Наталья Солнцева - Ожидай странника в день бури [Золотые нити]

Смутно вспомнилось, как они сидели у камина, пили коньяк. Сколько она выпила? Наверное, много... Приятно кружилась голова, горели щеки. По лицу Сиура, по его широкой груди пробегали огненные тени. Она позволила ему обнять себя, чувствуя жар его тела сквозь ткань блузки, потом... его шепот у самого уха, тихий, как шелест крыльев бабочки. Что он шептал ей?

О Боже, конечно же, он должен был говорить что-то о любви. Мужчины в таких случаях обычно это делают. Но он... кажется, мало говорил... Просто начал целовать ее, чуть прикасаясь к ее губам, – пока она сама не захотела, чтобы это было сильнее. И тогда он стал целовать сильнее и дольше, раскрывая ее губы, расстегивая блузку... Как он раздел ее и себя, – исподволь, не прекращая ласк и поцелуев... – она и не заметила. Он угадывал малейшее ее желание, и скоро сладостное забытье разлилось у нее в крови. Теперь она сама хотела того, что он с ней делал...

Тина еще глубже зарылась под плед, в ужасе от того удовольствия, с которым она вспоминала ночное безумие... Хорошо, что здесь, по крайней мере, нет окон, и ей не придется показываться на свет дня. Тем более смотреть на мужчину, с которым она... О, нет! Однако же надо вставать, одеваться, наконец. Не может же она лежать так до бесконечности...

Нужно, чтобы он все-таки что-то сказал, как-то объяснился. Этот Сиур, похоже, довольно бесцеремонен с женщинами. Сколько у него их было? Какой стыд, что ее не особо это интересует! Какая разница? Имеет значение только то, как он теперь поведет себя...

Она точно знала, чего ему не следовало делать и говорить.

Сиур вошел в комнату с дымящейся чашкой чая на блюдце, придвинул низенький столик и поставил на него чай, затем положил в камин несколько поленьев и разжег огонь. Несмотря на лето, здесь, в цокольном этаже коттеджа, было довольно прохладно. Он старался проделывать все тихо, думая, что Тина еще спит.

На улице вовсю свистели и чирикали птицы, на траве и листьях лежала роса. Сиур сорвал несколько веток жасмина, стряхнув с них жужжащих пчел, понюхал и медленно пошел к дому. Как хорошо было в саду, заросшем кашками, синими петушками, одуванчиками и крапивой! Он шагал по узкой тропинке, думая о Тине. Неужели это его сердце замирает, как у влюбленного мальчика?..

Он принес влажные, усыпанные цветами ветки и положил на шкуру у камина, – с благоговением, словно на алтарь, – не переставая самому себе удивляться. Он никогда не был сентиментальным! Свежий горьковатый запах распространился по комнате. Тины не было...

...Окончательно проснувшись, она пошла в душ. Стоя под теплыми струями, старалась привести свои мысли в порядок. Обернула мокрую голову полотенцем, натянула футболку и отправилась сушить волосы...

Сиур сидел на полу в позе лотоса и медитировал. Глаза, во всяком случае, у него были закрыты. Тина увидела цветущие ветки на ложе их страсти и просияла. Значит, она для него не девочка на одну ночь, которой утром, утолив плотские потребности и протрезвев, суют доллары и отправляют с глаз долой. Она подумала, что именно ему не простила бы подобного. Может быть, потому, что он слишком много для нее значил...

Дело не в интимных отношениях, – это у нее уже было. Мальчик, с которым она случайно познакомилась в кафе, где отмечала день рождения ее однокурсница, был выпускником военного училища и через день уезжал к месту службы. Он проводил ее домой, зашел на чашку кофе. Родители, как всегда, пропадали в очередной экспедиции, а Тине было так одиноко, так тоскливо...

Мальчик остался на ночь, бормоча что-то о любви, о том, что через год он приедет в отпуск и они поженятся. Все произошло очень быстро, робко и суетливо, оставив ее опустошенной и разочарованной, – как ей тогда казалось, навеки. Она, как многие девушки, в горьком недоумении спрашивала себя: «И это – все? Вот об этом сочиняют бессмертные стихи и пишут романы? Вот об этом мечтают сиреневыми ночами? Вот из-за этого теряют голову и рискуют жизнью?..»

Мальчик прислал несколько писем, таких же пустых, как и то, что произошло той единственной ночью между ними. Сначала Тина отвечала ему, потом собралась с духом и написала, что между ними никогда ничего не было... что он ей ничего не должен и она ему тоже. Она искренне в это верила и считала, что так и не стала женщиной...

Сиур услышал ее шаги и открыл глаза, тут же встал, подошел и легко поцеловал ее в висок. Он видел ее смущение и боялся сделать неверный шаг.

– Прости, хотел нарвать тебе много лилий на речке, но не смог далеко уйти от тебя. Сама мысль об этом оказалась для меня невыносима. Но я исправлюсь, обещаю!

– У тебя есть фен?

Тина покраснела, – он готов был поклясться в этом. Футболка выглядела на ней как платье, на голове тюрбан из полотенца, щеки горят.

– Чего нет, того нет. Не предусмотрено.

– Разве здесь не бывает женщин?

Он хотел отшутиться, но подумал, что момент не самый подходящий. Она что-то выясняет для себя, делает какие-то выводы, что-то решает...

– Здесь никогда не бывала ни одна женщина. – Он помолчал. – Но я не думаю, что ты мне поверишь, если я скажу, что их вообще не было. Давай сядем.

Сиур мягко привлек ее к себе и усадил на диван, почувствовав, как она сразу насторожилась, ушла в себя.

– Мы с тобой давно предназначены друг для друга, – просто сказал он. – Так сложилось, что я свободен. Это случайность. У меня могла бы быть семья, – жена, дети. У тебя тоже. Но это ничего не изменило бы для нас с тобой. Как только мы встретились бы, – произошло бы то, что произошло.

– Но...

– Я знаю, что ты хочешь сказать. Мы пришли к этой встрече разными путями. Меня не интересует твое прошлое, оно не имеет для меня никакого значения. Так же, как и мое до того момента, как я тебя впервые увидел. Да, у меня были женщины, но теперь будешь только ты. У меня всегда была только ты... Я понимаю, это звучит глупо... но я чувствую, что это так. Иногда нужно доверять чувствам...

Тина глубоко вздохнула, с трудом осознавая, что этот мужчина, – мечта всех ее красивых, ловких и удачливых приятельниц, если не в качестве мужа, то уж любовника непременно, – сидит сейчас с ней рядом, держит ее за руку и озабоченно смотрит ей в глаза. Для него важно, что она о нем подумает, какое примет решение...

Мысли спутались, когда она почувствовала его губы на своих губах. В первый момент попыталась освободиться, но вдруг сама прижалась к нему, ощущая, как футболка сползла с влажного плеча, как ее обнажившуюся грудь ласкают его пальцы...

«Пусть это будет еще раз, – решила она. – Кто знает, сколько мгновений счастья отведено нам?!»

Человек в черном бесшумно закрыл за собой дверь и остановился, прислушиваясь. Чутье хищника, привыкшего охотиться, равно как и уходить от охотников, подсказало ему, что опасности нет. В квартире пахло пылью, комнатные растения стояли в поддонах, полных воды. Это говорило о том, что хозяева вернутся по крайней мере не сию минуту.