Бернар Вербер - День Муравья [litres]

Когда усталый, но уже сухой воин наконец останавливается, рабочий муравей предлагает ему трофоллаксис. И тот с благодарностью соглашается.

Два муравья становятся друг напротив друга, прижимаясь друг к другу ртами, и один передает другому пищу, накопленную в особом зобе. Тепло, дар дружеского тела – вот в чем он нуждается.

Затем номер 103 683 углубляется в коридор, от которого отходит множество галерей.

Темные коридоры, узкие сырые переходы. Непривычный запах затхлости и гнили. Пол пестрит обертками и объедками. Ноги так и прилипают. Стены сочатся сыростью.

Тупички обжиты человеческими особями. То нищий, то бездомный, то промышляющий музыкой бездарь, а то и настоящий мошенник.

Парень в красной куртке в обтяжку подошел, растянув беззубый рот в насмешливой ухмылке:

– Дамочка одна гуляет по метро? А что это опасно, она знает? Ей телохранитель не нужен?

Он явно насмехается, крутясь рядом с ней.

В случае необходимости Летиция Уэллс умела осадить хама. Взгляд у нее стал жестким, фиалковые глаза зажглись красными искорками, и она бросила только два слова: «Пошел вон!», как бездомный сдал назад, тихо бормоча:

– Задирай нос повыше! Нападут, сама напросилась!

На этот раз прием сработал, но никто не гарантировал, что он поможет в дальнейшем. Метро – единственный надежный вид транспорта, но одновременно – логово современных хищников.

Летиция вышла на платформу и увидела хвост поезда. Два, а потом и третий поезд шли в другом направлении. На платформе становилось все больше людей, и все спрашивали друг друга: уж не забастовка ли это? А может, просто какой-то идиот вздумал покончить с собой на одной из станций?

Наконец снова засветились два луча. Взвизг тормозов больно ударил по перепонкам. Вдоль платформы вытянулась облупившаяся кишка, испещренная всяческими надписями: «Смерть придуркам», «Прочел и стал дерьмом», «Вавилон, твой конец близок», «Fuck bastard crazy boys territory» [9] «Отвали, ублюдок, это место чокнутых парней» ( англ.) . , разными объявлениями и наскоро накорябанными фломастером или ножиком неприличными рисунками.

Двери раздвинулись, и расстроенная Летиция увидела, что народу в вагоне полно. Руки и лица прижаты к окнам. И среди всех этих людей нет никого, на вид достаточно смелого, чтобы его можно было позвать на помощь.

Летиция не могла представить, что заставляет всех этих людей каждый день добровольно набиваться по пятьсот человек в раскаленную коробку площадью несколько квадратных метров и еще платить за это деньги. Ни одно животное не обезумеет настолько, чтобы по собственной воле подвергнуться такой пытке.

Летиция вдохнула смесь кислого запаха изо рта старика в лохмотьях, запаха рвоты больного ребенка, которого прижимала к себе женщина, отравлявшая воздух дешевыми духами, и зловонного пота каменщика. К ней прижало щеголеватого господина, который так и норовил погладить ее по ягодицам. Контролер требовал у нее билет, безработный клянчил монетку или талон на питание, а какой-то гитарист надрывался, несмотря на шум и грохот.

Сорок пять приготовишек, пользуясь тем, что никто не обращает на них внимания, протыкали шариковыми ручками дерматин на сиденьях, солдаты в форме орали: «Мы дембели». Окна запотели от дыхания сотен людей.

Летиция Уэллс осторожно вдохнула ужасный воздух, стиснула зубы и смирилась со своим безнадежным положением. В конце концов, нечего жаловаться – путь от дома до работы занимает у нее всего полчаса. А некоторые по три часа в день мучаются, да еще в час пик.

Ни один писатель-фантаст не описывал ничего подобного: ну кто мог вообразить, что представители развитой цивилизации согласятся давиться тысячами в железных коробках.

Поезд, тронувшись, помчался по рельсам, высекая искры.

Летиция Уэллс прикрыла глаза, стараясь снова обрести душевное равновесие, не думая о том, где она находится. Отец научил ее сохранять спокойствие, контролируя дыхание. Как только начнешь управлять дыханием, надо постараться подчинить себе и ритм сердца, замедлить его и успокоить.

Непрошеные мысли мешали Летиции сосредоточиться. Она снова подумала о маме… Нет, только не думать о… Ни за что.

Открыв глаза, она ускорила дыхание и сердечный ритм.

Народу стало гораздо меньше. Даже место освободилось. Летиция уселась и попыталась уснуть. Ей все равно выходить на конечной. И чем дальше в своих мыслях она оказывалась от метро, тем лучше ей становилось.

Алхимия: все алхимики стремятся воспроизвести зарождение мира. Для этого необходимы шесть процессов. Обжиг. Брожение. Растворение. Дистилляция. Сплавление. Сублимация.

Каждый процесс проходит четыре фазы: черную фазу обжигания, белую фазу выпаривания, красную фазу сплавления. И наконец, фазу сублимации, которая дает золотой порошок. Таким порошком пользовался волшебник Мерлин в легенде о рыцарях Круглого стола. Достаточно посыпать им человека или вещь, и все становится совершенным. Этот алхимический рецепт лежит в основе многих сказок и мифов. Например, сказка о Белоснежке. Белоснежка – это конечный результат алхимических процессов. Каким образом он достигнут? С помощью семи гномов (слово «гном» происходит от «гнозис», знание). Семь гномов олицетворяют собой металлы: свинец, олово, железо, медь, ртуть, серебро, золото. А металлы связаны с семью небесными телами: Сатурном, Юпитером, Марсом, Венерой, Меркурием, Луной, Солнцем. Они, в свою очередь, влияют на характеры людей, создавая ворчунов, умников, сонь и так далее.

Молнии полосовали истерзанное небо, но ни один муравей не любовался величественным зрелищем красновато-коричневых туч, освещаемых вспышками белого света. Гроза для муравьев – катастрофа.

Капли падают на Город, как бомбы, и муравьи-воины, задержавшиеся на охоте, часто погибают под водяными снарядами.

В самом Бел-о-Кане одно из новшеств, введенных по весне Шли-пу-ни, могло сделать последствия обрушившейся на Город беды еще более сокрушительными.

Чтобы облегчить сообщение между частями Города, королева приказала прорыть между ними каналы. Муравьи плавали по ним на листках. Ливень заполнил каналы водой до отказа, подземные ручейки превратились в реки, и толпы хранителей порядка не могли обуздать их буйство.

На вершине купола положение было еще хуже. Градины пробили защитный плащ Города, сделанный из веточек. В пробоины потекла вода.

Номер 103 683 тщетно пытается хоть как-то залатать самую большую брешь.

Все в солярий, – передает он, – спасаем расплод!