Сергей Федоранич - Выжженная трава

Ремонт не стер из него отца и мужа. Нужно либо менять квартиру, либо жить в темноте. Поменять квартиру — дело непростое, проще выключить свет. В темноте все квартиры одинаковы, и ни в одной из них нет его семьи.

Когда за женой и их сыном захлопнулась дверь, в этой квартире, кроме него, никого больше не было. До сегодняшнего дня.

На диване перед телевизором спит мальчик, который нуждается в заботе и помощи.

Ян накрыл парня пледом и выключил телевизор. Он не устал, нагрузка за день была ничтожной, больше эмоциональной, чем физической, а он приучил себя никак не реагировать на такую усталость. Поэтому вместо постели он отправился на кухню с ноутом.

В интернете нашел несколько планов зданий похожих техноамбаров и сравнил с той информацией, которую дали «таблетки», спущенные в унитаз. Конечно, планы лишь приблизительные, и «Передовые технологии» явно могли изменить коммуникации, но едва ли сильно. Судя по всему, ангар был выстроен по плану — большое здание с огромным залом в центре, а этажи располагаются по периметру, как кольца, в центре которых гигантская полость. Он отметил несколько вариантов ухода и с удовольствием отметил, что они пришли ему в голову сразу. То есть если бы ему сегодня не пришлось нестись спасать Симеона, и он бы убил цель, то скрыться бы удалось даже несмотря на охрану.

Охранники — всегда лишние жертвы, но без этого никак. Сейчас даже супермаркеты нашпигованы ЧОПовцами. Не говоря уже об объектах, в глубинах которых, как правило, прячутся его цели.

Еще ни одна цель не ускользала от Яна. Ни одна.

— Ты устроил мне кучу неприятностей, — сказал Ян. — Мне пришлось бросить работу и бежать тебя искать. Я потратил кучу времени на разбирательства с полицией. Это мне совсем ни к чему. Зачем ты убежал?

— Я подумал, что вы бросили меня так же, как и мама.

— Ну я же сказал, что вернусь.

— Мама тоже всегда так говорила.

— Как мне тебе верить? — спросил Ян. — Мне сегодня надо уйти. Но как я оставлю тебя с Софией? Ты ведь опять убежишь?

— А мы теперь будем жить в этой квартире? — спросил мальчик, не ответив на его вопрос.

— Нет, — ответил Ян. — Мы не будем жить в этой квартире. Вернее, я буду жить. А тебя отдадут в другую семью, более подходящую. Я уже говорил об этом.

— Эта семья мне подходит.

— Здесь нет семьи, Симеон, — сказал Ян. — Здесь только я.

— Значит, мне подходите вы.

— Ты совсем меня не знаешь. Я тебе не подхожу. Отец из меня никудышный.

— А мне не нужен отец, — сказал Симеон так, словно это была единственная причина, по которой он не подходил Яну. — У меня его никогда не было. Мамы очень не хватает и дяди. Но я справлюсь. И не буду убегать, обещаю!

Когда-нибудь настанет время, когда Симеон сможет говорить о своей маме без слез на глазах. Но сейчас еще рано, прошло совсем ничего, даже двух дней еще нет. И, надо сказать, для столь короткого срока парень неплохо держится: глаза у него наполнились слезами, но он их мужественно стер. Хотя точно неизвестно, когда пропали его мама и дядя; возможно, он уже давно жил в квартире один и успел смириться с тем, что их больше рядом нет.

— Когда придет София, я попрошу тебя перед ней извиниться. Она мне очень помогает. Идет?

— Хорошо. А вы вернетесь?

— Симеон, я вернусь. Обещаю.

— Даже если я сбегу? — спросил мальчик.

Ян посмотрел на него строго и ответил:

— Если ты сбежишь, я не буду тебя искать.

Мальчик кивнул и сел за стол. Ян приготовил яичницу, без помидоров или бекона, просто потому что в его холодильнике не было такой еды. Он дома ел редко, бывая поздними вечерами, ночью и ранним утром, когда есть не требовалось. Еще со времен войны он приучил организм, что еда поступает только раз в день — в обед. Но чтобы составить компанию Симеону, он сделал яичницу себе тоже.

— Дядя Ян?

— Что?

— А у вас есть ребенок?

Вопрос оказался сложным. Люди, с которыми Ян работал, считали его пустышкой, человеком с прошлым, но без будущего; человеком, у которого есть определенный набор навыков, стоящих денег. И все, ничего больше. И Ян думал о себе так же: вот сидит мужчина рядом с мальчиком и о чем-то говорит.

Каким человеком был этот мужчина, Ян уже давно не знал, потому что не интересовался. Жизнь после войны была посвящена семье, а после развала семьи — работе. Он держал тело в постоянном тонусе изнуряющими тренировками, потому что заняться ему больше было нечем. Один раз в день он закидывал в человека еду, справлял потребности (включая неприхотливый секс), а в остальное время просто ждал, когда наступит час, в который нужно выполнить задание. Бывало, время проходило в ускоренном темпе из-за суетливой подготовки, но чаще — просто утомительное ожидание. Убийца использовал Человека как зал ожидания на вокзале, не больше.

Странно интересоваться у зала ожидания, есть ли у него дети.

Ян посмотрел на мальчика, который, видимо, понял, что спросил что-то не то, и сосредоточился на поедании яичницы. Этот ребенок удивлял все больше и больше.

София пришла в девять. К этому времени Симеон успел разыграться и перевернуть в гостиной столик со сваленными на него журналами и какими-то мелочами, о существовании которых Ян не подозревал. Откуда-то взялись с десяток дисконтных карт, несколько ароматических свеч, пачка презервативов, упаковка с пастилками от ангины и два картонных стаканчика из-под кофе с остатками гущи на донышках, которая вывалилась, естественно, на ковер.

Ну и, конечно же, по закону подлости, упаковка с презервативами валялась прямо у ног Софии. Ее щеки порозовели, но она сделала вид, будто не понимает, что это за коробочка с огромной надписью известной марки.

— Я вернусь в пять, — сообщил Ян. — Не позже. Постарайтесь сегодня не растеряться.

— Я закрою дверь и не открою ее даже вам. Возьмите с собой ключи.

— Хорошо.

— Можете не закрывать дверь, — сообщил Симеон. — Я никуда сегодня не собираюсь.

— Это мы уже слышали, — ответила София и поджала губы. Ее щеки все еще были розовыми.

Выходя из квартиры, Ян привычно сунул руку в пакет с ключами и обнаружил, что из припаркованных машин осталась только одна — серебристая «Мазда», на которой он еще ни разу не ездил. Он купил ее несколько месяцев назад, попросив дилера пригнать тачку к подъезду, и теперь попал в сложную ситуацию. Если машина окажется не на ходу, Яну придется либо передвигаться на общественном транспорте или такси, либо брать машину напрокат. Первое — долго, второе — опасно.

Ребенок совсем выбил из колеи. Как он мог забыть, что вчерашняя машина была последней рабочей, и именно ее он оставил у станции? Это ведь нонсенс!

«И такие ситуации будут постоянно, — сказал Убийца, насмешливо наблюдая за безуспешными попытками Яна завести машину. — Авто требует ухода, оно должно ездить. Иначе просто приходит в негодность, как и любая техника, которой не пользуются. А твои «несколько месяцев» — это не два или три, а восемь! Восемь месяцев назад ты купил эту машину и ни разу ее не проверил. Из нее даже бензин выветрился, наверное. Если он вообще выветривается. Ребенок у тебя всего два дня, а ты уже наделал ошибок. Вопрос нужно решать поскорее. Заказчица скоро начнет бить тревогу, вопрос ее мучает, а Те Самые Люди не поймут задержку. Мальчик должен исчезнуть, ты это сам понимаешь».