Оксана Заугольная - Бес порядка [litres]

Но Морис не унывал. Он подписал необходимые бумаги для того, чтобы избавиться от машины, и она стала последней вещью, которую он отправил на свалку. Со временем он завел кота; говорили, что это полезно для его случая. Что же, для его случая оказались полезными еще две кошки, а вот все прочие были не для терапии, а просто приблудными или детенышами первых питомцев. С ними и впрямь было легче. У отца была аллергия на шерсть, а мать считала, что любое животное принесет в дом хаос. Это касалось даже рыбок и черепашки, поэтому, заведя кошек, Морис чувствовал себя настоящим бунтарем. И пусть он бунтовал против уже умершей матери, иногда бунт ничуть не теряет важности и спустя годы после того, как ответчик способен и впрямь ответить.

Мать всегда утверждала, что надо быть ближе к людям. Что человек – существо социальное и он ни дня не проживет, не общаясь с другими людьми. Строго говоря, она это даже не говорила, а кричала в замочную скважину комнаты Мориса, когда он запирался от нее и всего мира. И что же теперь? Он вполне справлялся без всех этих глупостей. Всегда можно было оформить доставку еды и даже корма для кошек. Морис бы даже оформил газету, если бы ему было какое-то дело до того, что происходит в окружающем мире. Это миру почему-то все еще было дело до него, вот в чем беда.

Да, он с удовольствием бы сказал это прямо в лицо матери – мертвая, она больше не пугала его так же сильно, как раньше. Рассказал бы, что не он нуждается в обществе, а оно само норовило пробиться к нему, и пару раз в год обязательно какие-то волонтеры стучались к нему в дверь, приглашали врачей, приносили вещи… Что же, за вещи он был благодарен – они пополняли его коллекцию. И дом медленно зарастал уютными пирамидами, даря Морису ни с чем не сравнимый аромат дома, а не кошмарных чистящих средств или масла для полировки.

Жизнь Мориса наконец стала такой, как он мечтал. И для этого вовсе не нужно было покидать стены дома. Напротив, именно тут он чувствовал себя в полной безопасности.

Некоторое время после Робин Берт жил в постоянном страхе. Нет, он прекрасно спал и ел, уборка по-прежнему приносила успокоение, но он постоянно косился на телефон: а ну как зазвонит? И куда внимательнее приглядывался к соседям, воображая, что кто-то знал о том, что девушка вошла в его дом и не вышла, но молчит. Выжидает. Чего выжидает, спрашивается?

Накручивать себя Берт любил. Когда он нервничал, то ел с большим аппетитом, а плиту отмывал так, что она блестела, как в день покупки. И это с учетом того, что покупала ее еще бабка Берта! Грех было не воспользоваться таким поводом, и он пользовался. Волновался. Продумывал пути бегства и попросту жалел себя.

Во всем была виновата Робин, разделившая его жизнь на до и после себя. И пусть он перешагнул эту черту, но вот уже несколько недель довольствуется подачками из Северного района – безликими неизвестными утопленниками.

Впрочем, он довольно быстро успокоился, искусственно пытаясь вызвать в себе смятение. Ведь никто ничего не замечал. Никто.

Все смотрели мимо Берта, лишь иногда спохватываясь и с фальшивыми улыбками осведомляясь, как прошел его день.

«Вспорол пару человек, выпотрошил и набил ватой», – хотелось сказать Берту и посмотреть в их испуганно выпученные глаза, посмеяться над уродливо искривленными от ужаса ртами.

Вместо этого он морщил лицо в улыбке и осведомлялся о здоровье детей, супругов, домашних питомцев и черт знает кого еще. Будто в этом был хоть какой-то смысл.

Он должен был снова сделать это. Создать нечто удивительное и естественное, совсем не такое, как эти жалкие мороженые трупы.

В этот раз он не рассчитывал на случай. Хорошо подготовился, захватил с собой снотворное и через задний двор проник в дом соседа.

Задние дворы, идущие вдоль реки и ею объединенные в один, – кто их создал на радость Берту, он и понятия не имел. Но если шлепать по краю воды, то не останется следов, от реки он будет скрыт тростником почти в его рост высотой, от дворов колючей изгородью, да и вездесущие камеры есть в Городе повсюду, кроме таких вот задних дворов. Слишком давно были они созданы – на самой заре строительства Города.

Дом соседа поразил Берта настолько, что он на несколько мучительных мгновений остолбенел и чуть было не бросился опрометью к родному жилищу. Только сила воли заставила его остаться.

Дом был полон вещей. Нет, он был забит самым разным мусором, часть которого еще сохраняла функциональность. Тут были пустые коробки, пакеты с пакетами в пакетах, огрызки чего-то съедобного, краски, множество ручек и карандашей – Берт был готов поклясться, что половина из них не пишет; книги вперемешку с туфлями, одежда – он даже заметил дряхлый синий плащ своей матери, который продал на той стародавней ярмарке.

А еще в доме были кошки. Ей-богу, не было никакого смысла в том, чтобы эти животные жили в таких условиях. Но они жили. Вероятно, чтобы в доме среди всего этого мусора не заводились крысы. Других вариантов Берт не видел. По его мнению, так от кошек было больше вреда, чем пользы. Они ничем не напоминали чистоплотных милых существ, которых Берт видел по телевизору, – с бантиками или ошейниками, вычесанных и сытых. Нет, эти кошки были худые, грязные, а стойкий острый запах кошачьей мочи давал понять незваному гостю, что они понятия не имели о кошачьей чистоплотности.

Теперь Берт мог расслабиться и не бояться, что хозяин его услышит и встревожится. Шуршание в вещах то там, то тут и жалобное мяуканье создавали неповторимое дополнение к запаху и общему жалкому виду помещения. В таком месте не живут, а лишь влачат существование – это понял бы любой, не только Берт. Он даже начал разбирать завал у черного хода, но вскоре бросил это никчемное занятие. Его посетило вдохновение.

– Я просто делаю то, что должен, – объяснил он себе вполголоса. – Это даже не для меня. Я должен спасти его .

Спасти соседа оказалась проще, чем он думал. После Робин он вообще предпочитал все умножать на два и даже утопленников тыкал палочкой, прежде чем втащить на мостки. Но в этом случае все прошло иначе. Сосед был довольно грузным и выше Берта, однако плохо видел, а очки давным-давно потерял где-то среди мешков с мусором. Берту лишь требовалось дождаться утреннего курьера с готовой едой и, пока сосед спускался, чертыхаясь и пробираясь через горы вещей, насыпать в контейнер с жареной китайской лапшой снотворного. Похоже, сосед так и питался: заказывал фастфуд, а пустые коробки бросал прямо тут же – неслыханное свинство!

Сам Берт даже не стал покидать дома, лишь спрятался среди мусора, пристально следя за соседом, чтобы нечаянно не начать прибираться. Немыслимо хотелось помыть руки и взяться за уборку, но он терпел.