Александра Гринберг - Дочь шторма, невеста огня [≈ Жнец крови и пепла] [litres]

Старший Эйнтхартен кивнул и продолжил, с видимым трудом заставив себя смотреть на сына. Что ж, хоть капля стыда у него осталась.

– Мы встретились в одном салоне на следующий день после того, как не стало Элриссы. У меня на руках остался маленький сын, чью мать я убил, а его отдал мачехе, этой стерве Гленне. Темный Круг сразу заявил, что ребенок Элриссы если будет магом, то пойдет в нее – демонская кровь, будь она неладна.

– Ну да, у Эйнтхартенов же нет в роду ни одного темного мага! – огрызнулся Марк. – Своей сестре Элиноре расскажи, что ее тоже надо бы переделать.

– Да плевать мне было на твой окрас магии! А вот на то, что тебя могут забрать, – нет. Мне было нужно, чтобы кто-то выслушал меня, тот, кто не начнет читать нотаций и давать советы. Крессель слушал. Он обмолвился тогда, что при такой матери, свихнувшейся темной некромантке, с ребенком могут быть проблемы. И когда они начались, я побежал к нему. Эдмонд сказал, что поможет, убедил, что ничего страшного не случится, – мол, есть способ сделать тебя светлым, правда, придется ограничить предельный уровень силы.

– И ты взял и поверил на слово? – ошеломленно уточнила Киара. – Вот этой вот невнятной чепухе? Пожри тебя Бездна, Альфард… – Она выразительно прикрыла глаза рукой. – Я, конечно, всегда знала, что ты идиот, но чтобы настолько!..

– Я не хотел, чтобы его воспитывал Круг! – окрысился Эйнтхартен. – Под их влиянием Элрисса стала такой! Да что там – достаточно взглянуть, кого они сделали из тебя!

– Я выдающийся маг в здравом уме и трезвейшей памяти, – хладнокровно пожала плечами она. – Какие могут быть претензии к Кругу? Вечно ты чушь городишь.

Альфард открыл было рот (наверняка чтобы сказать какую-нибудь гадость), но Марк, до этого молчавший, не дал ему заговорить. Его сила взметнулась снова – темная, густая и жгучая, совершенно не вяжущаяся с ледяным тоном.

– Хватит. Ты предал меня. И неважно, что тобой двигало – забота или желание продемонстрировать, что у тебя не было интрижки с маньячкой-некроманткой. Я мог бы справиться со своей силой. А сейчас… не знаю, есть на это хоть какие-то шансы… Или через пару-тройку недель превращать в пепел придется уже меня? Сможешь ты спалить собственного сына? Или это дерьмо тоже придется разгребать Киаре и пресловутому Темному Кругу?

Упомянутой Киаре такие нездоровые идеи определенно не нравились. И все же она не сомневалась, что за Эйнтхартеном-старшим не заржавеет обратить сына в горстку пепла. Впрочем, как и за ней самой: там, где речь идет о поехавших крышей берсерках, нет места сантиментам и прочей сопливой чепухе.

Альфард это тоже прекрасно понимал, а оттого глянул на них обоих мрачно и совершенно затравленно. Он вообще выглядел не слишком хорошо для блистательного боевого мага его величества и лорда: в явно несвежей одежде, с темными кругами под глазами, осунувшийся и взъерошенный, отчего напоминал воробья. Причем подранного дикой кошкой, чью роль, как думалось Киаре, прекрасно исполнила леди Фалько.

– Маркус… – начал было Альфард и подался к Марку, на что тот демонстративно подбросил на ладони сферу из молний.

– Даже не думай. Ни говорить с тобой, ни тем более прощать я не собираюсь. Не заслужил.

Он потянулся за собачьим поводком, висевшим на одном из крючков. Тут уж Киара выразительно вскинула брови:

– Далеко собрался?

– Прогуляюсь до Зейры. Просвещусь о природе своей дражайшей маменьки. Генри, ко мне.

Они уже было вышли за дверь, но в последний момент Марк обернулся, чтобы добавить едко:

– Раз уж мой папенька не смог ее прикончить.

– Что весьма безответственно с его стороны, – тоже съехидничала Киара. – Ладно, но чтобы туда и обратно. А я пока тут разберусь…

Она выразительно уставилась на старшего Эйнхартена, который разбираться если и хотел, то явно не с постылой девицей Блэр. Альфард дернулся следом за Марком, но молния, сверкнувшая в опасной близости от физиономии, быстро заставила его передумать.

Окончательной точкой в разговоре между отцом и сыном стала хлопнувшая дверь.

– Блэр, – не глядя на Киару, окликнул ее Альфард.

– Ну чего тебе?

– Помоги ему со всем этим, буду должен. Сильно должен, Блэр. Не хочу зажигать костер под собственным сыном.

– Не впадай в истерику раньше времени, – поморщилась она, отгоняя нарисованную воображением картинку с кострищем. – У темных магов обычно крепкие нервы, и Марк отнюдь не исключение.

Взявшийся за ручку двери Альфард повернулся и посмотрел на нее хмуро и совсем безрадостно. Потер ладонями лицо, прежде чем проговорить тихо и как-то зло:

– У Элриссы нервы тоже были крепкими. До тех пор, пока она не спуталась со мной, мудаком. Я не знал про Проклятье. – Он так отчетливо скрипнул зубами, что Киара поморщилась. – Если бы знал – ушел бы от Гленны. И не дал бы женщине, которая родила мне сына, свихнуться. Не убил бы ее. Так что… – взгляд его стал цепким и острым, – заканчивай эту интрижку прямо сейчас, Блэр.

Видят боги, выслушивать бредни о крепких браках и демонской верности еще и от Альфарда – это уже чересчур. Киара никак не готова думать сейчас еще и об открывшихся перед ней марьяжных перспективах. Сейчас ей попросту не до этих глупостей и… да что уж там – страшно до Бездны! Но глупо демонстрировать этот страх Альфарду, и она подчеркнуто сухим тоном проговорила:

– Элрисса свихнулась из-за некрепкой психики и чрезмерного желания показать себя. А любовь к тебе, блудливому недоумку, была каплей в море. И с чего ты вдруг решил, что Марк непременно унаследовал Проклятье, с его-то мизерной долей крови? Ах, ну да! – Она картинно всплеснула руками. – Ты же у нас доморощенный прорицатель: после пары темных молний заклеймил своего сына будущим маньяком-убийцей…

Альфард попытался возразить, но Киара оборвала его на полуслове:

– Не лезь не в свое дело, Эйнтхартен. Я со своими интрижками без тебя разберусь, а ты иди поучай своего сына… Ну, это если тебе жить надоело.

Удивительно, но он в ответ на столь проникновенную речь кивнул и открыл наконец дверь. И прежде чем наконец свалить, чего Киара ожидала уже с нетерпением, таки вбил еще один гвоздь в крышку гроба:

– Если хочешь уйти от него – не тяни.

И ушел, не думая дожидаться ответа.

Марк тихонько выматерился по привычке, когда портал выплюнул его на нужной улице, и ссадил Генри с рук. Пес возмущенно обернулся на портал и гавкнул, видимо, ругая на чем свет стоит клятые изобретения сумасшедших людишек.

– Мне тоже не нравится, – поддакнул Марк и направился вниз по улице.

До Изумрудной Заводи он бы с радостью прогулялся пешком и проветрил голову, но в его состоянии это было опасно для ни в чем не повинных людей, спешащих по своим делам. Усмирить силу вышло с трудом – сказывалась злость на отца, фактически искалечившего ему жизнь. Да и ощущение чего-то недоброго, связанного с не менее колоритной маменькой, спокойствия не прибавляло.