Александр Удалов - Трамвайность [litres]

Тени лгут, Тени врут.

Всех захватят, всех найдут .

– П-п-переход! – Заикание Палица сменило обстановку трамвая-бункера с аварийными лампами на вагон с решетками на окнах. Снаружи властвовала темнота.

Венику еще не доводилось видеть ночной Ольд.

– Почему ночь? – удивился Лори. – В Тицене был день, а с поправкой на разницу с Пепелищем, временное смещение не должно превышать четыре часа. Что-то изменилось…

Трамвай открыл двери. Пахло степным разнотравьем.

– Нам нужно отправиться в Лагерь, найти Придуса и попросить его о помощи, – повторил инструктаж Муромского Веник. – Так мне сказал Степан Ильич.

– Нет, – предостерег Лори. – Если в Ольде ночь, наружу выходить нельзя. Темнота – время икки.

– Что за хикки такие? – спросил Патефон. – Если те, о ком я думаю, волноваться не о чем.

– Каменные дети. Одного из них ты лично видел в Центре исследований Кабу. «Нельзя шуметь, нельзя бояться. Иначе можно в пасти оказаться».

– Ох… – только и вымолвил Патефон.

– Тихо! Слышите? – Лори весь обратился в слух.

Приглушенное шарканье по каменистой дорожке. Кто-то приближался к трамваю.

В свете дверного фонаря мелькнул желтый круг. Кица вскинула заряженную винтовку, и Веник запоздало подумал, что зря отдал бывшему кондуктору оружие – ее воинственность была еще в зачаточном состоянии.

– Я искала своего сыночка. Искала, искала. А нашла песика. Да, песик, мы же будем искать сыночка?

В трамвай заглянула женщина с раскрытым желтым зонтиком и белым пудельком на руках. Госпожа Руцита – Веник ее вспомнил. Более того, он вспомнил, где видел пуделя. На фотографии потерявшейся собаки в том, обычном, трамвае, в ныне далекой прежней жизни.

– Спокойно. Она неопасна. – Веник присел и погладил собаку по голове. – Привет, Самсон. Далеко же ты убежал.

– А ты, Венюш, я смотрю, всех знаешь. И теток с зонтами, что бродят ночью, и даже псов.

– Госпожа Руцита, что вы здесь делаете? – Лори взял женщину под руку. – Обычно вы садитесь в трамвай на «Ольде-2» – остановке Лагеря.

– Там страшно. Там ходят дети. Они совсем не похожи на моего сыночка. Вы не видели его? Нет? Ну ладно… – Госпожа Руцита отстранилась и села у окна.

– Там ходят дети… – задумчиво повторил Лори. – Нам нельзя открывать двери на остановке «Ольд-2»! Не знаю, что нашло на икки, но сейчас они подобрались к рельсам. Если мы откроем двери, Птах примет нас в свои распростертые крылья.

– Выходят на охоту дети, а ты беги, пока фонарь твой светит, – вспомнился Венику стишок. – В Кабу икки напал сразу, как только увидел яркий свет. Я не уловил, каменные дети боятся света или, наоборот, тянутся к нему?

– Вообще-то боятся. Не знаю, что сотворили с тем монстриком в Центре исследований, но все его сородичи по камню предпочитают избегать любого источника света. «…Погаснет, и вонзятся зубы в плоть, чтоб мясо в фарш перемолоть», – процитировал концовку Лори.

Трамвай поехал дальше.

– У нас фонарь горит, значит, беспокоится не о чем, да? – нервно спросил Патефон, отодвигаясь от окон.

– Если их много, нападут и при свете. Не стоит надеяться на слабые фонари «П». Палиц, – обратился Лори к водителю, – можешь не открывать двери на следующей остановке?

– Н-н-не м-м-могу.

– Чтоб тебя в суд назначили приговоры зачитывать, – процедил Патефон.

Трамвай стал замедляться.

Внезапно Лори сел на пол и выдал:

– Что, если эксперименты сектантов Гармонии уже распространились на Ольд? Тогда нам нужно погасить фонари.

– Что-то мне плохо, – заскулил Патефон.

– Палиц, гаси освещение вагона. И пожалуйста, как истечет время, сразу закрывай двери и езжай вперед. Сразу! Понял? – Веник присел на корточки, следуя примеру Лори.

– П-п-понял.

– Если что-то пойдет не так – стреляй, Кица. Хоть одну тварь завалим. Только не промахнись, стреляй в голову. – Лори обнял свой книжный мешок.

Как заправский снайпер, девушка распласталась на полу и прицелилась, наведя винтовку на пока еще сомкнутые двери.

– Не промахнусь, – твердо пообещала она, и Веник ей поверил.

– «Ольд-2», – непривычно тихо объявил Палиц погруженному в темноту вагону.

Двери медленно открылись.

Из темноты донеслись подозрительные звуки. Шкрип, шкрип, – как если бы тяжелый предмет волочили вдоль рельсов. Звуки стали громче. Нечто подбиралось к трамваю и открытым дверям.

Глаза быстро привыкли к темноте, но лучше бы Веник не видел того, что появилось в проеме.

Икки Ольда выглядели моложе, чем их собрат в Кабу. Почти младенцы, они ползли по земле, покачивая каменными головами в такт движению. Их серые глазки обшаривали все вокруг невидящим взглядом. Настоящие херувимчики, но, в отличие от пухлых малышей, эти вызывали чувство беспредельного страха. Их каменные, детально проработанные черты лица выглядели по-настоящему жутко, с легкостью обставляя любой фильм ужасов.

Веник задержал дыхание, когда один икки повернул голову в его сторону.

Что-то зашебуршилось в походном рюкзаке. Яйцо! Только не сейчас… Звук заинтересовал крайнее чудовище. Оно направилось к трамваю.

«Сколько прошло – тридцать секунд? Полминуты? Почему время идет так медленно?» – стучало в голове у Веника, пока он за лямку подтягивал к себе рюкзак.

Жуткий карапуз уверенно полз к дверям. Еще немножко, и он забрался бы внутрь, но в последний момент живая статуя повернула голову в направлении равнины – в траве запели цикады.

И тут в рюкзаке раздался треск.

Веник быстро расстегнул рюкзак – все верно, птенец вопельника решил пробить себе дорогу в жизнь именно в этот самый момент, ни раньше, ни позже. Веник попытался приглушить звук, накрыв яйцо обрывком тоги. Тщетно. Треск продолжался.

Заинтересованный шумом, икки снова развернулся к трамваю.

«Не смотри сюда! Не смотри! Ты ничего не слышал, тебе показалось!» – мысленно внушал чудовищу Веник.

– Тлен, – шепотом поделился Хам.

«Аю-ю-юн!» Сирена разорвала тишину вагона акустической бомбой. Вылупившись, птенец подлетел вверх и пушистым серым комочком уселся на жердочку поручня напротив Патефона. «Аю-ю-юн!» – новой сиреной огласил окрестности Ольда вопельник.

Веник чуть не прикусил язык от неожиданности.

Секундное замешательство икки сменилось действиями. Монстр ринулся в трамвай. За ним показались и другие «детки», привлеченные птичьим воплем.

Артана выстрелила. Пуля оцарапала чудовищу руку и отбросила назад. Икки упал на остальных каменных младенцев, сбив их с траектории вторжения.

Двери быстро сошлись, трамвай стал набирать скорость. Включился свет.

– Они ни капельки не похожи на моего сыночка, – невозмутимо сказала госпожа Руцита, разрядив всеобщее молчание.

– Пат, ну зачем ты взял в доме Ангуса яйцо вопельника? – задал Веник давно мучавший его вопрос.