Бернар Вербер - День Муравья [litres]

– С ней расшифровка пойдет быстрее.

Они поместили муравья в рюмку, оделись и склонились над крошечным клочком бумаги, глядя на него сквозь лупу.

– У меня отличное зрение, – сообщил Жак Мельес Летиции. – Дай мне ручку, и я буду записывать слова, которые смогу прочитать. А потом мы постараемся додумать остальное.

Термиты: Мне приходилось встречаться с учеными, специалистами по термитам. Они говорили мне, что мои муравьи, безусловно, интересны, но не умеют и половины того, что умеют термиты.

И это правда.

Термиты – единственный отряд насекомых, а точнее, живых существ, которые создали «совершенное общество». Их общество – абсолютная монархия, где каждый термит счастлив служить своей королеве. У них царят взаимопонимание и взаимопомощь, им неведомы честолюбие и эгоистические поступки.

В обществе термитов понятие «солидарность» претворяется в жизнь во всей своей полноте. Возможно, потому, что термиты первыми построили города, и случилось это более двухсот миллионов лет назад.

Но их успех стал также их проклятьем. Совершенство по определению невозможно сделать более совершенным. В городе термитов ничто не меняется, там не бывает революций и внутренних потрясений. Он как безупречно отлаженный здоровый и чистый организм, и термитам остается только наслаждаться им, бегая по коридорам из прочного цемента.

Муравьи живут в гораздо менее упорядоченной социальной системе. Они движутся вперед, совершая ошибки. Ошибки неизбежны, когда начинается что-то новое. Муравьи постоянно не удовлетворены тем, что имеют, они готовы пробовать и менять что-то, даже если это связано с опасностью для жизни.

Муравейник не устоявшаяся система, он – сообщество, которое движется на ощупь и проверяет на опыте свои решения, пусть даже они обречены на провал, а их реализация может разрушить все. Именно по этой причине муравьи интересуют меня больше, чем термиты.

Попотев как следует над расшифровкой, Мельес получил в конце концов вполне понятный текст.

«На помощь. Нас 17 человек, мы замурованы под муравейником. Муравей с письмом за нас. Он покажет дорогу, чтобы нас спасти. Над нами гранитная плита, приходите с отбойными молотками и лопатами. Скорее! Джонатан Уэллс».

Летиция Уэллс вскочила.

– Джонатан! Джонатан Уэллс! Это же мой кузен Джонатан зовет нас на помощь!

– Ты уверена, что это он?

– Я никогда его не видела, но думаю, это написал именно мой родственник. Его считают мертвым – он исчез в подвале дома на улице Сибаритов. Ты же помнишь дело о подвале, связанное с моим отцом Эдмондом? Отец был одной из первых жертв.

– Но судя по письму, твой кузен жив и вместе с целой группой людей заточен под муравейником.

Мельес осмотрел клочок бумаги. Чем не бутылка, брошенная в море? Рука писавшего явно дрожала. Быть может, человек уже был в агонии. Сколько времени муравей тащил его письмо? Жак Мельес прекрасно знал, как медленно передвигаются эти насекомые.

Но его занимал и другой вопрос. Письмо, судя по всему, было написано на обычном листе бумаги, а потом уменьшено во много раз при помощи фотокопии. Значит, они неплохо устроены в своем подземелье, если у них есть электричество и они могут делать фотокопии!

– Ты веришь, что это послание твоего кузена?

– Я не нахожу другой версии, которая могла бы объяснить появление муравья с письмом.

– И все же, каким образом муравей попал именно к тебе в квартиру? Лес Фонтенбло велик, город Фонтенбло по масштабам муравьев и того больше, тем не менее посланник сумел отыскать именно твою квартиру на четвертом этаже. Тебя это не настораживает? Нет?

– Нет, нисколько. Иногда случается то, что имело на осуществление всего один шанс на миллион.

– А ты можешь представить людей, замурованных под муравейником? Что это значит? Их жизнь зависит от муравьев? Да ведь муравейник одним движением ноги можно опрокинуть!

– Там написано, что они под гранитной плитой.

– Но каким образом можно было оказаться под муравейником? Они что, все чокнутые? Это явно чей-то розыгрыш.

– Нет, это тайна, загадка подвала в доме моего отца. Люди, которые туда спускались, пропадали. Теперь у нас одна задача – спасти пленников. Нельзя терять ни минуты, и я вижу только одно существо, которое способно нам помочь.

– Кого ты имеешь в виду?

Летиция показала на рюмку, в которой сидел номер 103.

– Муравей. В письме говорится, что он может привести нас к моему кузену и его товарищам.

Летиция и Жак освободили муравья из стеклянной тюрьмы. Но у них не было под рукой радиоактивного элемента, чтобы его пометить. Тогда Летиция Уэллс, чтобы не спутать муравья с другими, поместила ему на голову крошечную капельку красного лака для ногтей.

– В путь, малышок! Давай, показывай нам дорогу!

Но вопреки их ожиданиям муравей не пошевелился.

– Он что, умер?

– Нет. Усики у него подрагивают.

– А почему он тогда не двигается?

Жак Мельес подтолкнул муравья пальцем.

Никакой реакции, только усики задвигались более нервно.

– Можно подумать, что он не хочет нас вести, – заметила Летиция Уэллс. – Думаю, нам ничего другого не остается – надо попытаться с ним… поговорить.

– Согласен. Прекрасная возможность проверить в действии аппарат старины Артура Рамиреса, который получил название «Розеттский камень».

Муравей номер 24 не знает, с какого конца взяться за решение новой задачи. Создать коммуну насекомых разных видов – идея великолепная. Устроиться в кусте акации под защитой воды и того лучше. Но как убедить всех действовать сообща?

Почитатели богов большую часть дня проводят, воздвигая памятники-монолиты. И еще они попросили выделить в их распоряжение место, где они могли бы хоронить мертвых.

Термиты облюбовали толстый сухой обрубок дерева и копошатся вокруг него, заделывая щели. Пчелы обустраивают маленький улей в ветвях корнигеры. Муравьи заняты оборудованием помещения под грибной питомник.

Все идет своим чередом, так что стоит ли 24-му беспокоиться и пытаться всех объединить? Каждый занят любимым делом в своем углу, никто никому не мешает.

По вечерам члены коммуны собираются в большом зале внутри акации и рассказывают друг другу истории и легенды своих миров.

И в эти минуты совместного времяпрепровождения, когда самые разные насекомые настраивают свои антенны и слушают душистые рассказы пчел-воительниц или термитов-зодчих, и возникают особые нити, связывающие членов их сообщества.