Антонина Крейн - Теневые блики [litres]

– А мне он нравится, красивый. – Я широко улыбнулась, в стиле Мелисандра Кеса.

Карл подозрительно сощурился… Потом лицо его просветлело. Он развинтил цилиндр, вытащил оттуда диковинные «батарейки» и радостно протянул мне пустой фонарь обратно:

– Дарю, – сказал этот хитрый поганец.

Я разочарованно покачала головой.

Потом пожелала Карлу доброй ночи, или, вернее, доброго утра, и вернулась на кровать, чтобы успеть хоть немного поспать перед работой.

Последнее, что я видела, засыпая, была довольная рожа посапывающей рядом Кадии.

Прошло около недели.

Очень насыщенной недели, из тех, что идут за год.

Раньше я думала, что только путешествия обладают свойством растягивать время и удлинять жизнь. Вы знаете это чувство: приезжаешь в незнакомое место и уже вечером не веришь, что утром ты был дома, в своей постели. А назавтра повседневность и вовсе кажется мифом из древних сказаний. И в голове жуткий диссонанс, когда по возвращении обнимаешь друга: «Хей, ну что нового, рассказывай скорее!», а он лишь жмет плечами: «Да я только раз из дома вышел».

Но, как оказалось, жесткий рабочий график, приправленный загадками, действует не хуже.

Как-то утром я заглянула в зеркало и не узнала себя. Нет, формально все осталось по-прежнему – та же встрепанная прическа, та же бирюзовая летяга, тот же холодный взгляд синих глаз, за который, помню, меня всегда так ругали ухажеры. Но уголки губ невольно стремились вверх, и, кажется, я стала еще прямее. А нос определенно задрался, если вы понимаете, о чем я.

Особым предметом моей гордости было то, что я успешно раскрыла кучу дел для Полыни. Большинство на пару с Андрис Йоукли – пухлощекая Ищейка стала для меня незаменимой помощницей, особенно когда нужно было кого-то разыскать или уболтать. Она, казалось, знала всех в Шолохе. Не успевала я сказать: «Эх, нам бы специалиста по асеринскому праву», как она уже заводила меня в кабинет достопочтенного юриста с головой, набитой знаниями по самое темечко.

Я вздыхала: «Вот бы поговорить с кем-то еще из кучук-маходжи…» – и она притаскивала, откуда не возьмись, дряхлого старика, чуть ли не последнего представителя этой исчезающей народности.

В придачу к тому, с Андрис было очень приятно общаться. Говорливая, улыбчивая оптимистка, она, по сути, обладала только одним недостатком: регулярно курила трубку. Пыхтела, как степной носорог по весне, и, как ей казалось, таинственно исчезала в клубах вонючего дыма. Андрис думала, что это ужас как привлекательно, на одном уровне с железными очками. Окружающие же кашляли, тихонько качали головами и с грустью смотрели на ее пока еще розовую кожу.

– Слушай, Йоукли, – спросила я, когда мы с ней тащили в камеру предварительного заключения тролля-карманника. Это было непросто, ибо размеры тролля в четыре раза превосходили наш с Андрис суммарный объем. – А почему ты не стала Ловчей?

– А зачем? – философски пожала плечами девушка и профилактически ткнула тролля шипастой дубинкой в бок. Собиравшийся было предпринять очередную попытку к бегству, он покорно умолк.

Я озадаченно протянула:

– Ну… Более престижная должность. Возможности карьерного роста. Интересные дела.

– Страждущая, ну ты что! Престиж меня не парит, вашими делами – минуточку! – все равно занимаюсь я, а что касается карьеры… Я ж девочка. Зачем мне карьера? А платят Ищейкам куда больше, чем вам, выпендрежникам, – подмигнула она.

Что ж, тоже верно.

Еще в парочке дел мне помог Патрициус. Мы так сдружились с белозубым кентавром, что я даже побывала у него в гостях. Перевозчик фактически стал моим личным водителем. Иноземное ведомство честно покрывало расходы Ловчих на дорогу, поэтому ситуация получилась выгодной для обеих сторон: Патрициусу «капало» достаточно денег, а я всегда и всюду успевала. Приезжала даже быстрее, чем если бы имела собственную лошадь. Ее пока отправишь в стойло, пока покормишь, погладишь на прощанье… С кентавра же в экстренных случаях можно спрыгивать на скаку.

Мелисандр Кес тоже приблизился к работе Ловчих. После того, как я уснула на скамье, он называл меня не иначе как «госпожа Сонная». И при этом резко перестал требовать прогулок, встреч и прочих сомнительных мероприятий. Так резко, что меня это задело. Как водится, сработала реверсивная психология: теперь уже я добивалась внимания от своего «подозреваемого».

Не выдержав пренебрежения, один раз я просто взяла его с собой под каким-то случайным предлогом. Мелисандр верно все понял, громко поржал на тему моей уязвленной гордости, но с удовольствием принял приглашение. Мои рабочие дела привели историка в восторг. Особенно господина Кеса впечатлил один-единственный за всю неделю труп, выпавший как раз на день нашего с ним «сотрудничества». Мелисандр, увидев тело, не стал отворачиваться и зеленеть, как я предполагала (и как среагировала сама), а деловито подошел и попросил разрешения изучить жертву.

«Конечно же, тебе нельзя его трогать!» – я обалдела от такой просьбы.

Мел скривился и отошел, но издали с ба-а-а-а-альшим любопытством следил за работой вызванных мною коронеров. Я уточнила, всех ли асеринских историков так тянет на мертвечину. Мел усмехнулся:

– Только таких, как я.

– Я думала, ты по амулетикам! – фыркнула я.

– Не понять вам, обывателям, широты моих познаний, – Мелисандр выпятил грудь колесом, после чего был отправлен в канаву.

Мое лассо очуметь как хорошо в подсечках!

Кто у нас там дальше… Дахху.

Дахху успешно исчеркал несколько пачек бумаги. Я знаю точно – ведь все эти дни я ночевала у него. Моя гостевая келья быстро обрастала уютом. Марах облюбовал себе в качестве жердочки книжную полку и ночами, не мигая, смотрел на рыбок в надувном магическом матрасе. Страсть в его желтых глазах доводила рыбок до исступления. К счастью, охота так и не перешла в активную фазу.

Дахху был настолько увлечен работой, что, кажется, вообще не заметил двух новых жильцов. Я внимательно следила за ним:

– Ну как твои сны? Продолжаются?

– Потухли, – вздыхал друг в ответ. – Я редактирую то, что успел записать. Конца истории у меня нет…

Но почему-то вздыхал он без прежней грусти. Скорее, с мечтательной надеждой. Я удивилась перемене его настроений. Но приставать не стала – ремиссия? Что ж! Будь благословенна ремиссия.

Как вы догадываетесь, мой импровизированный переезд произошел из-за Карла.

По утрам, до работы, мы с мальчиком гуляли по Шолоху, и я показывала ему город, рассказывала всякие веселые глупости, бесконечно кормила сладкой ватой и засахаренным миндалем.