Андрей Белянин - Взять Чумазого!

Отвлечься мне помог голос Висконского. Оборотень, появившийся в коридоре, распорядился живой колонне двигаться на завтрак. Естественно, я понятия не имел, где находится больничная столовая, и поплёлся в самом хвосте. Мы подошли к лифту в конце коридора, дверцы которого неторопливо разъехались.

Перед нами открылась большущая грузовая кабина, в которой разом поместились все пациенты стационара и медицинский персонал. Уж не знаю, для чего в клинике понадобился грузовой лифт, но врач взглянул на свои наручные часы и нажал на выпуклую кнопку первого этажа. Всего на панели было три кнопки, и если я всё понял правильно, то наше крыло стационара расположилось на втором этаже. Что в таком случае находилось на третьем этаже здания? Я покосился на баггейна, но тот стоял у противоположной стенки, задумчиво рассматривая бумаги. Вопрос остался незаданным.

Из лифта мы попали напрямую в пищеблок, который занимал весь этаж. На первый взгляд уютная столовая клиники напомнила мне родную столовую ночградской академии, в которой я питался много лет подряд. По периметру стояли те же наглухо прикрученные к полу круглые столы да стулья. У дальней стены размещалось окошко выдачи. Одна разница — в Ночграде на мне был китель со звёздами, а тут…

Я с досадой оглядел больничную одежду.

Меж тем к окошку выстроилась живая очередь. От былого «колонного» построения не осталось и следа. Черти, опережая друг друга, толкаясь и шумя, занимали места в очереди к окошку выдачи. Зазевавшись, я снова оказался последним в новой очереди к окну. Ну почти последним…

Немного странноватый чёрт, искоса поглядывающий по сторонам, видимо, решил и вовсе не занимать очереди. Он просто уселся за один из столов с совершенно отстранённым и удручённым выражением рыла. Уж не знаю, возможно, нечистый не был голоден или решил не толпиться вместе с остальными, но вёл себя рогатый крайне подозрительно.

«Да это ведь тот тип из палаты реанимации», — озарило меня.

Несмотря на то что я лишь мельком видел его рыло в тот день, оно хорошо запечатлелось в моей памяти. Может, потому, что нечистый вёл себя неадекватно, если уж чёрта наглухо привязали к койке…

С другой стороны, могла ли довести его до такого состояния терапия с ужасными побочками? Ну а что, могла, и запросто. Я решил не заморачиваться ненужными мыслями. Да и что мне за дело до какого-то странного чёрта, когда в воздухе стоял ароматный запах пожаренного тухлого мяса. Тухлятина была в сегодняшнем меню, а я, как и все, был весьма не прочь подкрепиться.

Стоя в конце очереди, я нетерпеливо поглядывал на окошко выдачи, откуда начали выдавать завтрак. Черти отходили от окна и занимали места за столиками, держа в лапах картонки с благоухающими котлетами и стаканы с настойкой болотного цвета. Очередь понемногу двигалась.

Забрала свой поднос и молодая чертовка, на которую я сразу положил глаз. Она же прихватила порцию для чёрта, который продолжал игнорировать очередь и сейчас безудержно раскачивался взад-вперёд, будто маятник. Нет, с ним явно было что-то не так.

Когда подошла моя очередь, я подозрительно посмотрел на мутную зелёную жижу в стакане, в которой плавали комочки чёрного цвета. На всякий случай понюхал настойку, но не обнаружил ничего необычного.

Немного замешкавшись на выдаче, я поймал на себе строгий взгляд Висконского. Не хотелось новых разбирательств, и без того наши отношения повисли на волоске. Поэтому я молча взял положенную порцию и направился в зал, где уселся за один из немногих свободных столиков. Раз уж в министерстве были в курсе происходящего, а клинике Лисича выдали лицензию, то ничего противозаконного здесь не могло происходить.

Но эта жижа… Складывалось впечатление, что не так давно я видел этот мутновато-зеленоватый цвет. С мысли меня сбил отвратительный писк, который издал подвешенный под потолком таймер. Начался обратный отсчёт времени. На всё про всё нам было отмерено ровно пятнадцать минут.

Решив не заморачиваться, я пододвинул к себе тарелку с хорошо прожаренной котлетой из тухлятины, глубоко вдохнул ноздрями аромат. По крайней мере, готовили здесь так, как надо. Наверное, в этом повара клиники Лисича давали фору поварам из академической столовой, которые превращали мясо в угли, скрипевшие на клыках.

Тем более удивительно, что от котлеты воротил пятак бедолага, смахивающий на законченного безумца. Мне же не терпелось скорее откусить кусок.

Я огляделся, ища столовые приборы, но, помимо куска картона, имитирующего тарелку, на столе не оказалось ничего. Здесь не было вилок, ложек и ножей — трапезничать предлагалось лапами, разрывая мясо когтями. Возможно, персонал клиники перестраховывался, памятуя о пресловутой побочке.

За своими размышлениями я потянулся к котлете, однако насладиться своей порцией мне никто не дал. К моему столику неожиданно подсела та самая молодая чертовка, которую я заприметил ещё в стационаре.

— Занято? — улыбнулась она, игриво скалясь клыками.

Не дожидаясь ответа, девушка опустилась за стол и положила на столешницу картонку с котлетой.

— Нет, свободно, можете садиться, — запоздало выдавил я.

— Славна. — Она игриво протянула мне лапку. — Славна Боянич. Тут я прохожу под номером два, если угодно!

Я поспешно пожал протянутую лапу чертовки.

— Деян Видич. Мой номер пять, если для вас это что-то значит.

— Ну, наверное, не зря придумали все эти номера? — Она повела круглыми плечами, которые даже под больничной одеждой смотрелись очень привлекательно. — Вы здесь недавно, так? Не видела вас раньше.

Я замялся, не зная, как ответить на её вопрос. Вдруг поймал себя на мысли, что понятия не имею, сколько пробыл в клинике. Никто толком не ответил, сколько времени я нахожусь здесь. А это ещё один вопрос, который стоило задать доктору-баггейну, но не сейчас…

— В столовую спустился в первый раз, это точно, — сформулировал я свой ответ. — А вы в какой палате, Славна?.. Два!

— Верно, — охотно согласилась чертовка. — Номера на больничной одежде совпадают с номерами палат.

Я закивал. Именно так я и думал. По крайней мере, выглядело вполне логично, учитывая, что я носил пятый номер и лежал в палате под номером пять.

— Каждому пациенту в клинике присваивается свой индивидуальный номер. У меня это два, у вас пять и пятый номер палаты, — заверила она.

В сказанных ею словах не было ничего особенного, но я слушал её заворожённо и даже забыл о котлете, которая всё время нашего разговора остывала на картонке. В отличие от меня Славна уплетала свою котлету за обе щеки.

— Вы, наверное, проголодались, Деян? Так подкрепитесь, если не хотите доедать холодное мясо в палате.