Наталья Солнцева - Ожидай странника в день бури [Золотые нити]

– Я слышала, икона с изображением Евлалии до сих пор хранится в Харьковском музее...

С того самого вечера у мальчика появилась мечта – вырасти, поехать в Харьков, разыскать могилу, икону, посмотреть своими глазами, пощупать.

Прошли годы, он вырос, стал мужчиной, но длинными непроглядными ночами, когда сон не шел... являлось ему из дремотного тумана лицо Евлалии, с полуоткрытыми пухлыми губами, порочным, сладким взглядом...

Человек в черном вышел из лифта, привычно огляделся, открыл дверь однокомнатной квартиры. Не включая света, не раздеваясь, прошел в комнату и, заложив руки за голову, улегся на диван, продолжая думать.

Он осуществил свою мечту, как только появились первые собственные деньги. Поездка в Харьков заняла три дня: в музее ему удалось увидеть вожделенный портрет. Горькое разочарование – вот что он испытал, глядя на весьма посредственную, дилетантскую живопись, грубые штрихи, тусклые краски...

На кладбище решил не идти. Не хотелось еще одного разочарования, еще одной боли. Он чувствовал, что его обокрали, но не знал, кто и почему. Пить он не мог: рюмка-две водки были его пределом. Он чувствовал себя, как мужчина, которому изменила возлюбленная. Необходимо было заглушить это мучительное состояние, доводившее его до безумия. И он решил, что новые впечатления, – бурные, острые и опасные, – отвлекут его внимание, прикованное к загадочной Евлалии.

Колесо жизни закрутилось с бешеной скоростью, не оставляя времени на гнетущую тоску. Он обожал стрелять из всех видов оружия и отдавался этой страсти целиком, как и всему, что любил. Придя однажды на тренировку стрелков из лука, он приметил одну невзрачную с виду девушку. Она отлично стреляла, но... что-то другое не давало ему сосредоточиться на мишени, и он промахнулся. Выстрел был никудышный.

Девушка опустила лук, солнце осветило ее лицо, высокие скулы, темные брови и ресницы. Она попала точно в цель. Глаза ее сияли... Его словно ударило изнутри: Евлалия?.. Нет, это безумие. Девушка почти не похожа на знаменитую приму. Но он уже понял, что сам себя обманывает. Глаза были те же самые – горячие, смятенные...

Видимое не есть истина.

Больше в этот день он не стрелял. Сидел на скамье в тени деревьев и наблюдал за девушкой-стрелком: вот она повернула голову, глянула через плечо, наклонилась, засмеялась... Он не мог наглядеться. Так человек, долгое время испытывавший жестокую жажду, никак не может напиться, боясь отойти от вожделенного источника даже на шаг.

Девушка закончила тренировку и отправилась домой. Ее, казалось, не тревожило пристальное внимание незнакомого спортсмена. Несколько раз она, как бы невзначай, скользнула по нему рассеянным взглядом, – и все. Пошла к метро, как ни в чем не бывало.

Он позволил ей отойти на достаточное расстояние, чтобы оставаться незамеченным, и зашагал вслед. Ему казалось, что если она исчезнет в толпе, это будет ничем не восполнимая потеря.

Он узнал о ней все, что мог: где учится, тренируется, гуляет, живет, как ее зовут. Наблюдая за ней издалека, в разных обстоятельствах, он убедился в том, что это не Евлалия. Просто девушка, чем-то на нее похожая...

Удивительно, но на него снизошел покой, как будто он чудесным образом получил назад свою мечту, своего идола. Ему было достаточно знать, что здесь, в этом городе, она ходит, дышит, улыбается, что ее глаза смотрят на небо, цветы и звезды. Он перестал навязчиво бредить ею и окунулся в свою неистовую жизнь, лишь изредка приходя то к дому девушки, то в лесопарк, где она любила пострелять в свободное время. Для него важно было убедиться, что она существует, что она все еще здесь.

Как могло случиться, что девушка оказалась на заброшенной стройке в то самое время, когда он... Непостижимо! Должно быть, у него опять случился приступ бреда. Он привык к непредвиденным обстоятельствам и знал: совпадения бывают, но... Сегодня, когда он бродил по квартире, в которой она живет, портрет Евлалии сказал ему, что он не ошибся. Связь между всеми событиями существует. И если его хотели убить, то и девушке грозит опасность...

Он вздохнул и заворочался на диване. Сон подкрался незаметно: отяжелели веки, тупая боль в затылке утихла, дыхание стало ровнее. В затуманенном сознании снова возникла картина – пустынное шоссе, распростертое на асфальте тело... Это мог бы быть он! Мысли расплывались, утекали в темные облака сна, которые наконец окутали его своим спасительным покрывалом...

Людмилочка проснулась поздно, испуганно вскочила и побежала на кухню ставить чайник. Непривычная тишина в квартире насторожила ее. Боже мой, дети на даче! Как она могла забыть! Она села на табуретку у окна и пригорюнилась...

Вчера Влад привез ее домой затемно. Он остановил машину у въезда во двор и открыл дверцы. О переднее стекло билась ночная бабочка... Деревья, облитые светом фонарей, были неподвижны.

– Не знаю, как и благодарить тебя, – она запнулась. – Мне очень редко кто-нибудь помогает. Раньше это делала только мама.

– Я рад, что в моем доме будут жить дети. В доме обязательно должен кто-то жить, топить печку, готовить еду, раскрывать окна по утрам... Мы тоже сможем приезжать туда, купаться, жарить шашлыки и печь картошку.

– Мне так неловко...

– Проводить тебя до квартиры?

– Нет, я не боюсь. Теперь, кажется, нам с Тиной не грозит расправа за то, что мы видели? – Она усмехнулась.

– Думаю, да... – нерешительно сказал Влад, не желая огорчать ее. – Завтра я позвоню тебе, привезу фотографии убитого.

– Ладно... Только вряд ли это поможет. Если честно, я от страха ничего толком не запомнила...

Ей совсем не хотелось смотреть на жуткие фото, но то, что Влад позвонит, было приятно. Людмилочка посмотрела на окна своей квартиры, – все темные. Она любила смотреть на окна, которые светятся в ночи. Кто-то готовится к экзаменам или нянчит ребенка... кто-то кого-то ждет, не смыкая глаз... Вспомнилось цветаевское: «Может, просто рук не разнимут двое»...

Почему все самое лучшее происходит где-то и с кем-то и никогда – с ней?

Влад повернул к себе ее лицо и поцеловал. От неожиданности Людмилочка вытаращила глаза и начала вырываться. Он сразу ее отпустил. Она молчала, пытаясь сообразить, что к чему. Он, как ни странно, тоже молчал, как ни в чем не бывало. Достал сигареты, предложил ей. Она отказалась. Влад после секундного раздумья тоже не стал курить, убрал пачку.

– С-спасибо... Я пойду?

Людмилочка бочком вылезла из машины и неровной походкой направилась к подъезду. На ходу оглянулась, помахала рукой.

– До завтра!

Влад махнул ей в ответ и в прекрасном расположении духа проводил ее взглядом. Дождался, пока, по его прикидке, она войдет в квартиру, и позвонил.