Александр Удалов - Трамвайность [litres]

Веник подполз к краю, осторожно свесил ноги:

– Может, есть другой путь?

– Глупый мальчишка, ты даже не представляешь, как много полюсов у этой истории, как много путей… Но твой – только один! – Око толкнула Веника в спину.

Кресло не смягчило падение по одной веской причине – на него приземлился Патефон и занял вакантное место. Поэтому Веник упал частично на Патефона и частично на пыльное чучело бурого медведя, снеся бедному мишке голову. Хам остался цел, при падении обвив предплечье Веника цепким хвостом. Его глаза-фонарики заметались по сторонам.

– Венский гад… это все ты… – заохал Патефон, поднимаясь с кресла и пошатываясь.

Сверху громыхнуло смятой дверью. Искривленный, кем бы он ни был, прорвался. Вся ноющая боль в ушибленных частях тела сбежала куда подальше.

– Побежали! Туда! – Веник поволок за собой спотыкающегося Патефона.

В комнате, куда они упали, вдоль стен стояли чучела земных животных, в основном хищников. Тигры, волки, леопарды – все звери проводили беглецов остекленевшими взглядами.

Но другая комната удивляла еще сильнее. Копии Столпов связи создавали большое кольцо с меньшим посредине. Каждый пьедестал окружали витрины и шкафчики с разнообразными предметами. Веник бежал не разбирая дороги, но глаза сами успели выхватить копье-гарпун с табличкой «Фланешка-Барашка» и картину, на которой было не протолкнуться от нарисованных котов, стоящих на задних лапах и сжимающих окровавленные кинжалы.

Патефон умудрился налететь на одну из тумб внешнего музейного кольца и повалить ее вместе со всем содержимым. С сильным грохотом по плитке пола покатился кремового цвета шар для боулинга.

Веник успел втолкнуть Патефона в следующую комнату и спрятаться за дверью, когда в дыру к чучелам спрыгнула тень. Искривленный идет за ними! Око не справилась!

Он рванул к единственному выходу, но тот оказался закрыт. Веник начал дергать дверь в исступлении: тщетно, она не поддавалась. Старая добрая паника накрыла с головой. Взгляд заметался по комнате, выискивая хоть что-то, способное сойти за оружие. Но кроме пьедестала со статуей по центру, в комнате не было ровным счетом ничего. Каменный мальчуган лет трех с умиротворенным личиком кладбищенского ангела будто призывал не противиться, а принять свою судьбу как есть.

– Выруби свет, – прошипел Веник хамелеону, потянув Патефона за статую.

Конечно, Искривленный слышал их метания, тварь знает, где искать, но вдруг сейчас снизойдет чудо маскировки – и отведет опасность?

Тяжелые шаги приближались. Гулко, неотвратимо, обещая вечное забвение.

«Шажок за шажком», – почему-то вспомнилось Венику, и он горько усмехнулся. Кажется, Гелиос не получит свой обещанный поцелуй.

Дверь в комнату-ловушку снесло с петель, а внутрь ворвался сноп света. Грузное чудовище медленно переступило порог.

– Черви. Мерзкие, скользкие черви. Я обещаю вам страдания. Я буду ломать ваши кости и рвать плоть. Не прячьтесь, дайте же мне насытиться болью и агонией.

– Вот и конец, – пропищал Хам, и Венику захотелось напоследок метнуть робота прямо в лицо Искривленному. Да и есть ли у того лицо? Липкий страх не давал пошевелиться и выглянуть, чтобы проверить.

Веник закрыл глаза. Как в детстве, когда он оставался дома один и боялся, что в вечерних сумерках гладильная доска оживет и кинется на него. Нужно лишь закрыть глаза, и все исчезнет. Если ты не видишь монстров, то они не видят тебя.

– Вот вы где, черви!

Веки опалило адским светом предстоящих мучений. Пол задрожал, Веник сильно-сильно зажмурился, но тут световое пятно вильнуло влево. Раздался громкий скрежет, как будто сдвинулась каменная плита.

– Дитя!!! – глухо заорал Искривленный.

Грохот и крик ужаса взорвали комнату.

Веник инстинктивно отпрянул к стене. Патефон, хоть и на транквилизаторах, но уже успел отползти в угол и с усмиренным лекарством испугом смотрел на страшное зрелище. Веник перебрался к нему.

Каменное тельце висело на квадратном шлеме Искривленного. Весь облаченный в темно-синий доспех, страж Кабу бился об стены, пытаясь сорвать с себя ожившую статую. Но «ангелочек» с невероятной скоростью вгрызался в броню, отрывая острыми зубами части шлема, как если бы тот был бумажным.

– Не-е-ет! – Истошный женский крик выплеснулся из доспехов.

Мелькнули длинные светлые волосы, приоткрывая тайну Искривленного. Ослепленный от боли, рыцарь страданий бросился на стену, прошиб ее своей массой и ринулся вперед: на стеклянный пол, по которому сразу зазмеились трещины.

Через два шага Искривленный зашатался, забулькал кровавой жижей, бессильно взмахнул рукой в латной перчатке – и рухнул вниз, проваливаясь сквозь ярусы террас вместе со своим убийцей. Пробив все этажи, тело стража грохнулось в фонтан. Бирюза воды окрасилась кармином.

Внизу, в холле, Веник заметил Лори. Тот со всех ног удирал от бронированного рыцаря, размахивающего фонарем-прожектором. Свет упал на фонтан. Жуткий ребенок тут же отцепился от обгрызенного лица, соскочил с трупа и, резво перебирая руками и ногами, на четвереньках устремился к пока что живому Искривленному. Веник не стал дожидаться исхода боя. Схватив качавшегося Патефона под руку, он побежал к единственной лестнице вниз – в том же направлении убегал Лори.

– Куда мы попадем? – Веник покосился на хамелеона.

– Нет точной информации. Данная территория закреплена за Секцией опасностей, но обозначена как сад. Доступ ограничен.

– Значит, все в сад. Око что-то говорила про Оранжерею.

Через два пролета Веник пожалел, что Патефон не принял форму музыкального чемоданчика – все ж легче было. Заторможенный однокурсник норовил загромыхать по ступенькам, что значительно усложняло спуск.

Когда лестница вывела на пересечение двух коридоров, а из-за угла неожиданно выскочил Лори, Веник чуть не заорал. Нервы сдавали.

– Живые! – обрадовался контрабандист. – Никогда не думал, что скажу это, но меня спас трижды обгаженный икки. Икки! Радужные психопаты, они притащили каменного ребенка в Кабу и держали здесь для опытов! На наше счастье.

– Да, – подтвердил Веник. – Где Артана?

– Ох, дружище, не знаю. Вопельник мне в ухо, если я вообще что-либо понимаю в развернувшемся бардаке.

– Как это мне знакомо.

– Хочу домой… – тихо сказал Патефон. По его припорошенной пылью щеке скатилась слеза.

– Все хотят, Пат. Мы прорвемся, – неуверенно произнес Веник.

С той стороны, откуда выскочил Лори, послышался тяжелый шаг Искривленного. Видно, в этот раз победила другая сторона. Не сговариваясь, все ринулись по единственному безопасному коридору. Распахнув на бегу двери, компания попала в большую застекленную теплицу.