Сергей Федоранич - Выжженная трава

Три глотка. Вдох. Жидкость снова льется в стакан с теплым урчанием, льда уже нет.

— Ты там не упьешься? — спрашивает она.

— Нет. Приезжай ко мне. Или давай я приеду?

— Ты пьян, а я не могу. У меня еще дела.

— Я приеду на такси, — сказал он.

— Я была беременна. Первая неделя была кошмаром. Каждую минуту я ждала, что за мной придут. Меня должны были арестовать и посадить навечно. Я убила человека, ту бедную девушку, ее звали Азиза. Но никто не приходил, прикинь? Пришла беременность. Меня рвало как отравленную. Но я и была отравлена его спермой, если уж говорить откровенно. Эта гадость зарождала во мне жизнь, такую же ублюдскую, как и он. Я боялась идти в клинику и испробовала все народные средства. Истекала кровью неделю, чуть не подохла, в последний момент вызвала «скорую». Наплела им, что меня изнасиловал бойфренд, но я никому не хочу об этом сообщать, и они помогли мне за пятьдесят тысяч. Бесплатно оказали помощь, конечно же, выходили меня. Но за полтинник молчали и не вызывали полицию. И в карточке написали: выкидыш. Я оправилась, старалась изо всех сил, потому что наступал тот самый день. День нашей с тобой встречи. И я пришла. Пришла, чтобы попросить тебя сходить со мной в полицию и во всем признаться. Но поняла, что не смогу. Я нашла это дело, оно в суде. Того парня, который нас привез, посадят за убийство. Они нашли свидетельницу, та описала меня. Никто меня не разыскивал, и я сама пришла к прокурорше. Обвиняемый ничего не помнит, прокурор считает это линией защиты. А он реально ни при чем. Я не знаю, как тот подонок вычислил, куда мы уехали. Скорее всего, просто проследил за нами.

— А как он попал в квартиру?

— Я тоже об этом думала. А потом прочитала стенограмму процесса, мне прокурорша показала. Азиза выпроводила девчонку, которую мы подобрали, Веру, пока я спала. Ублюдок ждал под дверью. Услышал, что дверь не заперли. Выждал, когда Азиза ляжет ко мне спать, то есть несколько минут, и ворвался. Оглушил парня, оттащил Азизу в ванную, чтобы не мешала. Толку от нее: она была сильно перекрыта, не знаю даже, как доплелась до двери, и неудивительно, что не заперлась, — просто захлопнула, и все. Она в ванне и проспала все время, пока он меня насиловал. В отчете судмедэксперта сказано, что при жизни у Азизы была травма мозга, ушибы. Он просто бросил ее в ванну, она ударилась головой. Видимо, тогда Азиза не спала, а была без сознания. Ему было плевать на ее жизнь. Его волновали только дыры.

— Катя, пожалуйста, скажи, где ты? Я помогу.

— Как? Поможешь сесть в тюрьму?

— Это была крайняя необходимость. Ты пыталась защитить себя. Защитить ту девушку, Азизу. Ты случайно ее ударила, ты не хотела. Тебя не посадят. Тебя оправдают.

— Ромка… Да ведь нет же! Я не защищалась. Я хотела убить. Я и сейчас хочу. Если бы я знала, где эта скотина, я бы убила его голыми руками. Просто вырвала бы ему сердце. Азиза пала случайной жертвой, тут ты прав. Но в ее смерти виновата я.

— Почему ты не рассказала мне? Почему не позвонила? Почему?! Я бы помог. Я бы тебе обязательно помог.

— Видишь ли, перерыв, который ты так и не смог проигнорировать. Я любила тебя, Ром. Ты не понял… Мы с тобой ведь так решили, верно? Смотри, тебе пошло на пользу. Ты стал человеком. Научился жить без меня. У тебя все получилось. И ты не должен себя в этом винить. Просто я облажалась. Прощай. Не слушай это.

Она аккуратно кладет телефон на асфальт, не отключая. Неподалеку гудит поезд. Нарастает свист, оглушительный гудок, в котором едва различим женский крик. Сильный, но мягкий удар и резкий скрип тормозов.

Ян не сомневался, что на той аудиозаписи самоубийство. Он не просто это слышал — ему это виделось так, словно картина разворачивалась на его глазах. Признавшаяся в убийстве девушка, стараясь сдержать эмоции и не передумать, наклоняется, чтобы положить дешевый пластиковый телефон на мокрый асфальт платформы, смотрит на приближающийся поезд: его огни слепят, он мчит без остановки, от скорости свистит; она вздыхает в последний раз, прерывисто и глубоко, на миг закрывает глаза — и прыгает. Резкий визг тормозов, изломанная жизнь машиниста и его помощника, смутные догадки всклоченных от резкого торможения пассажиров; шепот по вагону приносит понимание, но никто им не расскажет о факте, и это понимание будет неприятной тучей висеть над всеми, кому не безразличны судьбы людей, то есть почти над всеми. Меньше всего тех, кто бросается под поезд, волнуют судьбы этих людей. Меньше всего им интересно, что у одних жизнь не станет прежней, что эта смерть поселит в других мрачную уверенность в том, что для них это тоже может быть выходом. Суицидников вообще ничего вокруг не волнует — их слишком занимает собственная персона.

Ян отправился в наркологическую клинику на встречу с врачом Эмина. Ему позвонили поздно вечером, но еще до того, как он сел в машину к напарнице. Врач сказал, что будет дежурить до утра, и через сутки — с утра. Появиться в клинике нужно было обязательно.

Врачом оказался высокий худощавый мужчина. У него были возбужденные глаза, словно от его подопечных веяло наркотическими парами и он был слегка под кайфом. На белоснежном халате несколько коричневых капель от кофе, совсем свежих, еще даже не просохли. Он энергично потряс ладонь Яна и сказал:

— Нам пришлось сильно поволноваться с вашим другом.

— Он доставил неудобства?

— Меньшее из того, что он хотел — это доставить нам неудобства. Он хочет дозу и побыстрее. Его воздержание длится уже третьи сутки, и это очень много для такой запущенной стадии. Помимо серьезных проблем с зависимостью, у вашего друга серьезные проблемы со здоровьем. Его сердце отказывает, он на ногах перенес несколько микроинфарктов и по меньшей мере один крупный. Эхокардиограмма впечатляющая. Такие показатели — прямая дорога в реанимацию, куда мы его и определили.

— И он согласился? — спросил Ян.

— Мы были вынуждены дать ему седативные, — объяснил врач, — потому что иначе он не давал оказывать ему помощь. Его уже осмотрели кардиолог, невролог и уролог. Вы завтра с ними подробно поговорите.

— А вы меня позвали, чтобы сказать, что мне нужно приехать завтра? — уточнил Ян без какого-либо наезда, но потом понял, что его слова могут показаться хамскими, и быстро добавил: — Я хотел сказать: пожалуйста, продолжайте.

Врач непонимающе посмотрел на Яна, потом кивнул и продолжил:

— На фоне всех этих осложнений вынужден опасаться, что в скором времени ваш друг впадет в кому. Мы не прогнозируем такого развития событий, конечно же, но очень вероятно. В связи с чем все сказанное им до этого состояния должно быть воспринято как последняя воля. Но поскольку этот человек является глубоко зависимым, я все же хочу спросить у вас кое-что, если вы позволите.