Сара Маас - Дом Земли и Крови [litres]

– Когда исчезнет рана и уйдет боль, вместе с нею уйдут Даника и Стая Дьяволов.

Она сбросила одеяло и подтянула шелковые шорты, чтобы показать Ханту весь шрам.

– Останется воспоминание как о заурядном событии. Было и прошло. А может, и не было. Но шрам и боль… – У нее защипало в глазах. – Не хочу от них избавляться. Нельзя, чтобы они исчезали.

Хант присел на кровать и пока молчал, словно давая ей время прогнать его. Потом наклонился и стал разглядывать шрам. Волосы лезли ему на лоб, закрывая татуированный венец. Потом его мозолистый палец коснулся ее шрама.

У нее по коже побежали мурашки.

– Если ты поможешь себе, этим ты не зачеркнешь память о Данике и стае.

Брайс покачала головой, отвернувшись к зашторенному окну, но Хант осторожно взял ее за подбородок и повернул к себе. Его темные бездонные глаза были мягкими. Понимающими.

Многие ли видели его глаза такими? Многие ли видели таким его самого?

– Мать тебя любит. Ей невыносимо – не для ее разума, а на уровне инстинкта – видеть, что тебе больно.

Хант убрал пальцы с подбородка Брайс.

– И мне тоже, – добавил он, продолжая смотреть на нее.

– Ты меня едва знаешь.

– Ты мой друг.

Эти слова повисли между ними. Хант опять склонил голову, чтобы Брайс не увидела выражения его лица.

– Конечно, если тебе нужен такой друг, – добавил он.

Брайс оторопело посмотрела на него. Его слова повисли в воздухе, оставляя впечатление тишины и беззащитности. Это погасило раздражение в душе Брайс.

– Аталар, а ты до сих пор не догадался? – Робкая надежда, вспыхнувшая на его лице, едва не сломала Брайс. – Мы с тобой уже друзья. С того момента, когда ты принял Желанное Желе за дилдо.

Хант расхохотался, запрокинув голову. Брайс села, упершись в подушки, и включила телевизор. Она хлопнула по одеялу, приглашая Ханта сесть рядом.

Как вспыхнули его глаза! Улыбка растянулась до ушей. Достав телефон, он запечатлел Брайс на кровати.

Она смотрела на Ханта, и ее собственная улыбка постепенно гасла.

– Жизнь у мамы была нелегкая. Она через многое прошла. Ладить с нею непросто. Спасибо, что пытался найти с нею общий язык.

– А мне твоя мама понравилась, – сказал Хант, и Брайс ему поверила. – А как они познакомились с твоим отцом?

Он имел в виду Рандалла.

– Мама сбежала от моего биологического отца раньше, чем он узнал о ее беременности. Добралась до Храма Ктоны в Коринфе, зная, что тамошние жрицы ее приютят и защитят. У них каждая беременная женщина считалась священным сосудом или чем-то в этом роде, – усмехнулась Брайс. – Потом я появилась на свет и первые три года жизни провела в стенах храма. Чтобы не есть хлеб даром, мама работала прачкой. Короче говоря, до моего биологического отца дошли слухи о ребенке, и он отправил своих головорезов, приказав выследить маму и разобраться с ней. – Брайс скрипнула зубами. – Если окажется, что ребенок действительно от него, им надлежало доставить меня к нему. Любой ценой.

Хант тихо выругался.

– Осведомителей у моего биологического отца хватало повсюду, но жрицы вовремя удалили нас из города, надеясь, что мы доберемся до Хилены. Там имелось представительство Дома Земли и Крови, где мама смогла бы попросить убежища. Даже отец не имел права вторгнуться на территорию представительства. Но до Хилены было три дня пути, и никто из коринфских жриц не мог защитить нас от фэйских воинов. В пяти часах езды от Коринфа находился Храм Соласа в Ойе. Мы сделали остановку, чтобы передохнуть, а главное – выбрать священного провожатого. Так это у них называется.

– И им был Рандалл, – догадался Хант. – Постой, значит Рандалл служил солнечным жрецом?

– Не совсем. Годом раньше он вернулся с фронта. Увиденное и пережитое тяжело подействовало на него. Он не находил себе места, не знал, как жить дальше. По этой причине он не хотел возвращаться домой и встречаться с близкими. Рандалл поступил в послушники Соласа, надеясь дальнейшим служением частично искупить вину за прошлое. До принесения клятв оставалось две недели. И тут высший жрец попросил Рандалла сопроводить нас до Хилены. Многие жрецы являются опытными воинами, но Рандалл был среди них единственным человеком. Высший жрец решил, что мама может не доверять провожатому-ваниру. На подъезде к Хилене на нас напали посланцы отца. Они ожидали увидеть беспомощную, впавшую в отчаяние женщину… – Брайс снова улыбнулась. – А нашли легендарного снайпера и мать, способную ради защиты дочери перевернуть землю.

– Что там произошло?

– Несложно догадаться. Родители оказали этим головорезам надлежащий прием… Только, пожалуйста, никому не рассказывай… До сих пор никто не поднимал вопроса о фэйцах, не вернувшихся в Город Полумесяца. Я не хочу, чтобы это давнее дело вдруг всплыло сейчас.

– Я не скажу ни слова.

Брайс мрачно улыбнулась:

– Потом Дом Земли и Крови объявил мою мать сосудом Ктоны, а Рандалла – сосудом Соласа со всей сопутствующей религиозной чепухой. В результате мы получили официальную защиту, нарушить которую даже мой биологический отец был не вправе. Рандалл так и не принес клятвы Соласу, а вместо этого отправился домой, взяв с собой и нас.

Улыбка Брайс потеплела.

– К концу года он сделал маме предложение. И с тех пор они до жути любят друг друга.

– Приятно слышать, что иногда судьба улыбается хорошим людям.

– Иногда, – повторила Брайс.

Возникла напряженная пауза. Они сидели на кровати Брайс. Ей вспомнилось, что не далее как утром она мечтала, чтобы Хант разложил ее на кухонном столе и…

Она с трудом сглотнула.

– Через пять минут начнутся «Страхи и трахи». Хочешь посмотреть?

Хант лениво улыбнулся, словно точно знал, почему она сглатывает, но отказываться не стал. Он привалился к подушке, прикрыв часть кровати крыльями. Хищник, терпеливо ожидающий, когда добыча явится к нему.

Долбаный Хел! Хант подмигнул ей, заложив руку за голову. Напряглись рельефные мускулы под кожей. Глаза ангела вспыхнули. Он прекрасно знал, какое впечатление на Брайс производит его тело.

– Конечно хочу.

До этого вечера Хант и не догадывался, как ему важно задать ей этот вопрос и получить ее ответ.

Друзья. Их отношения не подходили ни под одну категорию, но «друзья» было ближе всего.

Хант прислонился к высокому изголовью и вместе с Брайс принялся смотреть довольно скабрезный сериал. К середине первого эпизода Брайс стала отпускать ехидные замечания о дебильном сценарии. Хант незаметно присоединился к ней.

Они переключились на другой канал, где ваниры разных пород состязались в силе, ловкости и выносливости. Ханту казалось вполне естественным сидеть рядом с Брайс и смотреть телевизор. И вообще все, что происходило, казалось ему вполне естественным. Он погрузился в это ощущение и уже не считал, что допускает смертельную ошибку.