Ася Михеева - Восьмой ангел

Переговоры вдрызг, но они кое-как договорились свалить решение на внешних экспертов. По крайней мере, обещали не начинать стрелять, пока я не приеду и не найду виновных. Федералы там бывают редко… Так что в нас еще верят. Места там, — она скроила гримасу, — эмн… самобытные. Без специалиста не сунусь. Так… Готово.

Она отключила экран и села ровнее.

— Итак, Миха… ил, что-нибудь интересного вы узнали об этом чертовом секторе, пока летели с Китежа?

Ну а что там можно было особенного узнать? Секторами умные капитолийские галактографы обозначали степени удаленности от, собственно, Капитолии, так что сектора с номерами от пятнадцати до двадцати пяти обозначали просто «черт-те где». Разумеется, в тех секторах никакой реальной политической силы Капитолия уже не имела, но в большинстве местных конфликтов федералов использовали как независимых арбитров с заведомо хорошей подготовкой. И за то, строго говоря, спасибо. Общей чертой двенадцатого и так далее секторов было то, что обживали все эти территории уже не переселенцы из первых колоний и тем более Солнечной системы. И, понятное дело, ни о какой управляемости процессом экспансии давно не было и речи. Любая колония, едва-едва сев покрепче на планете или хорошем астероидном поясе, начинала рассылать зонды по соседним пустым системам — вдруг где найдутся врата. Вероятность найти пару врат у любой случайной звезды равняется плюс-минус одной седьмой, два десятка зондов обычно дают результат, так что поселенцы латают мэйфлауэр, на котором их прабабушки привезли в анабиозе маленьких бабушек с дедушками, обучают сотню подростков в хороших офицерских и монтажных школах второго-пятого секторов, загружают анабиозный отсек и отправляют лететь дальше. Каждые открытые и оборудованные врата — доход открывшего поселения. Если кто-то не перехватит, конечно.

— Прямо сейчас в судебной базе Капитолии открытых конфликтов шестнадцатого сектора около двухсот, — ответил Михаил, — из которых перешли в военные действия тридцать четыре. Зон, находящихся в конфликте той или иной степени с самой Капитолией, — одиннадцать. В журнал исследовательских отчетов по культурам я заглянул, но смысла смотреть подробнее не вижу, пока не узнаю направления поточнее.

— Объект Мессье тридцать восемь, — мрачно сообщила офицер Цо. — Первое заселение — четыреста семьдесят лет назад.

— Это где? — осторожно спросил Михаил.

— Астрономически — в Рукаве Персея, а логистически еще неделю назад было в одиннадцати вратах, но с тех пор вооруженных конфликтов стало из тридцати трех как раз тридцать четыре… И теперь до места двадцать врат ровно. Если опять где-нибудь чего-нибудь не грохнет.

Михаил торопливо нырнул в базу. Тем временем в комнату вошли двое с подносами, юноша расставил на столе десяток тарелок с типичной капитолийской едой (липкий рис, глазастые морские зверюшки целиком, какая-то трава… и проклятые палочки), девушка выставила большой термос и чашки. Чай. Отлично.

В полном молчании, жуя и прихлебывая, Михаил и офицер Цо провели около получаса. Он в своем экране, она в своем. Но тут он едва не выронил чашку.

— Подождите, подождите, а как это — семь врат? Так же не бывает. У одной звезды — семь врат?

— Кстати, именно туда мы и летим, — вместо ответа сообщила офицер Цо.

Михаил поднял брови и вернулся в базу. База сообщала: несмотря на то что, согласно закону Лю — Филимского, никакая гравитационная воронка не может содержать нечетное количество врат, возле одной из звезд Объекта М38 их было обнаружено (не сразу, конечно) семь. За почти пять столетий обследования системы, сначала зондами, со временем — и силами местных жителей, восьмые врата так и не были никем отысканы. Физики утверждают, что гравитационное поле звезды принципиально ничем не отличается от любых других и врат должно быть четное количество, в гравитологических журналах числится увесистое количество публикаций об этом феномене. Ответа и даже общепринятых теорий нет.

Система звезды не содержит даже условно терраформируемых планет, но ради обслуживания такого мощного перекрестка (на момент старта было известно только о шести вратах, но и это было немало) около пятисот лет назад в ту систему еще с Земли был направлен мэйфлауэр с оборудованием для станции и поселенцами. Подобравшись поближе по уже работающим вратам, корабль пошел по реальному пространству, ну и примерно три сотни лет, как станция заработала. На сегодняшний день она функционирует как крупный пересадочный узел и предоставляет услуги независимого дипломатического протокола. Население системы — семьсот тысяч человек, из которых на станции проживает половина. Почему так много?.. Обслуживание ремонтного парка, гостиниц, зон ожидания, дипломатических миссий и религиозных центров. Максимальная человекоемкость основной станции приближается к миллиону.

— Большая станция, — отметил Михаил.

— На сопоставимых перекрестках без планеты земного типа всегда так. Посмотрите статистику по шести- и восьмивратным станциям, они все растут как на дрожжах. Работы много, трафик мощный, работникам надо где-то жить, ожидающим надо где-то жить, терраформировать нечего — вот все и торчат на станции, волей-неволей начинают ее надстраивать.

— И много таких?

— Восьмивратных систем база знает семь, и одна система с двенадцатью вратами есть в Рукаве Центавра.

— Иными словами, по пальцам пересчитать, — сказал Михаил.

Офицер Цо оторвалась от экрана и впервые надолго задержала взгляд на приглашенном антропологе.

— Хм-м. Извините, а… в каком возрасте начинается специализация образования на Китеже?

— После тестов десяти лет, а что?

— Ну, вы… с таким воодушевлением воспринимаете совершенно обыденные галактографические факты.

— Появился шанс побывать — появился смысл узнавать.

— Резонно, — ответила Цо, и больше до отлета они не разговаривали.

Михаилу выдали упаковку с формой временного федерального сотрудника, шесть наклеек дополнительной памяти и изящную коробочку, в которой лежал десяток сменных каффов для стереозаписи видео. На Китеже мужчина в сережках — немыслимое дело, но за годы полевой работы в Институте на Капитолии Михаил притерпелся. Тем более что альтернативой каффам был дурацкий налобный обруч, в котором выглядишь как герой Махабхараты, и к тому же пишет он только плоское видео. Каффы были подобраны по имевшимся у Михаила проколам, на верхнюю часть уха — графитово-матовые, прямо-таки кричащие: «Я не украшение, я для работы!» Что характерно, выдача никак не фиксировалась, не говоря уж обо всем этом «посмотрите в глазок для создания личной подписи», так что, скорее всего, обратно оборудование не попросят. Что это для федералов — расходники!