Антонина Крейн - Теневые блики [litres]

Предприниматель, владелец «Вострушки», рычал и вырывался. Это было похоже на борьбу человека с ночным кошмаром – ведь Полынь, от секунды к секунде, становился все прозрачнее, будто на картине выцветали пятна. Я в панике смотрела на куратора, до одури боясь, что он сейчас окончательно исчезнет, раз и навсегда.

Вдруг обессилевшего Полынь качнуло. Он тяжело осел на землю.

Давьер, вырвавшись, тотчас метнулся ко мне с искаженным ненавистью лицом, выдергивая из ножен, спрятавшихся под рясой, короткий меч. Я рефлекторно сжалась, закрывая горло рукой, как от бешеного зверя. Вряд ли бы это помогло против полуметрового куска стали, но… Рядом с маньяком снова возник Полынь, взявшись откуда ни возьмись, прямо из воздуха. Телепортация!

Куратор с размаху засветил Анте локтем в скулу, схватил его за пояс и снова исчез, вместе с маньяком. Мгновение спустя их дерущаяся пара появилась в нескольких метрах от нас, на рыбацких мостках пруда. Их было плохо видно из-за затянувшей окрестности мраморной крошки.

Давьер, почувствовал под ногами твердую поверхность, широко размахнулся мечом, но Полынь пнул его ногой в колено и отпрыгнул в сторону, уворачиваясь. Маньяк, издав недовольный рык, не позволил себе отвлечься. Он бросился к куратору, опять занося оружие. Тот снова и снова отскакивал то вправо, то влево, постепенно отдаляясь и концентрируя в левой ладони шар некоего сине-золотого заклинания. Правой рукой Полынь размахивал для баланса.

Увидев, что в него вот-вот запустят магией, Анте ускорился и в два прыжка ликвидировал расстояние между собой и куратором, с силой выбрасывая меч в прямом ударе. Я охнула. Полынь, которого оружие должно было неминуемо проткнуть, с проклятием растворился в воздухе.

Недораскаченное сине-золотое заклинание схлопнулось. Посреди озера взвились в воздух яркие брызги – что-то достаточно тяжелое, вроде молодого мужчины, с плеском погрузилось в воду. Давьер, обретя упущенное из-за пустого удара равновесие, пожал плечами и развернулся ко мне. Над нами рокотала фиолетовая туча.

– Вы зря вмешались. Все уже было бы хорошо, а так – лишние жертвы, – холодно отметил маньяк, подходя. Меч в руке был отставлен в сторону и, кажется, вот-вот намеревался взмыть для нового удара…

Где-то рядом мелькнула молния. Маньяк дернулся, на мгновение в его глазах мне почудился страх.

«Вас никогда не била молния, Карл? Вот мне однажды досталось…»

«Кнаски верят, что гроза – это гнев Непостижимого Отца, который наказывает своих детей-хранителей, метая в них молнии, лишая силы…»

Я решилась.

– Хорошо, Теннет ?! Это, по-твоему, хорошо ?! С каких пор боги стали злодеями?! – отчаянно выкрикнула я.

Давьер удивленно моргнул, но не остановился для пространного комментария. Лишь бросил на ходу:

– Это моя работа. Кто-то должен был предупредить остальных. Раз уж виновник может лишь рыдать, – и он очень недвусмысленно занес меч над нами с Дахху. Но опустить его не успел.

Стрела с пестрым лиловым оперением прилетела, откуда ни возьмись, в живот Давьеру. А потом еще одна. И еще.

Маньяк охнул, согнулся и сделал несколько заплетающихся шагов назад. Упал. Меч выкатился из его руки на траву.

Я обернулась. Маленький отряд стражников появился из плотного слоя мраморной крошки, затянувшей окрестности. Крохотный патруль из трех человек, ощерившийся пиками и мечами. Острием отряда была Кадия. Она шла, туго натянув тетиву лука с замершей на ней четвертой стрелой. Лицо у подруги было непроницаемым.

Дворцовая сирена добилась своего: подмога прибыла. И даже вовремя.

Стуча железными сапогами, стражи подбежали к корчащемуся на земле Давьеру. Начали хором что-то ему орать. Один доставал наручники, другой «докладывал обстановку» в магический кристалл. Кадия возвышалась над ними, как мраморная статуя, и не спускала «с мушки» постанывающего Анте.

Я перевела взгляд на синюшного Дахху под моими пальцами. Меня не на шутку колотило. Что делать?

– ЛЕЧИТЬ, ДУРА! – заорал внутренний голос с интонациями самого Дахху, такой громкий, что меня аж подбросило.

Да… Кажется, тогда, на ужине, я не врала про наши воображаемые диалоги.

Втянув носом воздух – всю эту сумасшедшую, яркую, красочную шолоховскую весну, все это землетрясение, фиолетовые тучи, водоросли пруда, – я постаралась целиком перенестись в кончики собственных пальцев, а оттуда – в горло Дахху, представляя, как стягиваются сухожилия, срастаются нервы, восстанавливаются сосуды.

Ничего не происходило.

– Потому что нельзя на ненависти. Тебя предупреждали.

Вот прах… Ну нет. Я так не сдамся!

Ручей. Звонкий ручей. Прохладная вода, успокаивающая твою душу, связывающая тебя со Вселенной, облегчающая боль. Смеющаяся, журчащая унни, всепронизывающая унни, из которой соткана вселенная, энергия, любящая играть. Не в армрестлинг, как я думала всю свою жизнь, а в поддавки. В игру под названием «дай мне достойную идею, и я сама ее воплощу».

Можно по-другому. Точно можно по-другому. Не обязательно бить наотмашь и пробиваться с боем. Можно обнять, приласкать и пройти вместе. Можно улыбнуться и отпустить ненависть. Можно расслабиться и вдохнуть жизнь полной грудью, чтобы твоя душа, твоя Искра разгорелась до согревающего пламени в морозной день. Радушие. Прощение. Гармония. Унни, я не враг тебе. Я не хочу склонять тебя и заставлять повиноваться. Я друг. Твой потерянный и испуганный друг, у которого на руках умирает прекрасный человек с красивым именем Дахху из Дома Смеющихся.

Там, в храме, позволив своей ненависти рушить город, который я люблю – я была не права. И тогда, зимой, позволив боли от утраты магии остановить меня в познании себя и мира – я тоже была не права.

Я была не права всегда, когда боялась сделать шаг вперед. Всегда, когда выбирала бездействие. Когда опускала руки. Когда думала, что меня никто не понимает, и слепла от гордыни. Всегда, когда позволяла победить лени, страху, злобе, безответственности и равнодушию.

Унни. Я плохой игрок, но я в твоей команде. Я исправлюсь. Пожалуйста, помоги.

И тут я почувствовала, как будто легкий смех раздался у меня в мозгу. Легкий и звонкий. Ладони стали тяжелыми и теплыми, в воздухе пронесся аромат сирени.

Я выдернула кинжал из горла Дахху, с восторгом понимая, что у меня получается – кровь перестала идти. Ткани под моими пальцами медленно срастались. Но была и проблема: с каждым победным миллиметром я теряла то чувство глубокой сосредоточенности, которое было нужно для волшебства. Не волноваться. Не ликовать раньше времени. Дело еще не сделано.

– Крови не хватит, – снова отметил мудрый внутренний голос.

Я приняла эту информацию во внимание и все тем же кинжалом, благо не откинула его далеко, полоснула себя по запястью. Прижала к стремительно уменьшающейся ране друга.