Бернар Вербер - День Муравья [litres]

Летиция от смеха едва не потеряла равновесие и уселась прямо на тротуар, чтобы было удобнее смеяться. Было три часа утра. Они были молоды и веселы, а спать совсем не хотелось.

Первой остановилась Летиция.

– Прошу прощения, – сказала она. – Я глупая.

– Не ты, это я глупец.

– Я же знаю, что я.

И снова их одолел безудержный хохот. Запоздалый гуляка слегка навеселе, возвращаясь домой, посочувствовал молодой бездомной парочке – и приютиться негде, кроме как на тротуаре!

Мельес помог Летиции встать.

– Пошли.

– Зачем? – спросила она.

– Ты что, хочешь ночевать на улице?

– Почему бы нет?

– Летиция, рассудительная моя! Что с тобой случилось?

– Случилось то, что надоело быть рассудительной. Правы лишь безрассудные, хочу быть как все Рамиресы, вместе взятые.

Мельес увлек Летицию под прикрытие арки – он не хотел, чтобы утренняя роса намочила шелковистые волосы, коснулась хрупкой фигурки в костюме из тонкой черной ткани.

Они стояли совсем близко. Глядя на нее, Мельес протянул руку, чтобы погладить ее по щеке. Летиция отклонилась.

Николя ворочался, ему никак не удавалось заснуть.

– Мама! Никогда себя не прощу, что изображал перед муравьями бога! Я сделал такую ошибку! Как ее теперь исправить?

Люси Уэллс наклонилась к сыну:

– Кто может знать, что хорошо, а что плохо?

– Но я поступил уж точно плохо. Мне так стыдно Я совершил немыслимую глупость.

– Никто не может сказать, что плохо и что хорошо. Хочешь послушать сказку?

– Да, мамочка, расскажи!

Люси Уэллс присела в изголовье.

– Я расскажу тебе китайскую сказку. Жили-были два монаха, и однажды, когда они прогуливались в монастырскому саду, один из них заметил улитку, которая переползала перед ними через дорогу. Его спутник чуть нечаянно не наступил на нее, но тот его вовремя удержал. Монах наклонился и поднял улитку. «Посмотри, мы чуть ее не убили. Это существо – сама жизнь, с его помощью вершится судьба. Судьба этой улитки выжить и продолжить путь перевоплощений». И монах бережно опустил улитку в траву. «Глупец! – воскликнул второй монах. – Ты спас эту дурацкую улитку, и теперь она погубит весь наш огород, который стоит стольких трудов нашему садовнику! Спасая неведомо какую жизнь, ты загубил труды нашего брата».

Монахи продолжали спорить, а за ними наблюдал третий, проходивший мимо монах. И поскольку они никак не могли прийти к согласию, первый монах предложил: «Пойдем к настоятелю, только его мудрость поможет нам понять, кто из нас прав!» И они отправились к настоятелю. Третий монах тоже последовал за ними, потому что очень заинтересовался их спором. Первый монах рассказал, как спас улитку, а значит, и священную жизнь, таящую в себе миллионы существований, прошлых и будущих. Настоятель выслушал его, склонил голову и произнес: «Ты сделал то, что должен был сделать. Ты был прав». Второй монах рассердился. «Как это может быть? Разве правильно спасать улитку, которая съест наш салат и овощи? Наоборот, надо было ее уничтожить и защитить наш огород, благодаря которому каждый день у нас есть вкусная еда». Настоятель выслушал его, склонил голову и сказал: «Это правда. Так и надо было поступить. Ты прав». Тогда третий монах, который стоял в сторонке и молчал, сделав шаг вперед, спросил: «Как они могут быть оба правы, когда у них противоположные мнения? Так не бывает!» Настоятель долго смотрел на третьего монаха, потом наклонил голову и сказал: «И это правда. Ты тоже прав».

Николя ровно дышал, спокойно уснув. Люси ласково подоткнула ему одеяло.

Экономика: Раньше экономисты считали общество здоровым, если оно развивалось. Процент прироста служил термометром, которым мерили здоровье любой структуры: государства, предприятия, фонда заработной платы. Но невозможно постоянно мчаться вперед, низко опустив голову. Пришло время остановиться. Бесконечное увеличение, нарастание, расширение может нас погубить. За ростом нет будущего. Есть только одно состояние, которое может считаться стабильным, – это равновесие сил. Общество, нация, работник сохранны, если окружающая среда не вредит им, а они не вредят среде. Мы не должны стремиться завоевать, мы должны стараться влиться, не важно – в природу или космос. Пароль один – гармония. Гармоничное сосуществование внешнего и внутреннего. Без насилия и амбиций. День, когда люди перестанут испытывать чувство превосходства над природой или страх перед ней, станет днем, когда они войдут в гомеостаз со Вселенной. Тогда они поймут, что такое равновесие. Они перестанут устремляться в будущее. Не будут ставить перед собой отдаленных целей. Они будут жить в настоящем, просто жить.

Они двигаются по шероховатому коридору. Номер 103 держит в челюстях кокон, миссию «Меркурий». Они ползут вверх, ползут медленно. Изредка бесконечный коридор освещают вспышки света. Тараканы делают знак муравью прижаться к стене и закинуть усики назад.

Тараканы действительно прекрасно ориентируются в стране Пальцев. Потому что сразу же после вспышки слышится оглушительный шум, и тяжелая пахучая масса катится по вертикальному коридору.

– Ты выбросил мусор в мешочке, дорогой?

– Да, и это был последний мешок. Купи, пожалуйста, побольше и попрочнее. Эти были совсем тонкие.

Насекомые продвигаются вверх, опасаясь новых обвалов.

Куда вы меня ведете?

Туда, куда ты хотел попасть.

Преодолев немало этажей, они наконец останавливаются.

Здесь, – говорит старый таракан.

Вы пойдете со мной? – спрашивает номер 103.

Нет. Тараканья поговорка гласит «У каждого свои проблемы». Помогай себе сам и выкручивайся. Ты сам себе лучший помощник.

Старый таракан показывает муравью щель в люке мусоропровода, через нее он может попасть прямо в раковину на кухне.

Воин номер 103 лезет в нее, крепко сжимая кокон.

И зачем я здесь? – задает он себе вопрос. Он всегда так боялся Пальцев, а теперь оказался прямо у них в гнезде.

Сейчас он так далеко от своего Города, от своего мира! Но именно поэтому нужно двигаться вперед. Только вперед. Другого выхода нет.

Муравей шагает, удивляясь стране, в которую попал. Здесь царит геометрия – прямые линии, прямые углы. Он обследует кухню, грызя хлебную крошку, которая попалась ему по дороге.

Желая вновь обрести мужество, последний выживший участник похода начинает запевать белоканскую песню: