Петр Никонов - Долго и счастливо

- С чего бы это?.. – Гленард с озабоченным видом принял пакет, сломал печать и быстро пробежал глазами послание.

«Ваше Сиятельство, Мой Господин,

С великой болью в сердце, должен сообщить вам плохие новости. В ночь зимнего солнцестояния неизвестные злоумышленники напали на ваши шахты и плавильные производства, нанеся значительный ущерб. Оборудование и инструменты поломаны или уничтожены огнем, разожженным напавшими на нас. Тридцать семь человек погибло.

Совершив сие, те же самые, вероятно, злодеятели направились к нашему замку и подожгли его и соседние постройки, вступив в бой со стражниками, и многих из них порубив. Замок уничтожен более, чем наполовину. Восстановление его займет многие месяцы, однако я уже начал всё организовывать. Из замковой прислуги погибли пятеро, пострадали две дюжины. Из стражников, погибло полтора десятка, ранены еще десять человек.

По словам стражников, нападавших было всего четверо. Трое из них сумели скрыться, однако одного стражникам удалось обезоружить и схватить. Я отправляю это послание через Тайную Стражу скорейшим образом. Отдельно, под усиленной охраной, я отправлю к вам захваченного преступника. С ним поедут, помимо Тайных, двое стражников из замка, коих, я полагаю, ваше сиятельство пожелает опросить.

Сожалею о столь печальных известиях и нижайше прошу меня простить за то, что я не смог уберечь ваше имущество.

Также прилагаю список имен погибших при нападении: …».

- Жопа демона, - Гленард тихо вздохнул и медленно опустился на кресло.

- Что случилось, Гленард? – Лотлайрэ испуганно смотрела на мужа.

- Кажется, Лайрэ, - Гленард грустно усмехнулся, - ты с детьми всё-таки не едешь в Кратхольм.

17 число II месяца 1268 года После Падения Звезды

Дом Арнарда в лагере геопартии

- Где вы были в ночь убийства, Арнард?

- Здесь, у себя. Спал, - Арнард Клуран, главный инженер буровых работ, пил чай из большой кружки с надписью «Слава Империи!». Высокий, мускулистый, широкоплечий мужчина примерно сорока лет, из средних герцогств (возможно, Андертайха или Меддана), атлетического сложения, с короткими русыми волосами и серыми глазами.

Комнатка Арнарда была такой же, как и у Гретэль. Основным отличием было наличие маленького алтаря Двух Богов между узким письменным столом и кроватью. Красная и зеленая свечи на алтаре были самым ярким цветным пятном в блеклом бело-сером интерьере комнаты.

- Вы живете один?

- Сейчас да. Вторую комнату обычно занимает начальник буровой смены. Но они меняются вместе с бурильщиками. Сейчас как раз пересменка.

- Да, я слышал, - Рэйнар пролистал записи в блокноте. – Вы что-нибудь слышали подозрительное той ночью? Или вечером, утром? Или видели что-то?

- Нет, - Арнард покачал головой, поджав губы. – Ничего необычного.

- А как вы узнали об убийстве?

- Я проснулся поздно, около девяти часов. Когда здесь нет рабочей смены, мне особо и нечего делать. Только планировать работы, но на нашем участке всё давно распланировано уже. Проснулся. Умылся. Пошел завтракать в столовую. Услышал шум. Увидел людей у дома Роберта. Пошел посмотреть. Там мне всё и рассказали.

- Кто именно там был?

- Лаверна, Гретэль, Сильвия, Стифен. Потом пришел Аллиат. В общем, все.

- А Беатрис?

- Ее я не видел. Кто-то, кажется, Гретэль, говорил, что она приходила раньше, а потом ушла на разработку.

- Вы не находите это странным?

- Немного. Но Беатрис вообще человек своеобразный. Полностью погружена в работу. Иногда до фанатизма. Хотя в общении она нормальная. Если не отвлекать от работы.

- А если отвлекать?

- Злится, - Арнард пожал плечами. – Как и все. Вы, наверное, тоже не любите, когда вас отвлекают.

- Не люблю.

- Кстати, я вспомнил, что за пару дней до убийства Роберта я видел Беатрис, выходящую от него. Очень расстроенной, в слезах. Это на нее непохоже. Она обычно очень спокойная. Даже слишком. Не знаю, важно ли это вам.

- Нам сейчас всё очень важно, Арнард. Любая деталь. Вы знаете, почему Беатрис плакала?

- Нет. Она сразу убежала к себе. А Роберт просто махнул рукой, когда я его спросил.

- А что вы там делали вечером?

- Шел к Роберту согласовать кое-какие вопросы по плану работ. Мы ждали прибытия новой смены, и мне нужно было всех раскидать по графику, кто что делает.

- Какие у вас лично были отношения с Робертом?

- Прекрасные. Не то, чтобы дружеские, но вполне хорошие рабочие отношения. Роберт был хорошим начальником. Дело свое знал. По пустякам не придирался.

- Да? А мы слышали как раз обратное.

- Что?

- Что Роберт был недостаточно компетентен и орал на всех подряд.

- Кто вам это сказал?

- Неважно. Так что?

- Я не согласен с тем, что он был некомпетентен. Нормальный человек на своем месте. Работать не мешал, не в свои дела не лез. Орал? Да, бывало. Но только за дело. Только если кто-то облажался по-крупному. А так, нормально себя вел.

- На вас он орал? У вас были с ним конфликты?

- Нет, ничего такого. Я, знаете ли, свою работу делаю. В отличие от некоторых.

- В отличие от кого?

- Да почти ото всех в экспедиции. Кроме, может, Беатрис и Лаверны, они свое дело знают. Остальные, похоже, просто прохлаждаются. Не могут даже правильно выбрать точку бурения. Сегодня здесь, завтра, не доделав, уже переносим. Не могут составить план работ нормально. Впрочем, это мелочи.

- То есть, правильно ли я понимаю, что лично у вас не было конфликтов с Робертом в последнее время?

- Правильно.

- У меня есть свидетельские показания о том, что вы о чем-то ругались с Робертом на площадке парковки техники за несколько дней до убийства. И дело чуть не дошло до драки.

- А, это… - Арнард смутился. – Ну, это просто рабочие моменты. Обычная рабочая перепалка, таких сотни случаются в любой экспедиции. И нет, драться мы не собирались. Просто громко поспорили.

- О чем, если не секрет?

- О графике работ. Роберт нас подгонял, торопил. А техники не давал. Запасных буров нет, промывочной жидкости для скважин впритык, запчастей нет. Чуть ошибешься, и всё – мы встали. А это камень, неоднородная порода, не всегда можно предсказать, как пойдет бурение. Поспешил, зажало бур, обломило его – и жди две недели, пока с большой земли доставят. Я ему это объяснял. Возможно, излишне эмоционально. Он отвечал. Немного погорячились, но разошлись и остыли.