывать пасть . Она пристально разглядывает глыбу – и замечает, что у нее слишком правильные формы. Так это же не валун, а черепаха! Однако не похожая ни на одну из известных ей черепах: она плавающая. Ничего подобного муравьи не видели.

Они не знают, но на самом деле это флоридская водяная черепаха. В высшем измерении у детишек даже заведено играть с такими водяными черепахами. У них причудливая форма и вздернутый нос – вот почему они быстро стали любимицами малышей, которые поселяют их на ненастоящих прозрачных островах из пластмассы. А когда детишкам надоедают их забавные зверушки-игрушки, они – нет, не выбрасывают их на помойку, а выпускают в какое-нибудь озерцо, пруд или ближайший ручей.

Черепахи преспокойно там размножаются. В самом деле, во Флориде у этих черепах есть только один враг – птица с особенным клювом, с помощью которого она пробивает черепаший панцирь. Никому, разумеется, не пришло в голову привезти этого естественного хищника из Флориды заодно с декоративной водяной черепахой, так что со временем эти водяные зверушки из Нового Света стали настоящим бедствием для озер и ручьев Европы. Они стали пожирать мотылей, рыб и местных черепах.

И вот на одну из этих образин и наткнулась 103-я принцесса со спутниками. Приплюснутое чудище, щелкая челюстями, подплывает все ближе. Плавунцы, исступленно вспенивая воду, все быстрее толкают суденышко вперед в надежде увильнуть от жуткой пасти.

Начинается гонка между плотиком-кувшинкой и желтоглазым чудищем. Оно хоть и тяжелее, но благодаря обтекаемой форме движется быстрее. И без труда настигает суденышко-цветок. Оно начинает пожирать гребцов-плавунцов одного за другим и уже раскрывает огромную пасть, чтобы проглотить муравьев, не оставляя им ни единого шанса на сопротивление, тем более что это бесполезно.

Вспомнив телесериал о странствиях Одиссея и его многочисленных злоключениях, 103-я принцесса строит свое войско в боевой порядок. Она предлагает выловить из воды проплывающую мимо веточку. И те из муравьев, у кого челюсти покрепче, обгрызают ее с одного конца так, чтобы получилась рогатина!

Черепаха уже вгрызается в корму суденышка, силясь его опрокинуть. Кто-то из разведчиков пытается отогнать чудище, целясь ему в ноздри кислотными струями, которые они пускают с верхушек лепестков кувшинки. Тщетно. Между тем на носу суденышка другие муравьи вырезают деревянное копье. Когда 103-я видит, что оно готово, муравьи всем скопом подхватывают его и несутся во всю прыть на корму. Вперед, на зверюгу!

– Цельте в глаз! – выкрикивает 103-я принцесса, вспомнив стычку Одиссея с Циклопом.

Кол бьет водяную черепаху прямо в морду, но не пробивает ее. А ломается. Зверюга разверзает громадную пасть, готовясь перекусить корму суденышка. Побоку Одиссея – Текс Эйвери стратег половчее. 103-я хватает обломок сучка-копья острым концом вверх и бросается вперед. Как только чудище пытается сомкнуть пасть, сучок застревает в ней.

Как и все черепахи, эта, естественно, старается втянуть голову в панцирь, но разверзшаяся пасть ей мешает – чем больше она старается, тем глубже кол вонзается ей в нёбо.